Я встала у въезда на стоянку и уставилась пристально на фургон, размышляя, что дальше делать. Не было способа узнать, был ли за рулем Морелли. Он мог растянуться внутри, чтобы вздремнуть, или мог пойти за заказанным тунцом под императорским соусом к Манни. Вероятно, мне следует припарковаться и разведать. Если повернется так, что в фургоне его нет, спрячусь за машинами и нападу на него с баллончиком, когда он появится.
Я втиснулась в щель в задних рядах за четыре автомашины от вышеупомянутого фургона и заглушила мотор. Я почти достала сумку, когда дверь со стороны водителя вдруг распахнулась, и меня выдернули из-за руля. Я споткнулась, упершись в каменную стену, которую представляла собой грудь Морелли.
- Меня ищешь? - спросил он.
- Можешь сразу сдаться, - заявила я ему, - потому что я никогда не отступлю.
Губы его сжались в полоску.
- Скажешь тоже. Хочешь, чтобы я лег на тротуар, а ты переедешь меня несколько раз моей собственной машиной … в точности как в старые времена. Ты этого хочешь? Добываешь деньги за живого или мертвого?
- Нечего брюзжать. У меня работа. Ничего личного.
- Ничего личного? Ты изводишь мою матушку, крадешь мою машину, а намедни растрезвонила, что я тебя сделал беременной! По моему мнению, обрюхатить кого-нибудь - чертовски личное дело. Боже, неужели недостаточно, что меня обвиняют в убийстве? Ты что, мститель из ада?
- Ты немного взвинчен.
- Я – более чем взвинчен. Я выдохся. Каждый несет свой крест … ты – мой. Я сдаюсь. Забирай машину. Мне уже все равно. Все, что я прошу, постарайся слишком не погнуть дверцы и меняй масло, когда зажигается красная лампочка. Его взгляд быстро охватил внутренность машины. - Ты не звонишь по телефону, не так ли?
- Нет. Конечно, нет.
- Телефонные разговоры дорого стоят.
- Не беспокойся.
- Дерьмо, - сказал он. - Моя жизнь – дерьмо.
- Вот уж точно.
Его выражение смягчилось.
- Мне нравится твоя амуниция. Он зацепил пальцем широкий ворот моей футболки и заглянул внутрь, увидев черный спортивный бюстгальтер. - Очень сексуально.
Жаркая вспышка пронзила мой живот. Я твердила себе, что это гнев, не иначе, но, полагаю, сексуальное замешательство было ближе к истине. Я шлепнула его по руке.
– Не нарывайся.
- Да ладно, черт побери, я же сделал тебя беременной. Помнишь? Еще немного интимности не должно тебя беспокоить.
Морелли подвинулся поближе.
- Губная помада мне тоже нравится. Красная вишня. Очень соблазнительно.
Он наклонился и поцеловал меня.
Знаю, мне следовало двинуть его коленом в пах, но поцелуй был восхитителен. Джо Морелли все еще умел целоваться. Начиналось все медленно и нежно, а закончилось страстно и глубоко. Он отстранился и улыбнулся, и я осознала, что он меня обставил.
- Я тебя поймал.
- Хреново пахнешь.
Он обошел меня и вынул ключи из машины.
- Не хочу, чтобы ты за мной таскалась.
- Только об этом и думаю.
- Да вот собираюсь тебя немного притормозить, на всякий случай. Он прошелся до мусорного контейнера и зашвырнул в него ключи.
- Счастливой охоты, - пожелал он, направляясь к фургону. - Только удостоверься, что вытерла ноги, прежде, чем сядешь в мою машину.
- Погоди минуту, - крикнула я ему вслед. - У меня есть вопросы. Мне нужно узнать подробнее об убийстве. Я хочу знать о Кармен Санчез. Правда, что тебя заказали?
Он влез в фургон и выехал со стоянки.
Контейнер был внушительных размеров. Пять футов в высоту, пять в ширину и футов шесть в длину. Я встала на цыпочки и заглянула сверху. Наполнено было на четверть, и воняло дохлой собакой. Ключей не было видно.
Слабая женщина ударилась бы в слезы. Умная женщина имела бы запасные ключи. Я же притащила деревянный ящик к мусорному баку и встала на него, чтобы приглядеться повнимательней. Большая часть мусора была в мешках. Некоторые мешки лопнули, извергнув из себя объедки, части картофельного салата, кофейную гущу, подгоревший жир, помои неизвестного происхождения и головки салата-латука, превратившиеся в первозданную слизь.
Это мне напомнило автокатастрофу со смертельным исходом. Прах к праху… майонез из различных составляющих. Неважно, парни или капустные кочаны, смерть всегда непривлекательна.
Мне нужно было сбегать за каким-нибудь знакомым, но я не могла вспомнить ни одного, достаточно глупого, чтобы полезть ради меня в мусорный бак. Ладно, сказала я себе, сейчас или никогда. Я взмахнула ногой и зависла на мгновение, собираясь с духом. Закусив верхнюю губу, я медленно спускалась. Если бы я учуяла даже намек на крысиное присутствие, то бросилась бы наутек.
Бак качался под ногами, помогая прокладывать путь к хлюпающей грязи. Я почувствовала, как скольжу, зацепившись рукой за край контейнера и ударившись по ходу дела локтем. Потом выругалась и сморгнула слезы.
Мне попался относительно чистый пластиковый пакет для хлеба, который я использовала в качестве перчатки, старательно разгребая отбросы. Осторожно продвигаясь, я до смерти перепугалась, когда в первый раз шмякнулась лицом в винегрет из артишоков и телячьих мозгов. Количество объедков было значительно, расточительность так же отвратительна, как всепроникающий запах гниения, который обжигал мне нос и заставлял прикрывать рот.
Казалось, прошла вечность, прежде чем я обнаружила ключи, утопленные в какой-то желто-коричневой жиже. Поблизости я не видела памперсов, посему решила, что это скорей горчица. Я сунула «запакетированную» руку в это-невесть-что и подавила рвоту.
Я задержала дыхание, кинула ключи через бортик на асфальт и не стала больше терять время. Потом вытерла ключи насколько могла о пластиковый пакет. Большая часть желтой дряни стерлась, приведя ключи к виду, пригодному для необходимой поездки. Я сняла обувь и двумя пальцами, как брезгливая барышня, стянула носки. Все, что осталось, подверглось инспекции. Помимо соуса "Таузенд айленд", размазанного по переду юбки, я, кажется, осталась невредима.
Около мусорного контейнера была сложена стопка макулатуры. Я накрыла сиденье спортивными страницами, на всякий случай, если пропустила какие-нибудь остатки вредоносной субстанции, прилипшей к заднице. Постелив газеты на пол со стороны пассажира, я предусмотрительно поместила в центр обувь и носки.
Случайно я бросила взгляд на оставшиеся страницы, и мне в глаза бросился заголовок. «Местный житель застрелен из проезжающей машины». Под заголовком была помещена фотография Джона Кьюзака. Я видела его в среду. Сегодня была пятница. Газета была вчерашняя. Задержав дыхание, я прочитала статью. Джон Кьюзак был застрелен в среду поздно ночью перед своим домом. Далее говорилось, каким он был героем во Вьетнаме, получил медаль «Пурпурное сердце» (Воинская медаль; вручается за одно боевое ранение - Прим. пер.), какой он был яркой всеми любимой личностью. На момент, когда печаталась статья, у полиции не было версий и мотива преступления.
