Оба солдата Когтя казались крепко спящими!
Фибен фыркнул, его плоский нос снова сморщился, уловив сладковатый запах чужаков. Не впервые подмечает он приметы слабости в этих, по всеобщему мнению, неуязвимых фанатиках-губру. До сих пор все у них идет легко – слишком легко. Почти все люди собраны и нейтрализованы, и захватчики, по-видимому, считают, что угроза для них может прийти только из космоса. Несомненно, именно поэтому все защитные установки нацелены вверх. Почти ничего не сделано, чтобы предотвратить нападение с земли.
Фибен погладил свой нож в ножнах на поясе. Его одолевало искушение пробраться внутрь, проползти под сторожевыми лучами и преподать губру наглядный урок.
Порыв прошел, и Фибен покачал головой. «Позже, – подумал он. – Когда это причинит им больше вреда».
Похлопывая Тихо по шее, он провел лошадь через освещенное место перед воротами и углубился в индустриальный район города. Склады и фабрики тихи и темны.
По каким-то делам пробегают шимпы под присмотром изредка пролетающего патрульного скиммера губру.
Стараясь оставаться незамеченным, Фибен скользнул в переулок и отыскал здание склада без окон, недалеко от единственной в колонии литейной. Он шепотом уговаривал Тихо, и тот подтащил фургон к задней двери, скрывавшейся в тени. Толстый слой пыли показывал, что к висячему замку уже давно никто не прикасался. Фибен внимательно осмотрел его.
– Гм.
Достав из-за пояса тряпку, Фибен обернул ею дужку замка. Потом взял ее крепко в обе руки, закрыл глаза, сосчитал до трех и дернул.
Замок оказался прочен, но, как Фибен и подозревал, кольцо в двери проржавело. С приглушенным треском оно разорвалось. Фибен быстро откатил дверь в сторону. Тихо покорно прошел в темное помещение, втащив за собой фургон. Фибен огляделся, запоминая расположение громоздких прессов и металлообрабатывающих станков, прежде чем снова закрыть дверь.
– Тут тебе будет хорошо, – негромко сказал он, распрягая лошадь.
Вытащил из фургона мешок с овсом и высыпал зерно на пол. Потом из ближайшего крана наполнил водой лохань.
– Я вернусь, если смогу, – добавил он. – А если нет, наслаждайся пару дней овсом, а потом начинай ржать. Я уверен, кто-нибудь услышит.
Тихо махнул хвостом и поднял голову от зерна. Он сердито взглянул на Фибена и испустил еще один пахучий комментарий.
– Хм. – Фибен кивнул, отгоняя вонь. – Ты, вероятно, прав, старый друг. Но вот что я тебе скажу: твои потомки тоже будут беспокоиться, если кто-нибудь когда-нибудь преподнесет им сомнительный дар – разум.
Он на прощание потрепал лошадь, подошел к двери и выглянул. Изнутри все кажется спокойным. Гораздо спокойней, чем в генетически бедных лесах Гарта. По-прежнему мигает маяк на крыше здания Террагентства: вне всякого сомнения, теперь его используют в своих ночных операциях захватчики.
Где-то слышится негромкое электрическое гудение. Отсюда недалеко до того места, где он должен встретиться со связным. И это самая рискованная часть из его похода в город.
За те два дня, что прошли между первой газовой атакой и окончательным захватом губру всех средств связи, было высказано немало самых разнообразных предложений. Из Порт-Хелении на Архипелаг, оттуда в отдаленные районы континента делались лихорадочные телефонные звонки, посылались радиосообщения. Все это время человеческое население было очень занято, а немногочисленные правительственные линии связи кодированы. И поэтому брошенные на произвол судьбы шимпы заполняли радиоэфир паническими предположениями и дикими планами, в основном невероятно тупыми.
Фибен считал, что это даже хорошо, потому что, несомненно, враг уже тогда подслушивал. И его мнение о неошимпанзе только укрепилось из-за этой истерии.
Но время от времени раздавались и разумные предложения. «Словесная шелуха иногда прикрывает ценные мысли». Перед смертью антрополог-человек доктор Така узнала сообщение своего бывшего ученика, некоего Гайлета Джонса, жителя Порт-Хелении. Именно к нему генерал решила послать на связь Фибена.
К несчастью, была такая сумятица! Только доктор Така могла сказать, как выглядит этот Джонс, но к тому времени, как догадались спросить, доктор Така умерла.
Фибен не был уверен ни в месте встречи, ни в пароле.
«Может, мы даже день назначили не тот», – ворчал он про себя.
