Сама она пожелала разделить свою хижину с ними. Но не с Шурлом.
– Гоблины очень подлые, – объяснила Фалия. – Даже если у него связаны руки, я не буду чувствовать себя в безопасности, ночуя с ним под одной крышей. Мы должны держать гоблина под стражей..
Чандра согласилась, что это прекрасная мысль. Они разбудили Шурла. Гоблин был раздражен тем, что его побеспокоили, но разозлился еще больше от предстоящего заключения, в то время как всем остальным предстояло спать с относительным удобством.
Одна из построек в деревне явно некогда была загоном для скота на ночное время. С тех пор большая часть скотины в Дирадене вымерла, и строение стояло пустым. Внутри помещалась большая и крепкая клетка. Фалия сказала, что в ней держали кабанов, которых откармливали к ежегодному пиру в честь сбора урожая. Но, когда к власти пришел принц Велрав, урожаев не стало, и прошло немало времени с тех пор, как жители деревни в последний раз видели дикого кабана.
В клетке заперли Шурла. Гоблин яростно этому сопротивлялся, и Гидеону пришлось приложить некоторые усилия, загоняя его туда. После этого Фалия повела иероманта обратно в свою хижину, чтобы промыть царапины, оставленные на его коже когтями Шурла.
Чандра осталась в загоне.
– Прекрати огрызаться! – приказала она Шурлу. Мы не можем выпустить тебя, и это твоя вина.
– Плохо.
– Это бред! Ты здесь прекрасно устроишься.
– Люди в деревне едят гоблинов, – мрачно проговорил Шурл.
– Что? – Чандра решила, что Шурл слышал их с Гидеоном разговор за едой. – Не будь таким глупым. Мы просто шутили. Они не зажарят тебя.
– Чужая, – с обидой произнес гоблин. – Глупая.
– На таких, как ты, не обижаются, – сказала девушка и вышла из хижины, оставив Шурла дуться. Она направилась к дому Фалии.
Вполне предсказуемо было то, что женщина-девочка убедила иероманта снять рубашку. С незначительными царапинами на его груди она возилась долго и очень тщательно. Чандра пренебрежительно взглянула на Фалию и Гидеона и пошла к постели, которую оставили на полу для нее. Пиромантка расстелила одеяла, и, посмотрев снова на Гидеона, обратила внимание, что его грудь была широкой и почти без волос, а на руках выступали мускулы. На левом предплечье виднелись несколько шрамов, так же как и на животе.
Прошло немало времени, прежде чем Фалия закончила обрабатывать ранения мага. Она предложила расчесать ему волосы, которые все еще оставались изрядно спутанными.
Чандра фыркнула.
Не подавая виду, что он заметил насмешку Чандры, Гидеон доброжелательно улыбнулся мудрой женщине и уверил ее, что привык делать это сам. – Но благодарю за предложение, – сказал он.
С порозовевшими щеками, словно светясь изнутри, Фалия сейчас сильно отличалась от бледной девочки с ввалившимися глазами, с которой они тогда познакомились.
– Прошу тебя, устраивайся поудобнее в той постели. Я пойду принесу еще одну.
– Я займу твою постель? – спросил Гидеон. – Я не хочу лишать тебя места для сна, Фалия.
– Ты мой гость. Пожалуйста. Для меня будет удовольствием, если ты поспишь в моей постели!
Ну еще бы, подумала Чандра.
– Возьму себе одеяла в доме моей тетушки. Скоро вернусь.
Фалия ушла.
– Она ребенок, – осуждающим тоном проговорила пиромантка.
– Вообще-то она старше любого из нас, Чандра.
– Думаешь? – девушка приподнялась на локте в постели и озадаченно посмотрела на Гидеона.
– Одним из обычных воздействий магии крови является то, что она замедляет или даже останавливает нормальный ход старения.
– Но Фалия же не кровопийца?
– Нет. Я уверен, что она именно та, кем себя назвала. Менарх деревни. Ты же слышала, что она рассказывала. Мудрая женщина передает мудрость последовательнице посредством ритуала с кровью.
– О да, слышала.
