не завоевать доверия к тому, что говорил, то хотя бы более тёплого приема, ни того, ни другого я не добился.
Правда, они мне кое-что рассказали. Все они, оказалось, непроизвольно были выброшены в реальный мир. Называли разные годы прошлого, в котором, по их мнению, они оказались. Впрочем, разброс составлял всего лет двадцать. И, тем не менее, все они проявились именно здесь, в котловине, с небольшими интервалами. Первый из них попал сюда три дня назад, последний – вчера к вечеру.
Честно говоря, не ожидал я такого натянутого приёма. Как будто я им был в тягость, и они с нетерпением ожидали, когда я их, наконец, оставлю в покое. А слова едва цедили. Если я по направлению к ним делал шаг, то они тут же отступали от меня. Двое даже перешли на другую сторону костра и оттуда сквозь свилеватый столб воздуха от горячих восходящих потоков безучастно глазели, как я, сдерживаясь, чтобы не вспылить, пытаюсь что-либо выведать у них, дабы спасти их же. Они даже имён своих не назвали, когда я представлялся…
Они-таки вывели меня из себя. В конце концов, разыскивая их в бездне времени и пространства, я отощал, одичал и пережил кучу неприятностей, а они тут в прятки-загадки со мной играют. Нашли время и место!
В общем, я закатил им спич, от которого они вначале остолбенели, а потом стали смеяться, подлив масла в огонь моей ярости, так как мне казалось, что ничего смешного я им не говорил, а напротив.
– Ну, и… сидите здесь! – крикнул я в сердцах, готовый и вправду покинуть их.
Один из них, одной рукой держась за живот, другую протянул в мою сторону.
– Извини нас. Мы смеёмся над собой. Мы приняли тебя за перля.
– Я – КЕРГИШЕТ, – гордо оповестил я их.
Почти по Горькому: КЕРГИШЕТ – это звучит гордо!
– Возможно, – предположил он, всё ещё не снимая с лица гримасы смеха. – Но мы-то думали, что ты перль.
Он подчеркнул это мне слово – перль. Что оно означало, я не знал, так же как они не знали, естественно, что означает КЕРГИШЕТ, а потому ответил как можно непринуждённее:
– Я к нему отношения не имею.
Те двое, что ушли за костёр, вернулись на прежнее место, а аппаратчик, обратившийся ко мне первым, подошёл и прикоснулся к моей руке. Удостовериться, в плоти ли я или призрак?
– Неужели можно двигаться во времени без тайменда?
– Без чего? – сухо поинтересовался я.
Я ещё не остыл от недавнего возмущения и оттого позабыл, что о тайменде мне уже говорил Симон.
– Безаппаратным способом?
– Как видите.
– Знаем мы одного такого… – поскучнел аппаратчик. – Но тогда, чем ты можешь нам помочь?
Ничего себе вопросик!
– Не… знаю, – честно признался я, поскольку передо мной стояла задача их найти. Поэтому сказал: – Вот нашёл вас. Узнал, что вы живы и здоровы… По-моему, я достиг своего предела движения в прошлое, а вы, по всей видимости, проскочили какую-то границу и теперь вам ваши аппараты не помогают.
– И мы так думаем.
Помня сведения, принесённые Симоном из будущего, я передал им идею нелинейности времени от настоящего к прошлому.
– Может быть и так. Наши возможности находились где-то у трехсот тысячелетней границы, – сказал аппаратчик, наконец, назвавший своё имя – Найк, и уточнил: – Достоверные возможности… В каком же тысячелетии мы находимся теперь?
– Пока точно не знаю, – признался я, понимая, что становлюсь смешным.
И то. Пришёл, накричал, а сам ничего не могу, не знаю.
Они заговорили между собой, я же не столько слушал, о чём они говорили, сколько разглядывал их.
Бросалась в глаза их раскрепощённость, какая-то полная свобода в жестах, движениях, во взглядах, неподходящая в моём представлении, для группы людей, попавшей в безвыходное положение. Как будто в воскресный день, бездельничая, они развели на берегу озера костёр, встали вокруг него и, щурясь от дыма, жара пламени и солнечных лучей, перекидывались сейчас пустыми репликами, ни к чему не обязывающими и забываемыми тут же после очередного высказывания.
– У нас появилась любопытная гипотеза, – сказал, обращаясь ко мне, один из тех аппаратчиков, который уходил за костёр. Был он молод, но с жестковатым лицом аскета. Назвался Каримом. – Это урочище, – он повёл вокруг рукой, – имеет непосредственное отношение к тому, что мы здесь очутились все вместе. И ты в том числе.
– Отстойник!..
– Как?
Я поделился с ними своими подозрениями и пояснил, какой смысл пытался вложить в произнесённое слово.
Показалось ли мне, но они, как будто, посмотрели на меня с интересом. Или это я сам придумал? Надо понять меня. Передо мной находились люди будущего. И для них я, возможно, был тем же, чем средний ремесленник прошлого или позапрошлого века, для меня.
– Значит, и ты почувствовал? – Найк потёр подбородок. – И у тебя здесь, ты говоришь, граница?
– Не совсем так, – пояснил, подумав, я и рассказал о поиске в двухлетнем прошлом, и даже добавил, правда, нерешительно: – Мне кажется, я смогу ещё дальше углубиться в прошлое. Немного…
У них опять состоялся разговор без меня, а я рассматривал их. Ничего похожего на какие-нибудь технические средства при них или рядом с ними я не видел. Тайменд, наверное, был невелик по размерам или мог находиться в специальном кармане их одежды. А спрашивать напрямую, где он у них располагается, и как они им пользуются при погружении во времени… В общем, спрашивать я пока что постеснялся. Не то положение, при котором следовало любопытствовать.
Наконец они, в лице того же Найка, обратились ко мне:
– Ты уверен, что сможешь отсюда выбраться и вернуться в своё настоящее?
На сто процентов уверенности у меня, конечно, не было, и я непроизвольно пожал плечами. Аппаратчики вежливо подождали, пока я, раздумывая, выпячивал губы, облизывал их кончиком языка и морщил лоб. Что сказать? Уверен?.. Не уверен?
– Главное, мне удалось найти вас, – пошёл я на хитрость, чтобы прямо не отвечать на вопрос, – а остальное… Мало ли что может преподнести дорога времени.
– Дорога времени?
Несколько минут они заинтересованно расспрашивали о моём видении дороги, о терминологии ходоков, иногда подсмеивались над тем или иным выражением, но не обидно, чаще от неожиданности, наверное. Предлагали свои сочетания слов, которые, как им казалось, неплохо разъясняли и дополняли смысл ходьбы во времени.
Им интересно, они меня спросили, но и я расхрабрился и упомянул об аппаратах.
– Тайменд? – Найк усмехнулся. – Да вот он.
Аппаратчик пошарил за воротом похожей на комбинезон одежды и вынул небольшой, сантиметра три в диаметре, медальон.
Глядя на него, я не разочаровался. Техника будущего! Его можно было включать и выключать. Но здесь, в «отстойнике», он оказался бессильным помочь людям, так как переключение ничего не давало. Аппаратчики, объясняя сложившуюся ситуацию, сокрушённо покачивали головами, а Карим, небрежно повертев тайменд в руках, высказался о нём более определённо:
– Превратился в игрушку.
«Пора прощаться», –
