— Знаете, на самом деле, я бы не отказалась немного убить время. Сейчас доктора приходят реже, и иногда совсем нечем себя занять.
Анна кивнула.
— Я попробую поговорить с руководством.
— Боюсь, всё-таки они не одобрят то, чтобы мне дали острые кисти.
Мэри захотелось ударить себя за такие слова. Ведь острые кисти действительно же можно использовать не по назначению! «Как я не подумала?».
— Знаешь, с учётом последних событий, я бы предпочла, чтобы они у тебя были. — Анна с застенчивостью опустила взгляд на экран с рисунком. — Извини.
— Ничего, мне уже лучше.
— Давай ты лучше расскажешь мне про этого человека? Я вижу, что это мужчина. Сколько ему лет?
— Лет… сорок, сорок пять…
Анна поставила планшет с рисунком на тумбочку, а сама вернулась к первому, где продолжила делать какие-то известные только ей пометки.
— Кто он?
Мэри пожала плечами.
— Обычный человек.
— Ты его знаешь? Это твой родственник или друг? — Анна посмотрела на рисунок.
— Нет, — покачала головой Мэри. — Просто обычный человек.
— А ты не думала о ком-либо, когда его рисовала?
— Он мне немного напоминает отца.
Анна перестала делать заметки.
— Я читала твоё досье. Из родственников сейчас у тебя только мама и брат?
— Да. Папа умер от лучевой болезни. Восемь лет назад.
— Извини… Мне жаль… — Сидя она переминулась с ноги на ногу. — Я тут давлю тебя тестами, так ещё и эти вопросы. Обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы поднять тебе настроение и устроить здесь картинную галерею.
Мэри с грустью улыбнулась.
— Всё нормально, — сказала она.
— Давай лучше продолжим… О чём заставляет думать тебя этот человек?
— О свободе, — бросила Мэри.
Анна ненадолго замолчала и хотела уже что-то сказать, как Мэри продолжила:
— Не об этой свободе, не о выходе из палаты, нет.
— А о какой же свободе речь?
— Свободе от… тела? — Мэри будто бы спрашивала саму себя.
Доктор набирала какие-то слова на экране планшета, но на мгновение остановилась. Её пальцы зависли над экраном. Мэри не обратила на доктора никакого внимания. Взгляд вновь был прикован к красной точке в углу двери выхода. Казалось, в этом мире не было ничего, кроме этого красного пятна. Оно разливалось светом и топило мрак вокруг себя. Мрак в виде других цветов, мрак в виде материи и времени, мрак в виде витающих струнами мыслей.
— Продолжай, — сказала доктор Колесникова.
Но Мэри промолчала.
— Этот человек здоров, Мэри? — с лёгкой обеспокоенностью в голосе проговорила доктор.
— Он болен, — незамедлительно ответила девушка. — Он… не видит…
— Не видит что?
Мэри повернулась к Анне. Красное пятно лампы померкло и стало тлеющим фитильком задутой свечи. Лицо доктора казалось испуганным.
— Не знаю, — коротко сказала Мэри.
И тут же подскочила с кровати, закрыв рот ладонью. Отбросив одеяло на пол, она рванула в туалет. Через несколько мгновений оттуда уже были слышны звуки рвоты.
Анна подошла к двери и терпеливо дождалась, пока девушка не выйдет наружу. Когда это случилось доктор, положив руку на плечо обследуемой, провела её обратно к койке.
Мэри присела, и по телу пробежала холодная дрожь.
— И это тоже нормально, — сказала Анна, усевшись на стуле. Однако в её тоне по-прежнему слышалась какое-то нехарактерное беспокойство. — Если хочешь, можем закончить в другой день.
— Ещё много вопросов?
— Всего лишь несколько.
— Тогда давайте сегодня.
Закончив опрос, Анна поднялась, забрала оба планшета и подвинула стул к стене.
— Будет ещё одна просьба к тебе, Мэри. Хоть я и так чувствую себя сейчас тираном…
— Какая?
— Пожалуйста, отдай мне телефон.
Сердце участило с ударами. Мэри начала чувствовать, как пульсирует кровь по телу, а лицо и уши начали гореть, словно бы где-то рядом, в полуметре, полыхало пламя. «Они знают…». — С уст не сорвалось ни единого слова. Опустив взгляд в пол, она стиснула руки между коленями.
