Я согласился с Савельевым:
— Да.
— Вот видишь. И я предлагаю тебе работу, за которую стану платить деньги.
— Сколько?
— Все зависит от тебя. Какие сведения в клювике принесешь и какие услуги окажешь княжеству.
— Например?
Савельев помедлил, его лицо приняло сосредоточенное выражение, и он ответил:
— Пока все просто. Отправишься к преображенцам, найдешь ведьмака Вадима и передашь ему письмо. А потом попросишь о награде и постараешься остаться в Преображенском анклаве. Живи спокойно, ничем не выделяйся и обрастай связями. Со временем на тебя выйдут наши люди.
— А если меня раскусят?
— Значит, сам виноват. Ты пойми — вербуя тебя, мы ничем не рискуем и ничего не теряем. Ведь если ты кому‑то расскажешь, что работаешь на княжество, за это тебе спасибо не скажут, а лишь отнесутся с подозрением. Ведь это пятно на всю жизнь, куда бы ты ни подался. А оно тебе надо? Конечно, нет, если ты здравомыслящий человек.
— Понял. Вербовка с дальним прицелом, на всякий случай.
— Примерно так.
— Наверное, многие повольники через эту комнату прошли?
— Поверь на слово, немало.
— Я должен подписать какую‑то бумагу?
— Подпишешь. Ее сейчас как раз составляют.
— А как я узнаю ваших людей, если они на меня выйдут?
— Просто. Они покажут фото документа, под которым будет стоять твоя подпись. Согласись, доступ к нему будет у ограниченного круга лиц.
— Соглашусь.
— Видишь, я с тобой говорю откровенно. А все почему? Потому что ты пошел нам навстречу, и мне не пришлось звать костоломов и применять специальные препараты, «сыворотку правды» или смейскую травку, которая развязывает языки. Как человек относится к нам, так и мы к нему. Впрочем, время поджимает. Поэтому движемся далее. Чтобы ты понимал, почему мы посылаем тебя к ведьмакам, поясню некоторые моменты. Во — первых, письмо, которое ты взял у Жаровой, зашифровано и для нас бесполезно. Копию мы сделали, но разгадка шифра дело долгое и малоперспективное. Во — вторых, нам интересно, как отреагируют на твое появление преображенцы и ведьмак, а так же насколько откровенными они будут с тобой. В — третьих, что бы ни утверждали некоторые несознательные горожане, мы не враги. Цели у нас одни — оберегать людей и биться с демонами. Но мы идем к достижению этих целей разными путями, и отсюда часто возникает недопонимание. Ведьмаки хотят в следующем году организовать большой поход на левый берег Тихой — это уже не секрет, а мы против. Хочешь знать почему?
— Хотелось бы.
— Потому что основная тяжесть ляжет на нас. В прошлый поход, когда каменецкие дружины в леса ходили, только половина армии вернулась. Потом пять лет восстанавливались, а демоны, в отместку, сами в поход пошли, все правобережье выжгли и до перевалов добрались. Так что не надо торопиться и мы, если понадобится, ведьмаков одернем и укажем им место, которое они должны занимать. А чтобы сделать это, не унижая борцов с нечистью и не разжигая конфликты с союзниками, рядом с ними должны находиться наши люди. Такие, как ты. Тем более что представился удобный случай для внедрения и есть реальная легенда, которую преображенцы, наверняка, проверят. Ясно?
— Да.
Мы беседовали около двух часов, и в основном говорил Савельев, а я с ним соглашался или поддакивал. Ведь ничего другого мне не оставалось. А потом появился уже знакомый писарь, который конспектировал мой рассказ, и принес документ. В общем‑то, стандартную бумагу, согласно которой я соглашался сотрудничать с органами безопасности Каменецкого княжества.
Я поставил свою подпись. Еще раз выслушал инструкции Савельева и мне разрешили покинуть комнату для допросов.
Вот так я стал агентом Каменецкого княжества, нежданно и негаданно. Следователь провожал меня к повозке с сеном, которая должна незаметно вывезти меня в город, и я решился на вопрос:
— Николай Владимирович, а откуда вы узнали о шевроне преображенского спецназа и письме?
На честный ответ я не надеялся и Савельев, конечно же, тайну не открыл.
— Не твоего ума дело.
«Вариантов все равно немного, — подумал я. — Либо Карпыч меня сдал, либо Ельников, который притворяется другом. Кто из двух? Неизвестно. Но остерегаться лучше обоих и дел с ними вести нельзя. Хотя мои вещи могли переворошить в „Ирисе“ и это еще один момент, который не стоит упускать из вида. В любом случае, у сыщиков в трактире кто‑то есть, раз они смогли без шума провести изъятие письма».
В сопровождении Савельева я вышел во двор и остановился возле повозки. Здесь же находился возница, который окликнул меня на выходе из оружейного магазина, и еще один тип, вооруженный духовой трубкой смуглый парень. Наверное, именно он выстрелил в меня парализующей иголкой.
