…В отличие от того, что произойдет десять лет спустя, никаких внешних признаков надвигающейся антисемитской волны еще не было. С присущим ему мастерством Сталин демонстрировал прямо обратное. Например, 31 января 1939 года указом, который Сталин лично готовил, корректируя список счастливчиков, была награждена орденами огромная группа советских писателей: более ста семидесяти тружеников пера. Среди тех, кто получил высший орден Ленина, – Перец Маркиш. Орденов были удостоены и другие литераторы, писавшие на идиш: Лейба Квитко, Самуил Галкин, Давид Гофштейн, Ицик Фефер. Сталин лично добавил к подготовленному аппаратом списку еще трех писателей-евреев (и никого больше!): автора научно-популярных книг М. Ильина (Илью Маршака, брата поэта Самуила Маршака), забытого ныне прозаика Виктора Финка и молодую, пока что мало кому известную, Маргариту Алигер. Решив, что ее фамилия начинается с буквы «О», он своей рукой определил ей место в списке по алфавиту – между Новиковым и Осмоновым. В указе фамилию все же написали правильно, а место, которое для нее выбрал Сталин, изменить не посмели. Так она и значится в списке: Алигер, затесавшаяся почему-то между буквами «Н» и «П»: прихоть Отца-покровителя… Столь же щедрым было и еврейское представительство в списке награжденных одновременно деятелей советского кино, как и в списке новых членов Академии наук СССР – после выборов, проведенных под полным контролем Кремля.
Не освободился полностью от евреев, несмотря на жестокие, беспощадные чистки, и НКВД. Среди садистов нового призыва, занявших освободившиеся места, причем весьма высокого уровня, были все «те же»… Кое-кто уцелел и из бывших. Пощадили, к примеру, дав возможность куражиться над беззащитными жертвами одного из самых страшных и омерзительных монстров лубянского ведомства Андрея Свердлова – сына Якова Свердлова. Еще мальчиком он стал секретным осведомителем ГПУ, писал доносы на своих сверстников – детей других кремлевских воротил. Едва достигнув совершеннолетия, поступил на штатную чекистскую работу, проявив особый вкус к профессии следователя, которая полностью позволяла ему проявить свою патологическую жестокость. Особое наслаждение он испытывал, ведя дела своих школьных товарищей или соседей по Дому на набережной.
Кстати, дело поэта Павла Васильева, обвиненного в «контрреволюционном антисемитизме», вел тоже Андрей Свердлов. Есть множество свидетельских показаний жертв, которым сын прославленного советского «президента» выбил зубы, сломал руки, ноги и ребра. Его даже посадили однажды в камеру Внутренней тюрьмыу где он изображал из себя арестанта, а несколько недель спустя он допрашивал своих «сокамерников» и жестоко их избивал. От этого чудовища Сталин (пока!) отказываться не хотел. Люто ненавидя своего «товарища» по Туруханской ссылке, он таким путем жестоко мстил усопшему сопернику: его сын служил лакеем у Сталина и лично истязал друзей своего отца, детей этих друзей. Среди многочисленных жертв этого монстра была и жена Бухарина – Анна Ларина. И ведь – отдадим должное Сталину, добился цели: имя Свердловых – и отца, и сына – вызывает сегодня у любого порядочного человека только одну реакцию: отвращение. Убийственный портрет Андрея Свердлова – почетного пенсионера хрущевско-брежневских времен – можно найти в «Рабочих тетрадях» А. Твардовского.
Распространено мнение, что сам Берия таким пороком, как антисемитизм, не страдал, подтверждением чему служит не просто присутствие в его ближайшем окружении многих евреев, но даже инициатива по выдвижению их на крупные энкавэдистские посты. Называют, и справедливо, генералов Аркадия Герцовского, Вениамина Гульста, Илью Ильюшина (Эдельмана), Матвея Поташника, Соломона Мильштейна, Льва Новобратского, Леонида Райхмана, Наума Эйтингона, руководителей следственной группы полковников Бориса Родоса, Льва Шварцмана (эти двое – просто чудовища из чудовищ), Исая Бабича, Иосифа Лоркиша и, увы, многих других.
Свидетельствами о каком-то особом бериевском антисемитизме мы действительно не располагаем, и всех этих людей на их высокие посты Берия или сам «привел», или сам же сохранил как «ценные кадры». Но все они относились к номенклатуре ЦК, что при жизни Сталина означало – в его личной номенклатуре. И достаточно было ему шевельнуть пальцем, чтобы никого из них не осталось на Лубянке, а может быть и в жизни.
Пальцем он не шевельнул. Почему – тоже понятно. Он-то знал, что с Большим Террором еще не покончено, что близятся его новые волны, а за ними и попросту Девятый вал. Так что надо будет и на этот случай иметь козлов отпущения.
И все же публично в малопочтенном качестве юдофоба Сталин пока еще себя не проявлял. Нельзя же считать несомненным антисемитизмом его требование сменить актера, исполняющего в кино его роль. Дело в том, что в юбилейном (20-летие переворота) фильме «Ленин в Октябре», для которого Сталин сам выбрал и сценариста (Алексей Каплер), и режиссера (Михаил Ромм) – оба евреи. Роль Сталина сыграл малоизвестный артист провинциальных драматических театров Самуил Гольштаб, очень похожий на вождя народов.
