Джонни замер на месте, на его лице играла вымученная улыбка, по лбу струился пот. Пола видела выражение его лица в зеркале напротив, он казался рабом в цепях, неизвестно почему довольным. Ее собственная улыбка сияла блаженным удовлетворением. Да, с помощью колготок «Эмбуш» мужчину можно поймать по разному. Это будет фотография всей ее жизни! Съемочная площадка так и искрилась энергией.
– Закончили! – прокричал Стэн, встав на колени и отсняв последний кадр пленки. – Собираем вещи и уходим.
Через минуту Пола уже стояла за большой ширмой в восточном стиле, переодеваясь, чтобы идти домой. Она посмотрела на себя в большое зеркало в подвижной раме, завороженная блеском своих глаз, преобразившим, казалось, все ее существо. Она никогда не выглядела и не чувствовала себя такой роскошной. Ей не хотелось снимать красивую одежду и украшения. Не хотелось, чтобы съемки заканчивались.
Она неохотно расстегнула «молнию» облегающего платья, и оно упало на пол. Оставшись в трусиках и дорогих украшениях, которые помощница Стэна выбрала для съемок – колье из искусственных бриллиантов, такой же браслет и заколки для волос, – она продолжала наслаждаться своим отражением.
Наконец она с неохотой сняла браслет и заколки и положила их на маленький туалетный столик, зная, что скоро их кто то заберет. Колье она повесила на пальцы и с грустной улыбкой стала любоваться его блеском. Горло у нее сжалось от сильного, мучительного желания обладать этой вещью. Это все равно что унести домой частичку этого волшебного дня и сохранить ее навеки.
Мгновение спустя, быстро оглядевшись, она поддалась неотразимому импульсу и положила ожерелье в свою хозяйственную сумку. Чего Пола не услышала, когда, нагнувшись, быстро застегнула ее, так это слабого шума работающей современной аппаратуры. В другом конце помещения, в тени ниши, которая вела к двери аварийного выхода, мужчина в неприметном сером костюме с видеокамерой на плече записывал на пленку каждое ее движение.
– Кто съел мои записи по этому делу? – бормотала, ни к кому не обращаясь, Ли.
Она была одна в своем кабинете и еще раз быстро прошла по комнате, взглядом обыскивая все поверхности, поднимая папки, книги и научные журналы. На сегодняшнее утро, чуть позже, у нее была назначена встреча с Джеком Таггартом, которую она собиралась отменить, чтобы утихомирить Доусона, но когда она позвонила в отдел по расследованию убийств, Тагтарт сам снял трубку.
– Доктор Раппапорт, – предостерег он странно сдавленным голосом, – если у вас есть хоть малейшее сомнение, что это Ник Монтера убил Дженифер Тейрин, я буду рад его развеять. Этот человек – чудовище. Могу принести вам уйму доказательств его ненормальных игр с женщинами.
Ошарашенная таким заявлением, Ли спросила Тагтарта, выступит ли он свидетелем обвинения, и он ответил, что, возможно, его не станут вызывать.
– Прокурор не хочет сыграть на руку защите, – объяснил он ей. – Они заявят, что я ревновал из за того, что Дженифер бросила меня ради Монтеры. Но все было совсем не так. Он трахал ее мозги.
К концу разговора Ли решила не отменять встречу. Если Доусон узнает… что ж, она как нибудь с этим справится, когда это произойдет. Ее волновала и другая проблема: пропало досье Монтеры. Они с Нэнси один раз уже обыскали оба помещения. Оставалось только мысленно восстановить все свои действия. Выносила ли она досье из кабинета?
Она подошла к сумочке и вытащила ключи из отделения на «молнии», надеясь, что это вызовет какие то ассоциации. К счастью, она была человеком привычки. Уходя из офиса, она обязательно брала и сумочку, и кейс. Ее кейс? Она бросила взгляд на небольшую тумбочку за письменным столом и увидела, что чемоданчика тоже нет. Еще одна минута размышлений убедила ее, что она, должно быть, оставила кейс в холле дома Монтеры, когда пошла на звук непонятного шума.
Ключи мягко звякнули, когда она повернула кольцо в руках. Она могла попросить Нэнси позвонить, даже послать за ним свою помощницу. Но если Монтера еще не заметил кейса, звонок даст ему об этом знать, а она не хотела, чтобы он читал ее записи. Они были слишком личными. Она заберет их сама по пути на встречу с Таггартом. Если ей повезет, она сможет забрать его у Монтеры, а он даже ничего не узнает.
Когда полчаса спустя она подъехала к его студии, там стоял джип «ренигейд». Если это машина Монтеры, это могло означать все, что угодно. Может, он и уезжал сегодня утром, но сейчас определенно был дома. Проклятие! Она посмотрела в зеркало заднего вида, проверяя блестящую красную губную помаду и пряди светлых волос, выбившихся из забранных в хвост волос.
Ее серые глаза ярко сверкали от дурного предчувствия, она никогда не видела их такими. Даже одна мысль о встрече с ним вызывала в ней запрограммированную и предсказуемую волну женских реакций. Она прихорашивалась? Это выглядело жалко! По крайней мере на ней был ее любимый наряд – темно синий блейзер и брюки цвета хаки, – все это она надела для встречи с Таггартом.
На этот раз стучать она не стала. Ли все еще надеялась незамеченной проскользнуть в вестибюль, схватить кейс и исчезнуть, прежде чем кто нибудь ее заметит. Но когда она открыла дверь, в глаза ей тут же бросилась фотография красивой безутешной женщины, выполненная в тонах сепии. Почему она почувствовала такую тягу к этой фотографии? Женщина не походила на нее, нет, но что то в ней было. Что то…
Определенные образы способны вызывать у людей эмоциональный подъем, воскрешать воспоминания, связанные с радостью и болью, и все это с той же остротой, как в момент их настоящего переживания. Зритель мог заплакать или испытать прилив безумной надежды без всякой видимой причины. Эта фотография была из числа таких вот образов.
Выложенный черной плиткой пол поймал отражение Ли, когда она повернулась, ища свой чемоданчик. В холле его не было, поняла Ли, стремительно осмотрев помещение. Куда он его унес? В студию? В жилые помещения? У нее не было желания вновь оказаться в студии, но это казалось куда безопаснее, чем вторгнуться в его личное жилье.
Первое, что увидела Ли, войдя в похожую на пещеру комнату, была ее тетрадь. Помещение было освещено слабо, только стоящий в центре студии похожий на алтарь стол был залит светом единственной яркой лампы. Ее тетрадь лежала открытой, на виду, в слепящем круге света.
– Что это такое? – выдохнула Ли, ошеломленная странной сценой. Казалось, ее записи были принесены в жертву в ходе какого то языческого ритуала. Она вглядывалась в темноту, ища Монтеру, ожидая увидеть его лучистые глаза, направленные на нее. Но пятно света притягивало ее к себе. Все, что она могла видеть, – это ослепительно белое пятно.
