— Да? — восхитился Бешеный. — Так у тебя вся честь в полипах?
— Журналистов зовите, — осенило гоблина. — И телевидение. Пусть все видят!
— Что, покажем покушение на вашу честь по телевидению?
Гоблин умолк. Мишка достал из планшета листок бумаги и ручку и подошел к Изырууку.
— На, пиши. «Поскольку процедура ректороманоскопии является для меня неприемлемой по причинам расового и религиозного характера, прошу данное назначение отменить и впредь согласовывать со мной любые медицинские манипуляции, связанные с вторжением в мою частную жизнь…» Ставь число и подпись. Давай листок. Я прослежу, чтоб зарегистрировали. Все, отцепляйся.
Гоблин вздохнул и выпустил трубу парового отопления из своих объятий.
— Ну, вот теперь и поговорим! — взревел Бешеный, закатывая рукава. — Ща я тебя научу уважать медицинские показания! Ща ты у меня узнаешь, что такое закон и порядок! Ща я устрою тебе Курскую дугу с легким травматологическим колоритом!
— Можно нам недолго в вашем кабинете побеседовать? — вежливо спросил Мишка у завотделением. Тот умел располагать к себе людей и внушать им уважение. — Не хотелось бы лишних ушей…
— Занимайте ординаторскую, лейтенант, — распорядился В.В. Бешеный. — И чего же так жарко-то, а? Йети ж такую погоду… А вот на Домбае сейчас… Эх, как жить-то можно ниже отметки две тысячи? Ладно, работайте, — и доктор удалился, напевая «Лучше гор могут быть только горы…» От его поступи дрожала земля, и сам он походил на тронувшийся с места ледник.
Мишка попросил санитаров доставить гоблина в ординаторскую, а сам расположился за столом.
— Несколько дополнительных вопросов. — Мишка проницательно, как ему самому хотелось надеяться, поглядел на Изыруука. — Вспомните, кто был на катране в тот вечер, когда на вас напали?
— Начальник, ты чего, времени-то, сколько прошло уже? — оскалился катала. — Да и вообще, законный, когда шпилимся, мне морды-то до тельняшки — я в картинки смотрю, а не на чужие рожи…
— Чего-то жарко сегодня, — значительно сказал Мишка, обмахиваясь, точно веером, заявлением Изыруука. — Точно не помните?
— Не, законный, я ж не фраер дикий, чтоб братве такую курву вкручивать. Вы ж по адресам пойдете, а мне оно надо? Начальник, а начальник, ты б мне заяву-то мою отдал!
— Слушайте, тут ведь все прозрачно — то, что у вас есть при себе выигрыш, мог знать только тот, кто был на катране. Хозяина и охрану пишем пока в минус. Постоянных клиентов тоже. Кто был на катране из незнакомых?
— Кто ж чужого на катран-то пустит? — хохотнул Изыруук. — Лохов на фатерах да на транзите катают.
Мишка понял, что допустил промашку. И разозлился.
— Слушай, а как тебя сегодня чуть не приговорили, а? — сказал Мишка, невольно подражая Витишу. — Вот бы хохма была. Да?
У гоблина тут же испортилось настроение.
— Чего глумишься, законный? Ты вон стволом да ксивой жив, а я только мастью воровской. Начальник, будь человеком. Бумагу дай.
— То есть второй раз оказаться в подобной неловкой ситуации вы не желаете? — сказал Мишка, положил заявление гоблина вне пределов его досягаемости и как бы между делом взял со стола ножницы.
— Думал, в больничку попал, а тут трюмилово какое-то! — жалобно возопил гоблин. — Что ж ты мне, законный, вилы-то такие выкатил? За что нам, добрым гоблам, так на этом свете жить горестно?
— Да вы не переживайте. — Сказал Мишка, испытывая в глубине души легкое неудобство от собственного нахальства. — Пронесло ведь. ПОКА.
На Изыруука больно было смотреть.
— Законный, да мне и сказать-то нечего. Думаешь, если бы кто-то залетный был, я бы сам с него не спросил? Да ведь не было чужих, отвечаю. Свои были. Впятером шпилились.
— Перечисляй, — сурово велел гоблину Мишка. — С именами. И погремухами.
— Ну, я был, — тоскливо начал Изыруук. — Борька Пресный был. Ренат был, который с пристани. Урсус-Уксус был. Ну и Халендир зашел. Так-то он не часто бывает, но тут зашел чего-то. Штук пятьдесят в банк засадил, морда эльфийская.
— А для Халендира проиграть такую уйму денег это нормально? Он вообще как к проигрышам относится? — насторожился Мишка.
— Как, как. Хре… Плохо, в общем, относится. Привык, понимаешь, всегда и всюду свою масть держать, а сам даже не в законе. Лавэ он без базару отдал, стиры детям не игрушка. Карточный долг — дело святое. Но буркалами своими на меня зыркал, как честный арестант на абвер, да на квенья своем чегой-то бурчал.
— А когда вы с деньгами после игры уходили, Халендир еще оставался на катране или уже ушел?
— Да там он сидел, падла остроухая. По мобиле с кем-то тер. А о чем тер, тут я без понятия. Слышь, законный, кончай душу мне трепать, отпусти на покаяние, а? Все, что знал, тебе уже поведал. Больше нам базарить-то не о чем. Тока от тестомесов в белых халатах ты меня прикрой. Да и на воле не базарь про то, как они меня тут угнетали, ты ж по жизни мент, а не мусор…
— Езжайте в свою палату и больше ни о чем не беспокойтесь, выздоравливайте. Вы нам еще пригодитесь. Живой и здоровый. Кстати, а где Халендира-то можно найти?
— Да где и прежде, особняк у него на набережной, там он чалится. А где еще он может быть — я без понятия, мы ж ним не кореша, не ближние, так, краями расходимся.
Дождавшись, пока санитары заберут Изыруука из ординаторской, Мишка позвонил Витишу, спеша поделиться новостями о Халендире, но телефон в кабинете не отвечал. И Мишке не оставалось ничего другого, как вернуться в отдел.
В отделе Витиш внимательно выслушал Мишку, делая пометки в своем блокноте. Скупо поблагодарив Канашенкова за хорошую работу, Игорь испарился в неизвестном направлении. Костика в кабинете тоже не было, на его столе лежала записка: «Уехал в морг», однако когда он туда уехал и планирует ли вернуться, в записке сказано не было. Высовываться лишний раз в коридор Мишка не рискнул, опасаясь нарваться на Регинлейв Гримсдоттировну. Внезапно прозвучал телефонный звонок, Мишка поднял трубку.
— Здравствуйте. Пригласите, пожалуйста, к телефону Инусанова, — попросил вежливый мужской голос.
— Извините, но Инусанова нет. Он в морге.
На другом конце трубки раздался горестный вздох, и неизвестный собеседник отключил связь. Спустя несколько минут в кабинете вновь раздался звонок.
— Здрасте! А Костика Инусанова пригласите, пожалуйста, — прозвенел женский голосок.
— Извините, но Инусанова нет. Он в морге, — ответил Мишка, пытаясь представить, как выглядит обладательница приятного звонкого голоса. И вообще человек она или оборотень?
— И давно он в морге? — не сдавался женский голос. — Подскажите, а когда он вернется?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
