Когда на московском совещании Керенский убедился в наличии грандиозного заговора справа, то он… накричал на заговорщиков. Когда теперь ему была нужна верная воинская сила, способная в первую голову защитить революцию от Ставки, то Керенский… отводит одного из кандидатов в начальники формируемого Ставкой отряда и требует, чтобы отряд был составлен из кого угодно, но не включал в себя такую-то дивизию.
Я решаюсь утверждать, что самим заговорщикам, как и следственной комиссии, как и всем современникам, и потомству, и кому угодно, – все эти требования, «гарантии» и «непременные условия» обязательно должны показаться не больше как детскими игрушками, которыми тешится беспомощный глава государства… Ну кто такой генерал Крымов? Почему за ним признана монополия контрреволюционности и ненадежности? Генерал Крымов – один из тысяч царских генералов, политически известный, кажется, только одним своим участием в дореволюционном дворцовом заговоре против Николая Романова и Григория Распутина. Может быть, как честный человек, он не скрывал своих убеждений и тем привлек к себе внимание министра-президента, а сотен других генералов, согласных и на Романова, и на Распутина, Керенский просто не знал.
Корнилов без малейшего риска мог согласиться и на это «непременное условие»; трудно сомневаться в том, что он мог заменить Крымова другим матерым, хотя бы менее честным, монархистом…
Что касается Дикой дивизии, то как будто бы и на ней свет не сошелся клином. Для Корнилова она явно не могла иметь монопольного значения, если в его распоряжении были все казаки, упомянутый корпус Долгорукова и прочий материал для сводных отрядов. Действительность показала, что Дикая дивизия для Корнилова оказалась не лучше, а хуже, чем заведомо могли бы быть многие другие части… «Гарантии» Керенского были не больше как ребячьими игрушками, которыми тешился бутафорский премьер.
Чтобы вернее «гарантировать» себя – не от Корнилова, а от Крымова, – министр-президент числа 24-го или 25-го подписал указ о назначении Крымова командиром 2-й армии. Казалось бы, это чисто военное назначение не могло состояться без Корнилова; казалось бы, Корнилов обязательно должен был этим быть шокирован и обозлен; но Керенский показывает, что это было сделано для его, Керенского, «успокоения». Крымов отослан во 2-ю армию, «вопрос кончен», Керенский спокоен.
Однако Корнилов, несмотря на заявление Савинкова о его «согласии», не выполнил «непременных условий» Керенского. Не знаю, что была ему за крайность пойти наперекор Керенскому в столь несущественных пунктах. Но начальником петербургской армии он назначил все-таки Крымова, а головным отрядом пустил на Петербург все-таки Дикую дивизию. И вот здесь (с формальной, судебно-юридической точки зрения) мы подошли к центральному пункту. Двигалась ли на Петербург контрреволюционная армия в силу соглашения главы правительства с Верховным главнокомандующим? Керенский отвечает: нет. Почему? Потому что предложение министра-президента прислать в его распоряжение отряд на определенных условиях выполнено не было. Корнилов отвечает: «Да, отряд вызван самим Керенским, он был сформирован и отправлен именно в силу соглашения».
На основании всего предыдущего тут как будто прав Керенский. Корнилов действовал независимо от соглашения: условий Керенского он действительно не выполнил, и, стало быть, соглашение надо считать несостоявшимся.
Однако тут любопытна прежде всего фактическая сторона дела. Керенский «предложил» Корнилову прислать войско на определенных условиях. Что же, на этот счет имеется документ (кроме «указа» о назначении Крымова во 2-ю армию)? Имеется соответствующий приказ или «отношение» министра-президента к Главковерху? Нет, этого не имеется. Переговоры шли через достопочтенного Савинкова, друга и помощника обеих сторон. Керенский просил Савинкова передать свои условия Корнилову. Вернувшись из Ставки, Савинков сообщил о «согласии» Корнилова. В показаниях Савинкова (цитируемых по Керенскому) точно так же говорится, что «Корнилов обещал не назначать командиром корпуса генерала Крымова и заменить Туземную дивизию регулярной кавалерийской дивизией». Что «показывал» Корнилов по этому пункту, я не знаю. Но нейтральный человек Савинков, кум и сват обеих сторон, когда давал свои показания, уже, конечно, не мог быть корниловцем и был обязан независимо от истины лить воду на мельницу Керенского.
