— Он жив, — слабо сказала Финн. — Они пытают его. Хотят, чтобы он что-то подписал. Чтобы он признался, что вступил в сговор с Нечистым. Он отказывается.
Эльфрида всхлипнула, а три тирсолерских моряка в один голос зашипели.
— Бог мне свидетель, — воскликнул капитан, — клянусь, что я сделаю все, что могу, чтобы спасти твоего благословенного пророка от их злых козней! Да постигнет Филде и ее приспешников твоя кара!
— Бедный Киллиан! — прошептала Эльфрида. — Не знаю, как он до сих пор еще жив. Девять лет он провел в этом аду, и все это время они пытались заставить его отречься. Его морили голодом, били и пытали, но он до сих пор отказывается подписать фальшивое признание. Он стар, стар и слаб, как новорожденный котенок. Я не понимаю, как он выжил.
Финн хотела отдать ей крест, но Лахлан сказал:
— Нет, оставь его у себя, Финн. Он тебе понадобится. Черная Башня построена внутри массивного здания, в котором заключены многие тысячи узников. Прежде чем освободить, тебе придется отыскать пророка, и его, вне всякого сомнения, будут строго охранять. Крест Киллиана поможет найти его.
— Черная Башня со всех сторон окружена прочной массивной крепостью, — сказал капитан Тобиас. — Ее стены двести футов высотой, а построена она на острове, чьи отвесные скалы выступают на пятьсот футов из моря, гладкие, точно стекло. Они говорят мне, что ты сможешь забраться на них, но — клянусь Зубами Бога — я сомневаюсь в этом. Никому еще это не удавалось.
— Я могу забраться куда угодно, — хвастливо заявила Финн, хотя голова у нее шла кругом.
— Погибели предшествует гордость, а падению — надменность, — поджав губы, сказал Эрвин Праведный.
— Я начертила по памяти план башни, — с беспокойством сказала Эльфрида, передавая Финн кипу бумаг. — И еще записала все, что может оказаться для тебя полезным, например, режим стражников, что они носят и кто еще может оказаться в башне. Ты сделаешь это, правда, Финн? Мне сказали, что никто не сможет забраться на эти скалы и влезть в крепость незамеченным.
Финн украдкой сунула руку в карман, погладив плащ-невидимку.
— Ну да, разумеется, — ответила она. — Разве я не Кошка?
Эльфрида вздохнула с неимоверным облегчением.
— Спасибо тебе! Теперь я знаю, что мы свергнем Филде и вернем мою корону!
— Довольно для каждого дня своей заботы, — мрачно сказал Альфонсус Уверенный. — Всему свое время. Сначала мы должны преодолеть Берег Скелетов и Мыс Гнева, а потом уже будем беспокоиться о Черной Башне. Смилуйся над нами Бог.
Финн почувствовала приступ дурноты. Отрезанные уши, костры, ангелы мщения и берега, усеянные костями, кружились у нее в голове. Она дикими глазами взглянула на Диллона, все еще стоявшего очень прямо, точно аршин проглотил, у стены с подносом в руках.
— Думаю, мне не помешает глоток этого вина, Паршивый, — сказала она. — А еще лучше — несколько.
ТКАЦКИЙ ЧЕЛНОК ЛЕТИТ
КОРАБЛЬ ДУРАКОВ
«Черная Овца», один из множества постоялых дворов, скученных у пристани, представляла собой тесное и грязное заведение, пропахшее элем и табачным дымом и тускло освещенное тем скудным солнечным светом, которому удавалось пробиться сквозь многолетнюю копоть, осевшую на окнах. Несмотря на то, что и полдень еще не наступил, общий зал был переполнен людьми, во весь голос требующими выпивки, спорящими над броском костей или горланящими матросские песни.
В основном здесь собрались моряки, использующие свой последний шанс уничтожить все запасы эля в таверне, прежде чем вечером выйти в море вместе с отливом. Они были одеты в штаны, шнурками перевязанные под коленями, холщовые рубахи с закатанными по локоть рукавами и высокие просоленные ботинки, а некоторые даже босиком.
Финн и Эшлин лежали на животе на лестничной площадке, с радостным волнением глядя на шумную толпу внизу. Накануне их нарядили в такую же грубую одежду, а кожу вымазали соком темно-коричневых ягод. Гоблин сидела между руками Финн, взирая на эту сцену с точно таким же любопытным выражением раскосых аквамариновых глаз, что и у ее хозяйки.
В дверях комнаты, расположенной дальше по коридору, появился Дайд и негромко свистнул. Когда Финн и Эшлин подняли головы, он поманил их рукой. Финн просто потрясло, насколько изменился Дайд, переодевшись моряком. Сменив пестрый наряд на матросскую одежду, циркач почему-то утратил все свое дерзкое обаяние, которое до того казалось частью его личности. Теперь он ходил переваливающейся походкой человека, который большую часть времени проводит на постоянно качающейся палубе корабля. В его повадках появилось расчетливое проворство матроса, привычного к тесным кубрикам, сменив темпераментную жестикуляцию циркача, ежедневно выступающего перед толпами. Он даже говорить стал по-другому, с резким прибрежным акцентом, щедро сдобренным ругательствами и морскими словечками. Финн решила, что постарается как можно больше выспросить у молодого циркача об искусстве маскарада.
Она поднялась на ноги, посадила Гоблин на плечо и бросила последний завистливый взгляд на захватывающую суматоху внизу. В этот самый момент дверь в гостиницу открылась, и в луче яркого света заклубился табачный дым. На миг Финн различила лишь ослепительные солнечные зайчики на массе белокурых волос, потом услышала соленые шутки и свист, которыми матросы приветствовали девушку, стоящую в дверях.
— Ох, нет, — досадливо простонала Финн. — Что ей здесь надо?
Брангин помедлила на пороге, ошарашенная градом непристойных предложений. Она поплотнее закуталась в плед, хотя в переполненном зале и так было жарко и душно, потом вздернула подбородок и вошла внутрь. Среди всех этих грубых загорелых мужчин она в своем нарядном платье и туфельках и со свисающей до колен толстой белокурой косой казалась принцессой.
— Вот идиотка безмозглая! Она не могла бы привлечь к себе больше внимания, даже если бы очень постаралась! — выругалась Финн.
Она перегнулась через перила.
— Только не говорите, что этот дрянной публичный дом наконец прислал мне хорошенькую шлюху! — заплетающимся языком проговорила она, превосходно имитируя чересчур перебравшего молодого наглеца. — Где ты шлялась, моя курочка? Я уж начал бояться, что придется поднимать якорь, так и не погрузив мой кортик в твои ножны!
Брангин застыла, ее бледное горло залила малиновая краска, пятнами раскрасив щеки. Раздался всеобщий смех, и один из мужчин ухватил Брангин за локоть со словами:
— Дай-ка я разогрею ее для тебя, сынок.
Финн слетела по лестнице, выхватив свой кинжал.
— Отвали, олух жаболицый, — рявкнула она. — Еще чего! Мои товарищи хорошо заплатили за эту цыпочку, и я не желаю делить этот лакомый кусочек с вонючим старым козлом. Найди себе другую шлюху!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
