Когда я вернулся домой, Иллизии уже не было. Только на краю кухонного стола лежала записка, в которой говорилось, что Иллизия встретила своего истинного и больше не может врать мне. Она посчитала, что это самый подходящий момент, чтобы меня бросить. Потому что знала, что я её не отпущу просто так. Потому что знала, что предательство я не прощу. И я не простил. Только поставил условие, что буду видеть своего сына два раза в год. Забирать его на месяц жить к себе.
Но с Лилей всё было иначе. Совсем по-другому. Мне порой кажется, что я дышу ей. Просто не могу не видеть её. Не могу не думать о ней. Это похоже на наваждение. На зависимость. Я наивно думал, что избавлюсь от наваждения, когда пересплю с ней. Дорвусь до её тела. Думал, что это просто животная страсть. Но я коснулся её тела, узнал вкус её губ и кожи. Но мне этого было мало. Хотелось большего. Больше любви, ласки и заботы. Я думал о том, что бы такого сделать, чтобы она улыбнулась. Думал о том, как она оделась, когда на улице холодно. Думал о том, как покушала.
Впервые в жизни я думал не только о себе, а о ком-то другом. Я никогда не был эгоистом, но так или иначе мои интересы, мое "я" всегда меня заботило больше. Даже когда умерли родители, я первым делом подумал о том, как сложно мне будет без денег. А сейчас я готов отдать всё, только бы маленькая была счастлива. Пожертвовать собой и своими интересами ради неё.
Я говорил ей, что дам время привыкнуть ко мне. Говорил, что моей любви хватит на двоих. Говорил, что любить я буду за двоих. И это чистейшая правда. Откровение, которое я боялся сказать самому себе. Потому что я совсем не представляю свою жизнь без моей красавицы. Без её тихого голоса, без её запаха, который витает во всём доме, без поздних вечеров, когда я сижу у её кровати, слушаю её тихое посапывание и любуюсь её умиротворённым и расслабленным во сне лицом.
Я знаю, что порой веду себя, как дурак. До ужаса ревнивый дурак, который сгорает от ревности, когда видит свою малышку рядом с любым мужчиной. Я готов крушить всё вокруг, когда вижу её открытую улыбку, которая предназначена кому-то другому. Я понимаю, что веду себя, как неуверенный в себе юнец. Понимаю, что оскорбляю свою девочку своей ревностью. А я не могу с собой ничего поделать. Потому что боюсь, что моя девочка влюбится. Полюбит другого мужчину. Будет дарить ему свою любовь. А ещё больше боюсь, что она встретит своего элиэна. Тогда я точно не смогу её удержать рядом. Я и так много дел наворотил. Хоть она и говорит, что меня простил, я не уверен, что заслуживаю её прощения.
От бессилия сжимаю кулаки и подгоняю коней. Когда мелькнула молния, и грянул гром, я вздрогнул, кинув взгляд на чёрное небо. За своими мыслями совсем не заметил, как испортилась погода. Сильные порывы ветра подняли дорожную пыль, мешая обзору. Я поднял воротник своего пальто, пытаясь защитить глаза от кружащегося в воздухе песка. Первые тяжёлые капли сорвались с налитого свинцом неба, с громким шорохом падая на землю. Мигом превращая дорогу в непонятную кашу. Колёса карета стали утопать в грязи, мешая передвижению. Кони еле переставляли копыта. Я создал защитный купол вокруг кареты, накрывая нас от дождя, ветра и грязных брызг. Кони двинулись резвее. Я поежился. Омерзительная погода. Холодно.
Краем глаза улавливаю надвигающуюся на меня опасность. Успел только повернуть голову и увидеть, что на меня летит карета с испуганным извозчиком и громко ржащими конями, прежде, чем сильный удар развернул карету на сто восемьдесят градусов. Кони испуганно ржут, пытаясь удержать равновесие и устоять на ногах, а я чувствую раздирающую боль во всём теле. Пытаюсь подняться, опираясь на локти, но силы покидают меня, и я безвольным мешком падаю в грязь, чувствуя, как холодные капли касаются лица и заползают под воротник. Последнее о чём я подумал, прежде чем погрузиться во тьму, кольцо, которое лежало во внутреннем кармане пальто. Я собирался сделать своей девочке предложение этим вечером. Устроить романтический вечер и сделать предложение так, как она этого заслуживала. С трудом поднял руку и, сжав рукой карман, в котором лежало кольцо, провалился в небытие.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Глава 35
Лиля
Целый день не нахожу себе места. Безумно сильно скучаю по Рикарди. Сегодня он обещал вернуться днём, но уже глубокая ночь, а его всё нет. Мечусь по комнате, нервно заламывая руки и кусая ногти. Сердце почему-то бьётся набатом в голове, а на душе висит пудовая гиря. Чувства будто кричат, что что-то случилось. Что-то ужасное. С моим Рикарди.
Когда кто-то стучит в дверь, я радостно бегу открывать, ожидая увидеть за ней Рикарди. Но ночной гость угрюмо смотрит на меня и на Рикарди вовсе не походит.
— Что случилось с ним? — спрашиваю, цепляясь пальцами за створку двери, видя по лицу ночного гостя, что он пришёл с недобрыми новостями.
— Разбился на карете, — напряжённый ответ.
Мир меркнет после этих слов, и я мешком падаю на кафельный пол.
