– Вижу.
– Вы велели ей гнать вашу машину в Матаморос. Не для женщины работенка. Вряд ли она смогла бы въехать на паром по таким узким досочкам.
– Дэнтон, вы слишком наивны. Уверяю вас, она опытный водитель. Пожалуйста, оставьте нас. У нас семейная ссора. Вмешательство посторонних нежелательно.
– Нет, уж лучше я послушаю, если Линда не возражает.
– Черт с вами, слушайте. Линда, можешь перестать притворяться, будто ты плачешь. Ты слишком бессердечна для плаксы.
– Прошу тебя, прекрати, – сказала она.
– Просто тебя случайно раскусили раньше, чем ты ожидала. Если бы мы остались вместе, рано или поздно я все равно поймал бы тебя. Тебе это известно так же хорошо, как и мне.
Она вскинула голову. Джон заметил, как потемнели ее глаза. Машина, стоявшая в очереди за «бьюиком», нетерпеливо загудела. Джон Герролд не обратил на гудок внимания.
– Что ты несешь? – спросила она.
– Все кончено. Мне все равно, куда ты пойдешь и что с тобой будет после этого. – На последних словах его голос дрогнул. Он набрал в грудь воздуха. – Можешь подавать на развод под любым предлогом. Если у тебя родится ребенок, что ж, пусть... я буду платать алименты на его содержание. Но я не хочу тебя больше видеть. Надо было маме умереть, чтобы открыть мне глаза на то, какая ты пошлая дешевка. По-моему, она обрадовалась бы моему решению. Можешь оставить себе вещи, которые я тебе купил; развод я тоже оплачу.
Двумя быстрыми жестами она смахнула слезы тыльной стороной ладони.
– Джон, ты хоть понимаешь, что несешь? Когда ты все решил? После того, как увидел меня с мистером Дэнтоном?
– Дорогая, ты слишком себе льстишь. Я все решил еще на том берегу. Просто собирался помягче сообщить тебе о своем решении, вот и все. Но вы двое предоставили мне повод быть резким. Я благодарен вам за это. Сэкономил время. Ну так как, Линда?
К его изумлению, Дэнтон ухмыльнулся.
– Дэнтон, вас это забавляет?
– Да, как ни странно.
– У вас своеобразное чувство юмора.
– О да! – ответила за него Линда. – У него богатое воображение. Животики надорвешь.
Задняя машина снова загудела. Джон сел за руль и подвинул «бьюик» вперед. Потом снова вышел из машины. Дэнтон спросил:
– Вам нужна какая-нибудь помощь во всех формальностях?
– Справлюсь как-нибудь.
– Джон, тебе придется отвезти мистера Дэнтона в Матаморос. Приятель Дэнтона ждет его там.
– Я доставлю туда вас обоих. Мне абсолютно все равно.
Он решил, что взял верный тон: равнодушие и безразличие. Как ни странно, они, кажется, вовсе не расстроены.
– Странно будет разводиться, – заметила Линда. – Ведь на самом деле все это время ты не был женат на мне. Ты был женат на своей матери.
– Она сразу раскусила тебя, как только увидела. И предупреждала меня, но я не захотел ей поверить. Она сказала, что ты...
– Герролд, сбавьте обороты, – примирительно вмешался Дэнтон.
– Значит, ей можно говорить гадости, а мне нет? Нормально, когда она говорит непристойности? Но когда я...
– Герролд, прекратите!
– Ей не потребовалось много времени, чтобы найти мне заместителя, – язвительно отозвался Джон. – Интересно, сколько у нее было до меня и сколько будет после вас, Дэнтон? Она – просто...
– Если будете продолжать, обязательно наговорите такого, о чем потом придется сожалеть.
– Прекратите, вы оба! – крикнула Линда. – Не желаю, чтобы из-за меня грызлись, как из-за какой-нибудь шлюхи. Джон, если хочешь, я дам тебе развод. Еще вчера твое решение сильно огорчило бы меня. Сегодня это ровным счетом ничего не значит. Я перестала что-либо чувствовать, мне все равно.
– Линда, тебе не повредит немного прогуляться. Пойдем подышим воздухом, – предложил Дэнтон.
Джон смотрел, как они уходят: их силуэты чернели на фоне фар, рядом с рослым Дэнтоном его жена казалась совсем крошкой. На какое-то мгновение, как ни странно, он испытал горечь утраты. Но потом усилием воли отогнал это чувство.
Он снова сел в «бьюик» и уткнулся лбом в руки, сжавшие рулевое колесо.
– Я сделал то, что ты хотела. – Джон выждал секунду, и из глаз у него потекли слезы. – Я остался совсем один, – сказал он. Слезы побежали быстрее, по щекам, по носу; он ощутил соленый вкус на губах.
