Когда все это кончилось, Ларисса стояла на берегу небольшого озерца. Они были в гуще леса, повсюду лежали прохладные тени. Деревья заслоняли солнце, но это были обычные деревья, а не чудовищно переплетенные фигуры.
Вопросительно моргая, она смотрела на Деву, которая улыбалась:
– На этом острове я перемещаюсь, куда хочу. Ты передвинулась от дерева моих ароматов к другому, в чаще леса. Ты научишься путешествовать так сама, Ларисса.
– Я не уверена, надо ли мне это. Дева засмеялась:
– Ты, должно быть, хочешь пить. Выпей из озерца, оно чистое и свежее.
Ларисса покорно склонилась к воде, которая отразила ее лицо и белые волосы. В лазурном небе плыла одинокая тучка. Танцовщица набрала в пригоршню воды и выпила.
Она забыла о своих спекшихся губах, вода была изумительно вкусной, чистой и холодной. Однако после третьей пригоршни она потеряла четкость зрения. Она поморгала, но это не помогло. Ее мысли рассыпались. Голова кружилась. Ларисса села на землю, держась за почву. Издалека донесся голос Девы:
– Не бойся. Посмотри в воду озера, Ларисса Снежная Грива, и ты узнаешь, кто ты на самом деле.
Ларисса не послушалась, она схватилась за виски, опасаясь, что силы покинут ее. Она никогда еще не была жертвой колдовства.
«Это не колдовство. Я даю тебе ответы на вопросы, которые тебе уже знакомы. Не сопротивляйся, Ларисса».
Эти слова она услышала внутри себя. Она почувствовала дрожь, затем растворилась в принятии посторонней воли. Когда она взглянула в зеркало озера, она увидела не голубые небеса, а ночное небо, усеянное звездами в обрамлении зеленой травы.
Когда она сдалась, это обрамление исчезло. Она нашла себя сидящей на берегу топей. Из города поблизости доносился обычный гул, из топей – звук цикад и музыкальное журчание воды. Забытым голосом ребенка она произнесла:
– Папа…
Все вокруг было незнакомым. Ларисса испуганно заплакала. Ей снова было пять лет. Белокурые волосы свисали на покрытое слезами лицо. Она пододвинулась поближе к топям и ее страх уступил место любопытству. Она опустилась на колени потрогать блестящие камешки-голыши, тронула лягушку за мокрую спинку и весело засмеялась, глядя, как та оскорбленно отпрыгнула.
Свет усиливался и, оглянувшись, Ларисса от счастья затаила дыхание. Из леса пробивались все новые огни. Их скопилось вокруг ее стройной фигурки так много, что было светло как днем. Пятилетняя девочка сидела на берегу реки, смеялась и ловила руками странного вида шары света.
Пятнадцать, возможно, двадцать непрочных шаров крутились подле ее головы как бы играючи, то и дело отскакивая от препятствий. Иногда ей удавалось слегка задеть шарик, но он тотчас же быстро удалялся.
Ее тело наливалось теплом. Это было очень приятное ощущение, наполнявшее ее от головы до ног. Она хихикала потихоньку, затем стала постепенно возвращаться к действительности, обнаружив, что шары отлетают в сторону. Боясь потерять своих новых друзей, Ларисса вскочила на ноги и последовала за ними в сторону топей.
Ночной покой был внезапно нарушен криком.
– Ларисса! – звал отец. Он бежал из города.
Девочка обернулась и нахмурилась. Светлячки как бы сжались от резкого крика и стали активно удаляться. Некоторые пропали совсем, другие еще мешкали подле нее.
– Папа, ты их всех распугал, – укорила Ларисса.
Отец отчаянно замахал руками, отпугивая оставшихся.
– Боже, я уж подумал, что потерял тебя, Рисса, – сказал Обри, забирая девочку на руки и тесно прижимая ее к себе.
Лариссе, однако, не понравилось разлучение ее с загадочными шариками света.
– Папа, верни их назад! – сердито сказала она.
Обри посмотрел на дочь и чуть не задохнулся: волосы Лариссы стали белыми.
Усталое лицо Обри приобрело горькую складку у рта. Ларисса же недовольно надула губы и пыталась освободиться. Обри торопливо нес к маячившим огням города свою драгоценную ношу. Через плечо отца Ларисса увидела, что один из шариков не изменил ей.
– Не покидай меня! – закричала она вся в слезах.
Шарик испытывал трудности, он быстро мерцал и двигался то в одну, то в другую сторону. Некоторое время он еще следовал за дочкой и отцом, затем по приближении Обри к городу шарик устало замерцал и стал еле виден. «Я помню… Я помню…»
– Топи нуждались в твоей магии. Блуждающие огоньки звали тебя. Если бы ты смогла ответить им, если бы отец не забрал бы тебя с собой, ты стала бы – как я – частью топей.
– Но у меня нет магии, – сказала Ларисса. Но прежде чем слова сорвались с ее губ, она почувствовала, что говорит неправду. Ее тело помнило наполнявшее ее когда-то тепло. Она помнила, как она танцевала, когда Сардан играл ей на мандолине. Это незабываемое чувство вернулось к ней. Она закрыла глаза и отдалась захватившим ее силам.
– У тебя есть потенциал, поэтому выбор пал на тебя. Когда ты начала танцевать?
Ларисса растерялась от неожиданного вопроса:
– Я думаю, когда мне было лет шесть. Голос Девы был спокойным, как будто она знала все ответы. Она сделала обе ладони ковшиками и сложила их. Внутри появился свет. Поскольку Ларисса замешкалась с ответом, Дева повторила уже строже:
– Тебя учил кто-нибудь? – Она задала этот вопрос во второй раз.
– Нет, нет, – ответила Ларисса. – Я просто танцевала. Я наслаждалась этим, у меня хорошо получалось.
В сложенных ковшиками руках Девы образовалось нечто сначала бледно-зеленое, затем – темно-синее. С улыбкой Дева протянула Лариссе руки, наполненные ягодами.
– Твои танцы – дар топей, дарованный вместе с превращением волос в Белую Гриву, – сказала Дева, когда Ларисса склонилась над ягодами. – Мы пометили тебя белыми волосами и дали способность к магии. Твое тело рано обнаружило эту способность к магии, душа знала о ней, умом ты этого не понимала. Я научу тебя приемам магии – как развивать заложенные в тебе способности. Если я научу тебя, ты употребишь свои силы и магию в борьбе со злом на борту «Мадемуазель».
Ларисса сама удивилась, как легко у нее с губ слетело:
– Да!
– Тогда начнем. Расскажи мне, что ты делала в плавучем театре.
– Я – Морская Леди в мюзикле «Удовольствие пирата», – ответила Ларисса, приканчивая чудесные ягоды.
Дева кивнула:
– Поскольку ты знакома с этой стихией, перейдем к воде.
– Вряд ли «Удовольствие пирата» можно ставить рядом с магией.
– Не обязательно. Кто был хореографом?
– Я.
– Хорошо. Ты можешь признать, что
эта часть исходит от тебя? – Ларисса затрясла головой. Дева рассмеялась, как дождь по воде. – Неважно. Станцуй для меня свою партию.
Ларисса нервно встала и неуклюже прошла вперед к плоскому месту. Она заняла позицию, вспомнив тело Флориана, распростертое там, на сцене, плачущую Розу, пытаясь не думать о Касильде с ее превращением. «Думаю только о танце», – сказала она себе строго.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