Посмотрев фильм, Сталин распорядился подобрать для второй части дилогии («Ленин в 1918 году») другого актера. Из Тбилиси срочно доставили Михаила Геловани, актера ничуть не большего дарования, чем его предшественник, и ничуть не более похожего на прообраз – теперь этот грузинский счастливчик был навсегда обречен только эту роль и играть – до тех пор, пока Сталин не захочет предстать перед народом не грузином, а русским. А Гольштаб так и остался актером областного театра в городе Кирове и умер в полной безвестности в 1971 году[36]. Но увидеть в этом требовании вождя (весть о поступившем сверху распоряжении широко распространилась по Москве) антисемитскую подоплеку было все же нельзя: Гольштаб был, действительно, весьма заурядным актером (точнее сказать, никаким), хотя Сталина почти наверняка прежде всего раздражал сам, неприемлемый для него, факт: как это в сознание зрителей войдет образ вождя, созданный евреем?! Ни сценариста, ни режиссера он не заменил: его интересовал лишь тот, кто перевоплотился в него самого. Тут уж никакой компромисс был невозможен.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Вечерняя Москва. 1992. 30 декабря.
2. Московские новости. 1989. 3 сентября.
3. Вышинский А. Судебные речи. М.. 1938. С. 249.
4. Там же. С. 251.
5. Литературная газета. 1988. 28 января.
6. Письма 74-летнего С. Д. Луковникова из Москвы, 82-летней А. А. Златкиной из Ленинграда, Б. Базельского (возраст не указан) из Одессы и многие другие хранятся в архиве автора.
7. Письмо М. Голощекина автору этой книги от 1 февраля 1988 года.
8. Известия ЦК КПСС. 1989. № 8. С. 100-110.
9. Там же. С. 112.
10. Дневник Йозефа Геббельса. Запись от 27 января 1937 года.
11. 9 мая 1939 года, в разгар тайных переговоров, которые вели в Германии эмиссары Сталина с высокопоставленными гитлеровскими чинами, и Радек, и Сокольников были зверски убиты в тюрьме подсаженными к ним в камеры уголовниками. См.: Известия ЦК КПСС. 1989. № 7. С. 69.
12. Этот вывод можно было сделать из обтекаемого ответа прокуратуры на запросы моей матери в октябре 1957 года. К тому времени Борис Норкин еще, видимо, не был реабилитирован, чем и объясняется «стыдливая робость» мелкого сотрудника, который отвечал на запрос.
13. Правда. 1937. 15 января.
14. Правда. 1936. 10 февраля.
15. Верховный Совет СССР. Первый созыв. Первая сессия: Стенографический отчет. М., 1937. С. 192.
16. Г. Каминский в узком кругу своих коллег возмущался «идиотизмом» шефа Лубянки Ежова, сочинившего легенду о том, что большевики-евреи стали агентами нацистского гестапо. Неужели он не догадывался, кто на самом деле этот вздор мог сочинить? О разговорах Каминского с коллегами незадолго до его ареста знаю со слов тогдашнего заместителя наркома здравоохранения СССР – старой большевички Екатерины Гордеевны Кармановой. Впоследствии она была резко понижена в должности, став директором института санитарного просвещения, юридическим консультантом которого была в течение нескольких лет моя мать. Обе женщины были в очень добрых отношениях друг с другом и имели между собой много доверительных бесед.
17. Неправедный суд. Последний сталинский расстрел. М., 1994. С. 82.
18. Орлова Раиса. Воспоминания о непрошедшем времени. М., 1993. С. 191.
19. Известия ЦК КПСС. 1989. № 3. С. 179.
20. Решение от 5 августа 1938, протокол № 63. См. также: Арутюнов Аким. Досье Ленина без ретуши. М., 1999. С. 19.
21. РГАЛИ (Российский государственный архив литературы и искусства). Ф. 631. Оп. 15. Д. 271. Л. 34-35.
22. Там же. Л. 1-2.
23. Там же. Д. 265. Л. 2. Любопытно продолжение этой истории. Шагинян упорно продолжала разрабатывать полюбившуюся ей «ленинскую тему» и в итоге за тетралогию «Семья Ульяновых», куда вошел и «Билет по истории», удостоилась Ленинской премии (1972). Даже это не излечило ее от шока, который она пережила почти сорок лет назад. Когда в середине семидесятых у нее возникли какие-то трудности с изданием девятитомного собрания сочинений, она была убеждена, что причиной тому ее «правда о ленинском еврействе», и даже хотела – «от позора и унижения» – покончить с собой. «Они не могут мне простить то, что я написала о национальности Ленина, о еврейской примеси в его крови, – утверждала неистовая Мариэтта. – Теперь это непоправимо. Это навсегда». См.: Карпов Владимир. Жили-были писатели в Переделкино… М., 2002. С. 51.
