так, робот-автоответчик. — Говорят, какая-то девчонка при оформлении перепутала. Отправила его вместо Краснодара в Красноярск. Можно подумать, у них своего леса мало.
— И что теперь будет?
— Не знаю, — ответил Санька; в голосе его прозвучала неприкрытая тоска.
— А если тебе прямо сегодня уволиться?
— Не получится. Меня уже предупредили, что хозяин древесины ждет этот вагон, и посоветовали подсуетиться. Дали неделю срока…
— Так мало?
— Сказали, что это еще по-божески. Часто на счетчик ставят вообще на следующий день после случившегося.
Что такое ставить на счетчик, Вика знала. И книги читала, да и слышала. Первый, о ком она подумала, был Костик, но к нему Вика решила обратиться в самом крайнем случае. Если совсем уж ничего не получится. Если они с Санькой не смогут справиться сами.
А ведь совсем недавно она ругала себя за то, что постоянно возвращается мыслями к Санькиным делам, в то время как у нее самой все шло прекрасно.
Вика знакомилась со своей новой работой. Вводила ее в курс дела немолодая, но очень энергичная женщина Елена Александровна, которая говорила Вике, что знает ее отца больше двадцати лет и с удовольствием поможет дочери. Мол, странно даже, что Павел Данилович помогал столь многим людям — на памяти самой Елены Александровны никак не меньше двух десятков человек, — а его дочь она увидела впервые.
Вика завела себе блокнот, куда записывала все новое, что каждый день узнавала, — в последние дни она стала такой рассеянной и все время ждала звонка от Саньки, а когда он приходил с работы, тревожно вглядывалась в его глаза.
Бабушка бы сказала: у страха глаза велики. И была бы права. Но понимание правоты самого близкого, пусть и покойного человека успокоения Вике не приносило. Скорее наоборот. Чем дольше она на эту тему размышляла, тем тревожнее становилось.
Подумаешь, какая-то Лизавета. Не то бухгалтер, не то экономист, всего лишь пригрозила ее мужу, а из-за этого мадам Петровская вторую неделю ходит сама не своя, хотя имеет полное право махнуть рукой на такую ерунду и наслаждаться жизнью. Тем более что она и вправду началась у нее на качественно другом уровне. По крайней мере о ней не стыдно было рассказывать кому бы то ни было.
Конечно, прежде Вика делала вид, что ей все равно. И фыркала на все предложения мужа сменить работу на оптовом рынке на что-нибудь престижное. И даже как-то сказала:
— А ты посиди на моем месте хотя бы один день, я посмотрю, что ты наторгуешь.
На что Санька холодно ответил:
— Во-первых, я никогда не мечтал быть торгашом, а во-вторых, нисколько бы не огорчился, если бы мне ничего не удалось, как ты говоришь, наторговать.
Вика огрызнулась:
— Интересно знать, а кто такой — менеджер на лесоторговой базе?
— Старший менеджер, — снисходительно поправил муж.
— Старший продавец! — выпалила Вика.
— Менеджер — не продавец, а руководитель производства, — сказал муж строго.
— А вот Галя — моя приятельница — тоже называется менеджером, а на самом деле продает обувь в фирменном магазине.
— Вообще-то, по большому счету…
Санька почесал затылок. Тогда ведь он вслух и выразил удивление, почему вообще он на этой базе торчит. Давно мог бы уйти. Но привычка, лень… Словом, если что-то здесь с ним и случится, то виноват в этом будет не кто иной, как он сам.
Вот так Вика расставила все по местам, но от этого спокойнее ей не сделалось. А когда на другой день после того, как на базе пропал вагон с лесом, Санька принес домой охотничью двустволку, она всерьез испугалась.
— Зачем она тебе? — спросила Вика в момент пересохшим ртом.
А Санька сделал самое безмятежное лицо, какое только смог изобразить, и сказал:
— У отца лежит без дела, а меня ребята уже сколько времени на охоту зовут.
Спорить с ним, ругаться не было смысла. Тем более что и доказательств другой причины вроде не было. Пропал вагон? Так найдется.
Но Санька вагон все же нашел. Наверное, потратил уйму денег на междугородные переговоры. Приготовился даже ехать в Красноярск, однако оттуда заверили, что возвращают вагон туда, куда он предназначался.
Впрочем, это не принесло Виктории успокоения. Отчего-то она была уверена, что Лизавете показалось мало заслать вагон не по адресу и она сделает все для того, чтобы Петровский не смог в самое ближайшее время разрулить взрывоопасную обстановку.
Словом, в один прекрасный день перед воротами их дома остановился черный «шевроле», из которого вылезли два мужика, несмотря на лето, одетые во все черное: черные брюки и черные футболки.
Они не просто постучали в ворота — забарабанили. Как раз в тот момент, когда Вика ставила на стол тарелку борща, чтобы накормить мужа, только что вернувшегося с работы.
Санька пошел к воротам, и Вика поспешила следом.
— Что это за телка? — неприязненно спросил один из быков.
— Моя жена, — кротко ответил Санька. Вика с испугом поняла, что он этих двоих панически боится.
Странно, что сама она испугалась вовсе не их, а того, что Санька перед ними сломается. Они его сломают! Он ведь такой впечатлительный. Один у родителей, они всегда с ним носились как с писаной торбой. Вот парень и вырос уязвимым. К силовым воздействиям совершенно не готовым.
— Пойди погуляй! — прикрикнул один из мужиков на Вику, но она не двинулась с места.
— У мужа от меня нет секретов, — твердо сказала Вика.
— Иди, Вик, не волнуйся, мне всего лишь надо поговорить с ребятами, — почти спокойно сказал Санька, но Вика слишком хорошо его знала, чтобы этому спокойствию поверить.
— Иди, крошка, — грубо процедил второй из типов, — а то мы и с тобой поговорим.
— Да уйдешь ты наконец или нет? — вдруг заорал на нее Санька, так что Вика от неожиданности отшатнулась.
Первое желание было — разозлиться и уйти, будь что будет, а второе — попытаться хоть как-то защитить мужа, который по физическим характеристикам не походил на такого мужчину, который смог бы дать отпор бандитам… Как же иначе их еще назвать?!
Она нехотя пошла к дому, украдкой оглядываясь. Позвонить в милицию? И что сказать? Что двое каких-то мужчин, знакомых ее мужа, стоят у калитки и разговаривают с ним?
Вика села у стола в большой комнате так, чтобы видеть происходящее у калитки.
Наверное, она на минутку отвлеклась. Дала себя увлечь мрачным мыслям. Она пропустила тот момент, когда один из «черных», как мысленно назвала про себя неприятных посетителей, поднял руку и ударил Саньку, но она увидела, как ее муж падает, а второй со смехом подхватывает
