– У него Светозарный. Он говорит о головах на стенах Винтерфелла. Он знает о копьеносицах и об их числе.
«Он знает о Мансе Налётчике».
– Нет. Там правда.
– Не скажу, что ты ошибаешься. Что собираешься делать, ворона?
Джон согнул пальцы правой руки. «Ночной Дозор не принимает ничью сторону». Он стиснул кулак и снова разжал. «То, что ты предлагаешь, не что иное, как измена». Он подумал о Роббе, о снежинках, тающих у того в волосах. «Убей мальчишку и пусть родится мужчина». Он подумал о Бране, который как обезьянка взбирался на стену башни. О беззвучном смехе Рикона. О расчёсывающей мех Леди и напевающей Сансе. «Ничего ты не знаешь, Джон Сноу». Он подумал об Арье, о её волосах, спутанных, словно птичье гнездо. «Я дал ему тёплый плащ из шкур шести шлюх, что пришли вместе с ним в Винтерфелл… Я хочу свою жену назад… Я хочу свою жену назад… Я хочу свою жену назад»…
– Я думаю, нам лучше изменить план, – сказал Джон Сноу.
Они проговорили почти два часа.
Со сменой караула на место Фалка и Мали у дверей арсенала заступили Конь и Рори.
– За мной, – приказал им Джон, когда время пришло.
Призрак попытался было последовать за ними, но Джон схватил его за загривок и затолкал назад. Среди собравшихся в Щитовом Чертоге может оказаться Боррок. Меньше всего ему сейчас нужно, чтобы его волк набросился на вепря этого оборотня.
Щитовой Чертог был одним из старейших в Чёрном Замке: длинный, насквозь продуваемый пиршественный зал из тёмного камня, чьи дубовые стропила за века почернели от дыма. В те времена, когда Ночной Дозор был куда более многочисленным, стены были завешены рядами ярко раскрашенных деревянных щитов. Тогда, как и сейчас, обычай требовал от надевшего чёрное рыцаря сменить прежний герб на угольный цвет братства. Ставшие ненужными щиты собирали в Щитовом Чертоге.
Сотни рыцарей, сотни гербов. Стены Щитового Чертога украшали ястребы и орлы, драконы и грифоны, солнца и олени, волки и виверны, мантикоры и быки, деревья и цветы, арфы и копья, крабы и кракены, красные львы, золотые львы и львы в клетку, совы и бараны, девы и русалки, жеребцы и звёзды, вёдра и пряжки, ободранные люди, повешенные люди, сожжённые люди, топоры и мечи, черепахи и единороги, медведи и перья, пауки, змеи, скорпионы и множество других эмблем, сверкавших таким разнообразием цветов, которому позавидовала бы любая радуга.
Но когда рыцарь умирал, его щит снимали и отправляли с прежним владельцем на погребальный костёр или в могилу. Шли годы и века, и всё меньше и меньше рыцарей принимали обет. Настал день, когда рыцарям Чёрного Замка стало бессмысленно обедать отдельно. Щитовой Чертог забросили. В последние сто лет им пользовались лишь изредка. Тёмный, грязный, полный сквозняков зал как обеденный оставлял желать лучшего. Зимой его было не протопить. В подвалах завелось множество крыс, массивные деревянные стропила изъели черви и оплели бахромой пауки.
Но там хватало места, чтобы вместить две сотни человек, и ещё половину этого числа, если сесть поплотнее. Когда Джон с Тормундом вошли, весь зал загудел, точно осы в гнезде. Одичалых было раз в пять больше, чем ворон, судя по тому, как мало чёрного он видел. Щитов осталось меньше дюжины, да и те все облупились и потрескались. Печальное, серое зрелище. Но вдоль стен, в железных кольцах, горели новые факелы, а столы и скамьи по приказу Джона заменили. Как сказал ему однажды мейстер Эйемон, мужчины на удобных сиденьях больше склонны слушать, а стоящие мужчины – кричать.