— Мне в сено зарываться? — обратился я к следователю.
— Разумеется.
— Мои вещи и оружие там?
— Да. Не переживай, мы не воры, все в сохранности.
Я собрался взобраться на повозку, но Савельев меня придержал:
— Погоди. Это не все.
Он протянул мне кожаный кошелек. В нем были монеты и я спросил:
— Сколько здесь?
— Десять рублей, чтобы знал — каменецкие могут не только людей на улицах похищать.
— Так это плата за моральный ущерб или аванс?
— Скорее, небольшой аванс.
— Понял.
Савельев протянул мне руку:
— Зла не таи, Олег. И удачи тебе.
Молча, я пожал руку следователя и, кинув взгляд на темные небеса, подумал:
«Кажется, опять пронесло. Я уцелел и вышел из очередной ловушки без потерь. Кости не поломаны, почки не отбили и зубы на месте. Это уже хорошо».
24
Возле ночного костра сидели повольники. Они пили горячий взвар и травили байки. Как обычно, вспоминали женщин и случаи из жизни. Разговор неторопливый и спокойный, с редкими солеными шутками и смешками. А я лежал под пологом и, завернувшись в спальный мешок, пытался заснуть. Только не получалось. Беспокойные мысли о будущем не давали расслабиться и я думал о том, что будет завтра.
До Вольска, в который движется караван с припасами, осталось всего два перехода. К вечеру будем на месте, и я покину отряд Романтика. А что дальше? Нужна лодка, чтобы славиться вниз по реке, и ее можно купить. Благо, деньги есть. Но у меня были сомнения в попутчике. Вместе со мной увязался Ельников и я считал, что именно он сдал меня княжеским сыскарям. Как‑то это подло. Хотя доказательств его двуличности, у меня не было и сказать ему в глаза, что он мерзавец, я не мог.
Да чего там? Сам не без греха. Подписал документ и стал агентом княжества. От этого как‑то не по себе. Но что делать? Я поступил правильно — все равно иного выхода не было. А как жить дальше и стоит ли работать на сыщиков, время покажет. Каждый день несет новые опасности и неизвестно, какой срок жизни мне отмерила судьба. Тем более что вчера мы встретили очередных беженцев, которые двигались в сторону гор, и они говорили, что возле реки по — прежнему неспокойно. Бродят банды дикарей и появляются бесы, пропадают люди и горят фермерские поселения. Так что не исключены столкновения с противником…
— Так вот, наша рота в командировке, — пытаясь отвлечься от тяжелых дум, я прислушался к очередной истории, которую рассказывал Ефим, потеряшка, бывший спецназовец — контрактник: — Ставится боевая задача — ночью выйти из расположения и лесами выдвинуться в точку, где предположительно находятся недобитые боевики. Пока ждали выхода, несколько бойцов обкурились и покушали «кашку». Поэтому лагерь покинули в неадекватном состоянии. Отошли от базы на пять километров и один стреляет себе под ноги из пулемета — забыл поставить его на предохранитель. Очередь! Все замерли. Пока разбирались в чем дело, другому укурышу померещилось, что рядом враг. Он давай в зеленку стрелять. Остальные за ним. Шквал огня. Вся рота поливает зеленку свинцом, а из базового лагеря стреляют из миномета. Слава богу, осветительными. Пока разобрались, в чем дело, потеряли время. В итоге демаскировали себя и задержались. Но самое интересное, что в итоге.
— А что в итоге? — спросил его Ельников.
— В конце концов, повернули дело так, что на роту была устроена засада. Духи хотели нас расстрелять, но, благодаря тому, что мы спецназ ГРУ, противник был замечен и отбит с потерями. Несколько человек за это даже медали получили.
— Короче, очковтирательство?
— Оно самое. Сейчас расскажу еще одну историю. Снимайте котелок. Кому горячего взвара?
Стук кружек. Повольники разлили взвар и Ефим продолжил:
— Как и обещал, еще одна история. Наш комбат, находясь в командировке, попросил у начальства новый автомобиль. Но ему отказали, и тогда он решил схитрить. По его приказу минеры заложили на дороге между нашей базой и ближайшим населенным пунктом фугас, а затем комбат выехал из лагеря и остановил свой старый «уазик» в этом самом месте. Затем он и водитель вышли, спрятались, и произошел подрыв. Машина в клочья. Общий итог следующий: террористы охотились на храброго комбата, и подорвали его «уазик». Комбат и водитель выжили, получили легкие контузии и медали. Ну и, конечно, комбату выделили новую машину. Но самое главное — репутация «героического чеченского офицера», хотя у него, на моей памяти, ни одного боевого выхода. Только мародерил и металлолом сдавал. Так что учитесь, друзья мои, как нужно карьеру делать.
