купли-продажи всей собственности Фараончика и выкуп долговых обязательств сотрудников бара «Птичий остров», осталось заполучить подпись у Фараончика.
А тот томился в тюрьме, в одиночной камере с маленьким окошком. Удача отвернулась от него. Каморка ему досталась самая неудачная и когда шли дожди, сверху протекала крыша, стекая по одной капле, прямо на его тюремную кровать. Дожди продолжались и ему пришлось скинуть тоненький матрас и залечь спать на полу, отлеживая свое изнеженное тело и причиняя себе невыносимую боль. И когда под кроватью набралась лужа, Фараончик выдвинул свои условия: либо его переводят в сухую камеру, либо он объявляет голодовку. Но его требования остались без внимания. Три дня он воздерживался от тюремной еды. А все это время ему продолжали приносить: первое, второе, компот.
Под конец четвертого дня он усмирил свой упрямый нрав и взял в руки ложку, попробовав на вкус безвкусные и не подсоленные блюда, и еда, к его изумлению, показалась не такой уж и плохой. По крайней мере, лучше, чем ничего. Но не привыкший к такому питанию, его организм сдал сбой. К концу пятого дня, он чувствовал себя изнеможенным. Ночью у него сдулся живот и жестоким спазмом свело желудок. Корчась от острой боли, он стал кататься по полу:
– Мама! – кричал он, звав ту, про которую и знать ничего не желал. – Мама, помоги, родненькая! Мамочка! Отравили! – но никто не явился ему на помощь, и задышав глубоко, вбирая воздух насколько хватало сил, боль немного отступилась от него под утро.
До самого солнечного обеда он пролежал на полу, в полубессознательном состоянии, приготовившись умирать.
В тяжелой двери повернулся и скрипнул ключ. Фараончик вздрогнул, приходя в себя, приподнялся и уставился на дверь как загнанный зверек.
– На выход, – скомандовал суровый охранник, железным голосом.
Фараончик собравшись с силами, кое-как поднялся, и заковылял из тюремной камеры.
– Пошевеливайся, – подгоняла его нешуточная охрана.
На него надели наручники и повели куда-то по длинным, мрачным, со стальными решетками коридорам. Одни двери открывались, другие закрывались. Третьи автоматически отодвигались. В конце концов, его завели в светлую, крохотную комнату для свиданий и оставили одного… Ждав неизвестно чего, он прищуривал свои черные голодные глаза на раздутом, воспаленном, щетинистом лице.
Дверь щелкнула, и в комнату пропустили милягу-симпатягу Макса, в шляпе с загнутыми полями, приодетого в черную рубашку, а поверх в тон убору белый элегантный, строгий костюм, держа в руке кожаный портфель. Приподнял шляпу в приветствии, водрузил обратно, не считая нужным подхалимничать перед заключенным.
Фараончик растерялся, ощутив толчок в спину:
– С договором пришел? – прозорливо понял он, пованивая скверно.
– Вид у тебя неважный, – по-дружески сказал Макс. – Надо же, и спесь куда-то подевалась. Костюмчик вот запылился, челочка упала, – высмеял его Максим, незлобно, держась с достойным высокомерием, благодаря сверхприбыльному мешку, что сделал его сверхбогатым человеком!
– Не твое дело, – огрызнулся заключенный, дурно пахнущий.
– Хочешь выйти на свободу? – прямолинейно обратился Максим, с честным взглядом карих глаз.
Фараончик напустил на себя равнодушную маску:
– Какие у меня шансы? Ты пытаешься обмануть меня, что ж неясного… Подпишу договор и все равно останусь сидеть тут, лишившись последнего и поддержки.
– Зачем мне тебя обманывать? – голос Макса блистал уверенностью. – Если ты не подпишешь договор, то точно будешь сидеть в камере, а потом какие-нибудь уголовники укокошат тебя, – обрисовал он ему несладкую перспективу. – А знаешь почему? Потому что полгорода на тебя давно зуб заточило. Ты же своей бесстыжей мордой людей под монастырь подводил! – грубовато отчитал его Максим.
Фараончик опустил глаза, будто бы в нем проснулась совесть, красноречиво промолчал.
– Ну так что? Я тогда пошел! У меня нет на тебя даром времени, а шансов у тебя других нет! – припугнул его Макс с легким сердцем и приподнявшись со стула, засобирался уже уходить.
– Нет! Нет! Стой! – забрыкался Фараончик, опомнившись. «Спать на холодном полу прям в край невтерпеж». – Согласен подписать! Я не могу здесь более и минуты оставаться! Вытащи меня отсюда! Если не врешь, конечно!? – размяк Виталий, надрывая душу опасаясь обмана, но оставаться в тюрьме он точно не хотел, а свобода стоит – дорого!
– Отлично! Вот договор в двух экземплярах, вот ручка. Ставь подпись! – решительными движениями красавчик Макс подложил ему договор на подпись.
Фараончик взял в руки авторучку и оставил свой автограф на двух бумажных экземплярах.
– Вот молодчина! – похвалил его Макс окрыленно, создавая видимость обмана, глумясь над бывшим владельцем городской пирамиды.
Фараончик посмотрел на него испуганными, отчаянными глазами, будто ждал комментария: – дескать, его сейчас так глупо развели, что он теперь вынуждено будет долго и обесславленно сидеть в тюряге.
– Да не тревожься ты! – поспешил заверить его Максим, заметив перекореженное от страха лицо Фараончика. – Я сейчас ухожу, а за тобой, придут через пять минут и официально выпустят на свободу. Но и это еще не все, – улыбался Макс искрометно, светясь в кипенно-белом костюме. – На свободе тебя будет ждать сумка с деньгами. Твой гонорар за твою недвижимость вместе с долгами, которые прописаны в договоре, думаю тебя устроит сумма! – весомым голосом резюмировал он. – Ты возьмешь эту сумку и в течение часа покинешь город. Уяснил?
– Уяснил! – ничего не оставалось Виталию Ростиславовичу, как принять это как за точку отсчета.
– До встречи за воротами, – произнес Макс и нажал на кнопку, чтобы его выпустили.
58
Утром взошло благословенное солнце, наполняя животворящей силой край любимый. И просто так, беспричинно улыбнись новому дню и признайся в любви к себе.
Весь коллектив бара «Птичий остров» пребывал в эйфории. «Мы свободны! Мы совершенно свободны! Ура! Это счастье! Это победа! Спасибо новому боссу! Спасибо Максу!»
В бар зашел Максим Валерьевич Зыбулин.
– Босс пришел! Давай качать его! – скомандовал кто-то, и мужская часть коллектива восторженно подхватила качать Макса.
– Победа! Спасибо! Победа! Спасибо!
– Э-э. Вы что? Отпустите, пожалуйста! Давайте лучше шампанского! – уговаривал Макс свой новый коллектив. По инерции его подкинули в последний раз и опустили на ноги, после чего раздались дружные овации.
Тут подскочил к Максу губастик Леопольд, пуская благодушную слезу:
– Максим Валерьевич, неоценимое вы для нас сделали! Я ваш почитатель, я к вашим услугам! Просите чего хотите, обращайтесь в любую минуту!
Суетились бармены и официанты разливали и разносили шампанское, чтобы отпраздновать именитое событие.
К Максиму подошла Полина, полная гордости за него и в тот же момент какая-то смущенная перед ним. Поцеловала его забвенно, чувственно. Обдала хмельным запахом счастья.
– А еще сегодня свадьба Каролины и музыканта, – оповестила она его после этого, улыбаясь обаятельно, с опытным и выжидающим взглядом.
– Как сегодня? А где они сейчас? –