Во главе зала располагался покосившийся помост. Джон взобрался на него в сопровождении Тормунда и поднял руки, призывая к молчанию. Осы лишь зажужжали громче. Тогда Тормунд поднёс к губам боевой рог и протрубил. Звук заполнил помещение, отражаясь от стропил над головой. Повисла тишина.
– Я собрал вас здесь, чтобы обсудить, как вызволить людей из Сурового Дола, – начал Джон Сноу. – Тысячи людей вольного народа застряли там и умирают от голода, и мы получили сообщения о мертвяках в лесу.
Слева от себя он заметил Марша и Ярвика. Отелл был окружён своими строителями, рядом с Боуэном Маршем стояли Вик Посошник, Лью-Левша и Альф из Раннимада. Справа, скрестив руки на груди, сидел Сорен Щитолом. Дальше перешёптывались Гавин-Торговец и Харль-Красавчик. Игон Старый Отец сидел в окружении своих жён, Хоуд-Странник – в одиночестве. Боррок прислонился к стене в тёмном углу. К счастью, его вепря поблизости видно не было.
– Корабли, которые я послал на спасение Матушки Кротихи и её людей, разбил шторм. Мы должны отправить подмогу по суше или дать им умереть.
Как заметил Джон, двое из рыцарей королевы тоже пришли. Сир Нарберт и сир Бенетон стояли у входа в зал. Но отсутствие остальных людей королевы бросалось в глаза.
– Я надеялся возглавить вылазку и привести сюда всех вольных людей, которые смогут пережить путешествие.
Взгляд Джона привлёк проблеск красного в задней части зала. Пришла леди Мелисандра.
– Но теперь я понял, что не могу идти в Суровый Дол. Командовать будет Тормунд Великанья Смерть, которого вы все знаете. Я обещал дать ему столько людей, сколько потребуется.
– А где будешь ты, ворона? – прогрохотал Боррок. – Спрячешься в Чёрном Замке со своей белой псиной?
– Нет. Я поеду на юг.
И тогда Джон зачитал им письмо Рамси Сноу.
Щитовой Чертог обезумел.
Внезапно все завопили и повскакали на ноги, потрясая кулаками. «Вот тебе и польза удобных скамеек». Люди размахивали мечами, били топорами о щиты. Джон Сноу взглянул на Тормунда. Великанья Смерть вновь протрубил в свой рог, в два раз дольше и громче, чем в первый раз.
– Ночной Дозор не участвует в войнах Семи Королевств, – напомнил им Джон, когда вернулось некое подобие тишины. – Не нам воевать с болтоновским бастардом, мстить за Станниса Баратеона, защищать его вдову и дочь. Эта тварь, которая делает плащи из кожи женщин, поклялась вырезать моё сердце, и я собираюсь заставить его ответить за эти слова… Но я не попрошу моих братьев предать их обеты.
– Ночной Дозор позаботится о Суровом Доле. Я поеду в Винтерфелл один, если только… – Джон сделал паузу. – … Есть здесь кто-нибудь, кто пойдёт за мной?
Рёв послужил желанным ответом на его надежды – крик такой громкий, что два старых щита свалились со стены. Сорен Щитолом вскочил на ноги, как и Странник. Торегг Высокий, Брогг, Харль-Охотник и Харль-Красавчик, Игон Старый Отец, Слепой Досс, даже Великий Морж. «У меня есть мечи, – подумал Джон Сноу. – И мы идём за тобой, Бастард».
Он заметил, как Ярвик и Марш выходят со своими людьми. Пусть. Теперь он в них не нуждался. Не было и желания их удерживать. «Никто не сможет сказать, что я заставил своих братьев нарушить обеты. Если это клятвопреступление, то виновен я и только я». Тут Тормунд похлопал его по спине, улыбаясь щербатой ухмылкой от уха до уха.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