Очнулась от холодной воды, которой окатил меня Владас. Дыхания не хватает. Мир плывёт. А в душе дыра. Зияющая пустота. Почему? За что? После того, когда всё только наладилось.
— Он в тяжёлом состоянии. В больнице. Лекари не знают, смогут ли его вытащить. Он сломал позвоночник и защемил нерв. Магическое вмешательство не поможет. Только операция, — быстро говорит мужчина, видя моё состояние и боясь, что я снова упаду в обморок.
— Он очнется? Скажи мне, он очнется? — в истерике кричу я и трясу Владаса за плечи.
— Лекари не знают, — мужчина качает головой. — Сейчас его оперируют.
— Вези меня к нему! Немедленно! — командую я, вскакивая с дивана.
Не обращаю внимания на то, что ноги подгибаются, а комната вертится перед глазами.
Я должна быть рядом. Должна молиться всем богам, чтобы они отдали мне Рикарди. Моего любимого, упрямого и властного мужчину. Моего ласково и ревнивого Рикарди. Слёзы льются по щекам, но я не обращаю на них внимания. Дергаю ручку двери и пытаюсь выйти на улицу, но замок не поддаётся. Кулаками луплю по створке и, рыдая, сползаю на пол. Меня накрывает истерика. Озноб колотит тело.
Владас подхватывает меня на руки, накидывает мне на плечи зимнее пальто и выносит на улицу. В карете садится напротив и сжимает мои руки, которыми я начинают расчёсывать свои руки.
— Он слишком сильно тебя любит, чтобы оставить тебя одну, — глухо говорит мужчина. — Он выкарабкается. Ради тебя. Я верю.
— Я не смогу жить без него, понимаешь? Не смогу! Я люблю его больше жизни… Понимаешь? Я так ему и не сказала об этом… так и не успела сказать. Он до сих пор винит себя… а я… умираю, когда его рядом нет.
Голос дрожал, а слова лились потоком из самого сердца.
— Когда он рядом, я чувствую себя счастливой и… полной? Будто я всю жизнь не чувствовала части себя. Будто всю жизнь мне не хватало Рикарди. Мне достаточно знать, что он где-то в доме, чтобы быть счастливой. Я чувствую тепло из той комнаты, где живёт он. Я его чувствую. Каждой клеточкой своего тела. Своей душой.
Я замолкаю, сдуваясь. Подтягиваю колени к груди и начинаю раскаиваться из стороны в сторону. Мой Рикарди. Мой родной.
— Он любит тебя. Безумно сильно. Он помешан на тебе, — Владас говорит тихо и сдавленно. — Он мой лучший друг уже пятнадцать лет. Я знаю его с тех времён, когда он ещё только начал встречаться с Иллизией, — я вздрогнула. — Он её боготворил. На руках носил. Считал центром своего мира. Ему было двадцать. Ему было плевать на истинную. Когда я его спрашивал, что он будет делать, если встретить свою элиэн, он махал рукой. Он без ума любил её… А она была эльфийкой. Позволяла ему себя любить. Но была всегда отстранена. По крайней мере, на людях. Я считал, что она выбрала Рикарди только из-за того, что он всегда был лучшим. Везде. Но шли годы… они женились. И прожили вместе семь лет. Пока Рикарди не ранили. Я сидел у его кровати все две недели. Смотрел на его бледное, изуродованное лицо, и проклинал её. Потому что она даже не приехала к нему. Она не сидела у его кровати и не молила богов вернуть его к жизни. Это делал я! Не его жена, а я. Его друг. Рикарди никогда не славился добрым нравом. Но когда он очнулся в больнице две недели спустя и взглянул на себя в зеркало, он поклялся, что больше никогда не женится. Пообещал, что никогда в жизни не полюбит никого. С Илонкой он спал только потому, что хорошо знал её. С Академии. А потом появилась ты. Такая мелкая, глупая и несуразная по сравнению с его бывшей женой. Но ему снесло крышу. Он помешался на тебе. Твои фотографии были везде. Когда ты переехала, он всё чаще стал оставаться дома. Ты знаешь, что раньше он только ночевал дома? — я с трудом мотнула головой, глотая слёзы. — Он заваливал себя работой, чтобы не ехать домой. Потому что дом был пустым и холодным. А сейчас он бежит с работы домой. Бежит к тебе. Я думал, что он любил Иллизию. Нет. Её он просто хотел. Потому что она была… как редкая сумка, которую невозможно достать. Красивая, утончённая. А ты… Ты простая. Слишком простая. Но Рикарди полюбил тебя за эту простоту. Ты стала его всем. Сердцем. Душой. Желанием. Страстью. Необходимостью. Ты его воздух. Сумка может надоесть. Приесться со временем. Пройдет эйфория после того, как ты её получил. Радость сойдёт на нет, и ты увидишь, что она не так уж хороша. Карманы не такие и молния заедает и слишком громко скрипит. А воздух… Без воздуха никак не обойтись. Воздух часть тебя. Неотрывная. Необходимая. Он просто подыхает, когда тебя нет рядом. За те пять дней, когда он думал, что ты уехала навсегда, я видел его тоску. Он отпустил тебя. Перекрыл себе доступ к кислороду. Так что… Верни ему его дыхание, Лиля. Верни моего друга к жизни. Только тебе это под силу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