Однако пусть уста этого почтенного человека извергают одну только святую истину. Нам любопытно то, чего они не извергают, чего нет в его показаниях. В самом деле, не имея от Керенского официального письменного приказа, как именно, в какой форме, в каком тоне он беседовал в Ставке со своим другом и единомышленником Корниловым? Передал ли ему управляющий военным министерством официальный ультиматум верховной власти? Или же Савинков, только что выходивший в отставку из-за неполного удовлетворения требований Корнилова, передал Главковерху мнение Керенского, убеждая, со своей стороны, пойти ему навстречу в таких пустяках.
И что же в точности ответил Корнилов? Сказал ли он: слушаюсь! Или он «согласился» удовлетворить Керенского при малейшей к тому возможности? И «обещал» принять все меры к тому, чтобы все кончилось к общему удовольствию и т. п.? Савинков по возвращении говорил Керенскому, что Корнилов «согласился» на его условия и «обещал» удовлетворить его насчет Крымова и Дикой дивизии. Но мало ли что говорил Савинков Керенскому о положении в Ставке! Он говорил, например, что в первый день его пребывания в Могилеве (23 августа) Корнилов рвал и метал против Керенского, а при отъезде Савинкова выяснилось, что Корнилов желает с Керенским работать и «предан» ему. Нет, гражданин Керенский, так нельзя! Так государственные дела не делаются.
И вот теперь мы имеем свидетельские показания. Непосредственным, хотя и мало разумеющим дело, свидетелем был начальник штаба Корнилова генерал Лукомский. Без задних мыслей, чуждый адвокатскому крючкотворству, он описывает так разговор Савинкова с Корниловым в части, касающейся «условий» премьер-министра и «обещаний» Главковерха.
«…При них (Корнилове, Лукомском, Романовском, Барановском) Савинков еще раз повторил о том, что после утверждения Временным правительством согласованных с требованиями Главнокомандующего мероприятий неминуемо в Петрограде выступление большевиков; что для подавления этого выступления генерал Корнилов в полном согласии с Временным правительством направляет к Петрограду конный корпус и что теперь надо определить тот район, который необходимо объявить на военном положении при приближении корпуса к Петрограду…
Прощаясь с генералом Корниловым, Савинков выразил уверенность, что все пройдет хорошо, и неожиданно для нас добавил:
– Только начальником отряда не назначайте генерала Крымова.
На это Корнилов ничего не ответил.
После отъезда Савинкова и Барановского в кабинет Корнилова были приглашены Крымов, Завойко и Аладьин. Корнилов передал им все, что было сказано Савинковым, и добавил, что теперь все действительно согласовано с Временным правительством, что никаких трений не будет и все пройдет великолепно».
Впрочем, я решительно не имею ничего против, если какой-нибудь суд, взвесив на аптекарских весах все юридические тонкости, оправдает Керенского по этому пункту и скажет: нет, поход Корнилова на Петербург под командой Крымова с Дикой дивизией во главе состоялся не по соглашению Корнилова с Керенским. Такого соглашения между ними не было. Охотно и с радостью готов признать это. Но ведь это же такие пустяки, о которых не стоит, нет смысла говорить перед лицом истории.
Ну не все ли равно политически, входил ли в состоявшееся соглашение Крымов или другой генерал, входила ли в него Дикая дивизия или другая, верная Корнилову часть? Разве это меняет политический смысл того факта, что Керенский без малейшей угрозы слева для общенационального правительства предложил гнезду заговорщиков двинуть в Петербург надежное войско и занять столицу корниловской силой?
Но вы, читатель, стало быть, опять ничего не понимаете? Что же делать! Может быть, в дальнейшем кое-что прояснится…
Я, со своей стороны, не вижу ни нужды, ни возможности подробнее останавливаться на подготовке корниловского похода. Теперь мы обратимся к самому «выступлению». Драма развертывалась в таком порядке.
24 августа, пока Савинков пребывал еще в Ставке, 3-й корпус был окончательно сформирован под командой генерала Крымова. Именно в этот день особым приказом Главковерха Крымову была подчинена и Дикая дивизия, 25-го Савинков в Петербурге докладывает Керенскому, что к столице уже движется 3-й корпус (с. 99). Под чьей командой – министр-президент не знает, но он уверен, что с корпусом не идет ни Крымов, ни Дикая дивизия, и потому премьер «спокоен».