"Такая ужасная потеря! Мама была в полном расцвете сил. Все ее уважали. Мы с ней были самыми закадычными друзьями. В прошлом году я приезжал из университета домой на каникулы... После ужина Полин на кухне мыла посуду; мама этак лукаво посмотрела на меня, и я без единого слова все понял, расставил столик, достал карты...
В иные вечера мы вместе слушали любимые пластинки. Или читали друг другу вслух. Если бы не Линда, все так бы и шло. А перед сном мама приходила ко мне в спальню и подтыкала мое одеяло со всех сторон, как будто я еще был малышом.
Мы с ней говорили обо всем на свете. Но мама никогда не говорила мне, какая грязь ожидает женатого человека.
Я могу жить один, тогда, возможно, снова обрету цельность и душевный покой. Линдой надо переболеть; скоро я выздоровлю. Но дом без мамы будет так отчаянно пуст! Томми незачем оставаться в его замызганной квартиренке. Я не возьму с него много. Вряд ли в школе ему хорошо платят.
Томми меня поймет. Я расскажу ему все. До мельчайших подробностей. Наверное, он до сих пор вспоминает о том времени, когда мы с ним подрабатывали воспитателями в детском спортивном лагере, и ту прогулку при луне, когда казалось, что весь мир залит серебряным светом, каждый листик... Это было два года назад. Красота была такая, просто горло сжималось. В ту ночь нам казалось совершенно естественным, что мы гуляли рука об руку. Задним числом об этом странно вспоминать, но тогда, при луне, все выглядело правильным. Томми тогда сказал, что истинная дружба может быть только между двоими мужчинами, а женщины не понимают значения этого слова. Он объяснил, насколько функционально само существование женщины: поскольку женщины по самой своей сути предназначены для продолжения рода, у них в душе просто не остается места для дружбы, как таковой. Я спорил с ним, не соглашался, но теперь понимаю, что он был прав. И мама была права. А я был слеп и заблуждался. Я забуду все, что было у нас с Линдой. Хотя кое-что будет трудно забыть. Прошедшие недели глубоко впечатались в мою душу".
Подбородок Джона нечаянно коснулся клаксона. От резкого гудка он вздрогнул. Затем ссутулился на сиденье, откинув голову на спинку. События сегодняшнего дня лишили его последних сил. Место, куда его ткнули револьверным стволом пистолета, саднило.
Если бы только удалось немного вздремнуть в перерывах между рейсами парома, он бы освежился. Мама всегда говорила: лучший способ скорее расслабиться и заснуть – подумать о чем-нибудь красивом, прекрасном.
Он подумал о ночном саде, залитом лунным светом, и о мерцающей молочно-белой статуе. Словно увидел ее наяву, стоя на крылечке дядиного дома. И он вышел в сад, и роса приятно холодила его босые ноги.
Джон сидел в машине с закрытыми глазами и через годы видел статую. Протягивал к ней руки... Потом оказалось, что он на самом деле в саду. Приблизился к статуе и вдруг понял, что он никогда по-настоящему не видел ее. Какой глупый дядя – называл ее Дианой и говорил, что она – девушка. Ведь ясно видно, что это мраморное изваяние молодого длинноногого юноши. Плоская, белая, симметричная грудь, мускулистый, поджарый живот. Он стоял и смотрел на статую, и вдруг она повернулась – сияющая, поразительная и прекрасная в своей наготе, чистая и великолепно мужественная. Изваяние сошло с пьедестала, протянуло ему руку, и он сразу понял, что это Томми, – он давно подозревал это. Джон дотронулся до твердой холодной руки, и Томми заговорил, почему-то называя его Линдой. Джон попытался отдернуть руку, возразить, но Томми держал его крепко и был одновременно и Джоном, и Линдой, а потом поднял лицо кверху...
– Извините, Герролд. – Дэнтон настойчиво теребил его за плечо. – Наша очередь плыть этим рейсом.
Джон резко пробудился ото сна и сразу вспомнил, что мама умерла. Словно обрушился потолок в высокой белой комнате. Он в голос зарыдал.
– Подвинься, друг, – деликатно попросил Дэнтон. – Я заведу машину на паром.
Глава 14
Фил Деккер шагал по дороге, шагал сквозь ночь, прочь от реки, прочь от машин, высоко поднимая колени при каждом шаге и энергично размахивая руками. Уйти подальше, не слышать, как они поют... Наконец во всем мире не осталось иных звуков, кроме шороха его шагов да хруста материи, когда при ходьбе его малиновые штанины терлись одна о другую.
"Нет причин волноваться. Таких, как они, пруд пруди. Девчонок, которые спят и видят, как станут звездами; таланта у них немного, зато амбиций навалом. Господи, да если бы всех девчонок, которые жаждут пробиться в шоу-бизнесе, уложить в ряд, можно было бы по ним пройти всю страну из конца в конец. Чья это шутка? Мэнни? Похоже.