— Охрана сказала, что при том уроде не было телефона, хотя он должен всегда его носить с собой, — проговорила доктор Колесникова. — И они хотели ворваться к тебе в палату с обыском. Я им не позволила. Этого ещё не хватало в твоём состоянии… Но я прекрасно понимаю, что это до поры до времени. Рано или поздно доктор Стивенсон прикажет им это сделать. А я не смогу ничем помочь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мэри молчала и не поднимала взгляда.
— Просто… Дай мне его сейчас. Я скажу, что нашла телефон где-нибудь в общей столовой, и ничего они не докажут… Так будет лучше для тебя, поверь.
Не издав ни слова, Мэри встала и вновь последовала в туалет. Через минуту она уже несла в руке мокрый телефон Лоренцо. Протестующие капельки теперь падали и разбивались о керамическую плитку. Где-то там с ними в очередной раз разбилась и надежда.
Мэри протянула устройство Анне и лишь на мгновение встретилась с ней глазами.
— Прости, — еле слышно прошептала Анна.
Бросив холодный и мокрый смартфон в карман халата, доктор положила тёплую ладонь на плечо девушки. А затем покинула палату.
Мэри так и стояла. Кажется полминуты, а может быть, и вечность. Стояла до тех пор, пока вновь не почувствовала тошноту и подступающий к горлу ком.
Глава 22. GCA
Вибрация едва не заставила Кирилла прыгнуть с кровати. Он открыл глаза и с недоумением оглянулся по сторонам. Красные электронные часы, висящие на стене под плазменным экраном, показывали 01:24. Затем взгляд упал на стоящий неподалёку от дивана исцарапанный чёрный стол, и стало ясно, что причиной происходящей суеты был телефон. Высокотехнологичный засранец толкал жестяную банку из-под пива к обрыву. Та в свою очередь отзывалась звенящей тряской протеста. С каждой волной вибрации телефон всё ближе приближался к цели. «Если это восстание машин, то оно слишком жестоко», — с усмешкой подумал Кирилл.
Он упёрся лицом в диван и, оставив на поверхности из синтетической кожи маленькую нить слюны, поднялся на ноги. Неуклюжей походкой подался к столу и лишь по дороге осознал, что те дни, когда ему могли звонить «девочки на одну ночь», Дикси и операторы рекламных компаний — одним словом, все подряд — давно миновало. Эта мысль заставила его поторопиться.
Прямо за несколько секунд до того, как телефон едва не скинул пивную банку вниз, Кирилл взял устройство в руки. На экране было написано «Шлюха. Так. улица. (ГР)». Веки вздёрнулись, и Кирилл без промедлений взял трубку.
— Алло, — хрипло выпалил он.
— Алло, это Илона.
Кирилл не помнил, как её зовут. А может быть, никогда и не знал.
— У тебя есть деньги? — Говорила она шёпотом, будто прячась в коморке от маньяка. — Девять тысяч?
От радости и облегчения Кирилл расплылся в усмешке. Прошло уже почти две недели с момента посещения борделя, и мистер Сакамото неоднократно выносил мозги (к счастью, пока только фигурально) личными звонками.
— Милая, хоть десять, если ты мне сейчас скажешь, что он у вас.
— Он у нас, — таким же шёпотом ответила Илона.
— Ты давно его видела. Он сам? Есть сопровождение?
— Ты что задумал? — шёпот стал паническим и в то же время агрессивным.
— Ничего противозаконного.
— Если ты задумал что-то здесь устроить, и после этого выяснится, что его сдала я…
— Ничего не выяснится, не переживай. И никаких проблем устраивать я не собираюсь… Так ты ответишь на вопросы?
— Эм-м… Да-а, он сам, с ним никого не видела. Заметила его пятнадцать минут назад: поднимался по лестнице.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— В общем, сиди как мышка. Сейчас приеду, привезу твои деньги.
Кирилл сбросил вызов и кинул телефон на стол. Тут же метнулся к дивану и отодвинул его от стены. Вышло слишком громко — соседи снизу наверняка проснулись. Вытащил из-за дивана металлический кейс с кодовым замком, который удосужился заблаговременно приобрести, и ввёл ничего не значащую комбинацию 8459. Замок щёлкнул.