Он выскользнул из склада и закрыл за собой дверь, повесив на место замок. Кольцо выглядело чуть покосившимся. Но если не приглядываться, ничего не заметишь.
Через час взойдет полная луна. Нужно двигаться, если он хочет вовремя добраться до места встречи.
* * *
Ближе к центру Порт-Хелении, но все еще в «плохом» районе, он остановился на небольшой площади и посмотрел на свет, струившийся из подвального окна работающего бара для шимпов. От громкой музыки стекла дрожали в рамах. Фибен, стоя на улице, подошвами ощущал вибрацию. На несколько кварталов это был единственный признак жизни, если не считать тусклых огней за завешенными окнами жилых квартир.
Прямо над головой пролетел жужжащий патрульный робот, и Фибен быстро отступил в тень. Башня машины повернулась, ствол уставился в Фибена.
Должно быть, машина засекла его своим инфракрасным зрением. Но прошла мимо, решив, что это просто неошимпанзе.
Фибен видел и другие согбенные фигуры на темных улицах. Очевидно, комендантский час скорее психологический, чем военный. Оккупанты не проявляли строгости, так как, по-видимому, не считали это необходимым.
Большинство тех, кто не остался дома, направлялись в подобные места – «Обезьянья гроздь». Это излюбленное заведение простых рабочих и испытуемых-проби, тех, кто по эдикту возвышения ограничен в правах воспроизводства. Фибен заставил себя перестать почесывать подбородок.
Закон требовал, чтобы даже люди проходили генетическое обследование, прежде чем заводить детей. Но для клиентов – неошимпанзе и неодельфинов – законы чрезвычайно строги. В этой сфере либеральное земное общество точно выдерживало галактические стандарты. Приходилось либо подчиняться, либо потерять шимпов и финов. Их передадут каким-нибудь другим старшим патронам. Земля слишком слаба, чтобы позволить себе отвергать наиболее почитаемую галактическую традицию.
Примерно треть шимпов обладает зелеными картами воспроизводства; это позволяет им рожать детей под присмотром Совета возвышения и предусматривает наказания, если они пренебрегут осторожностью. Шимпов, имеющих серые и желтые карточки, гораздо больше и ограничений у них больше. Присоединившись к брачной группе, они имеют право использовать свою сперму или яйца, запасенные в отрочестве, до обязательной стерилизации. Если они добиваются успехов в жизни, то такое разрешение им дается. Но гораздо чаще шимми с желтыми картами получают и вынашивают введенные техниками возвышения эмбрионы более «усовершенствованных» поколений.
Обладателям красных карт даже приближаться к детям шимпов не разрешается.
По стандартам до Контакта такая система может показаться жестокой. Но Фибен прожил в ней всю жизнь. На быстром пути возвышения генетическим фондом клиентов всегда управляют. По крайней мере с шимпами консультируются в ходе этого процесса. Немногие клиенты могут этим похвастать.
Недостаток такого положения в том, что появляется социальное расслоение. Обладателей синих карт, как Фибен, не очень доброжелательно встречают в таких местах, как «Обезьянья гроздь».
Но именно это место выбрано связным для встречи. Больше никаких сообщений не поступало, и Фибену ничего не остается, как ждать здесь.
Глубоко вздохнув, он перешел улицу и направился к рычащей и гремящей музыке.
* * *
Когда его рука коснулась дверной ручки, слева из тени послышался шепот:
– Хочешь розовую?
Вначале Фибен решил, что ему показалось. Но слова повторились, на этот раз чуть громче.
– Розовую? Ищешь напарницу?
Фибен вгляделся. Свет из окна мешал видеть в ночи, но он разглядел маленькое обезьянье лицо, почти детское. Шимп улыбнулся, сверкнули белые зубы.
– Розовую напарницу?
Фибен выпустил ручку, почти не веря своим ушам.
– Прошу прощения?
Он шагнул вперед. Но в этот момент распахнулась дверь, выпустив на улицу свет и шум. Его оттолкнуло несколько темных фигур, гогочущих, с пропахшей пивом шерстью. А когда гуляки исчезли и дверь закрылась, темный грязный переулок был уже пуст. Маленькая неясная фигура исчезла.
Фибену захотелось отыскать ее, лишь бы убедиться, что ему предложили именно то, о чем он подумал. И почему предложение, только что сделанное, вдруг было отменено?
Очевидно, многое изменилось в Порт-Хелении. Правда, в подобных злачных местах, как «Обезьянья гроздь», он не бывал с колледжа. Но проститутки на темных улицах даже в этой части города – редкость. На Земле, может быть, или в старых трехмерных фильмах, но здесь, на Гарте?