Чандра снова легла и стала наблюдать за мерцанием на потолке света от свечей. – Мудрая женщина передает знания и опыт через свою кровь. И, наверное, вдобавок к этому некую силу, которая обеспечивает то, что следующая мудрая женщина задерживается в том же самом возрасте, в котором была ко времени обряда. Вероятно, до тех пор, пока не наступит пора посвятить в свое дело преемницу?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Да, похоже, это необходимо, – согласился Гидеон. – Она остается юной, чтобы выйти замуж и родить детей, но это может занять много времени, учитывая, как мало народу в деревне. И я подозреваю, что в этой обстановки дети часто умирают.
– Мне кажется, Фалия видит в тебе возможного супруга, – Чандра произнесла это и снова задумалась. – Как ты думаешь, сколько ей лет?
– Мы, вероятно, могли бы это прикинуть, если бы познакомились с предыдущей мудрой женщиной.
– Да уж. Неудивительно, что Фалия кажется настолько, хм, готовой к браку.
– Удивительно сдержанное для тебя определение. Наверное, ты устала.
Гидеон перешагнул через Чандру, растянувшуюся на полу, и принялся раскатывать одеяло на узкой полоске пола между ней и стеной.
– Что ты делаешь? – запротестовала пиромантка. – Ты же не ляжешь спать так близко ко мне.
– Лягу. Я хочу, чтобы ты спала между ней и мной, – твердо ответил Гидеон. – Ты моя защита.
Чандра вновь фыркнула. – Еще какая. Ладно. Отлично.
Девушка перевернулась на бок, оказавшись спиной к Гидеону, и закрыла глаза. Она предполагала, что Фалия будет не в восторге от такой «перестановки», когда вернется в хижину, но действительно слишком устала, чтобы думать об этом.
***
Ей снился огонь.
Не жаркая сила, смешанная с ее ужасом и яростью, когда она убивала лишителей. И не дикое пламя, кипевшее вокруг нее в Слепой Вечности после бегства из темницы прелатессы.
Огонь в ее сне был не соблазном разрушительного заклятия и не хрупкими искрами нового волшебства. Нет, это был огонь скорби и горя, огонь стыда и сожаления.
– Я не хочу убивать невинных, – сказал Гидеон своим спокойным, бесстрастным голосом. Белое пламя заплясало вокруг него, когда он произнес эти слова. Чисто-белое.
И в этом пламени она ясно различала их крики. Их тела корчились в огне, и от смрада горящей плоти ее почти стошнило, как и всегда. Ее горло горело от всхлипов, которые не были слышны.
Нет, все же были. Она сама слышала их. Сдавленные, отчаянные, полные слез вздохи.
– Чандра, – прошептал он, и его голос был холодным, не таким, как предсмертные вопли невинных, погибающих в огне.
Она попыталась пошевелиться, но конечности не слушались. Она хотела закричать, но из ее горла вырвался лишь беспомощный стон.
И, когда клинок меча устремился к ее горлу, она проснулась со сдавленным хрипом ужаса.
Было темно. Свечи не горели. И у Чандры не было огня, который она могла бы призвать.
– Тише, это сон, просто сон, – прошептал Гидеон. Его руки обняли пиромантку. – Тише.
Она попыталась вырваться из плена его рук.
– Это я. Тебе приснился кошмар.
Ее сердце бешено колотилось. В висках стучало. Она вспотела. Еле слышный всхлип вырвался из ее горла, унижая ее.
Гидеон прижимался к ней всем телом. Она лежала на спине, головой на его жесткой руке, и его ладонь покоилась у нее на плече. Другая ладонь Гидеона гладила ее щеку – Тихо. Все хорошо. Это был просто сон.
Чандра подняла руку. Она хотела отбросить от лица его ладонь, прекратить эту назойливую, оскорбительную ласку. Отшвырнуть от себя... Но странным образом оказалось, что она ухватилась за его руку. Он почувствовал это и легонько сжал ее пальцы.
– Просто сон, – вновь повторил иеромант.
Чандра сосредоточилась на своем дыхании, пытаясь поймать ровный ритм.
– Наверное, было не очень хорошей затеей ложиться спать с полным желудком личинкового супа, – шепотом проговорил Гидеон.
Чандра подавила удивленный смешок, но ее замутило. – Вообще-то я уже забыла об этом.
– Прости, – выдохнул Гидеон прямо ей в ухо.
Она набрала побольше воздуха и медленно задышала. Она все еще чувствовала, как ее сердце глухо стучало от ужаса и чувства вины.
