— Ещё какое-либо движение предвидится? — спросил я. — Или наступило время для раздумий?
Молчание. Я зевнул ещё раз.
— Иногда, — заметил я, — вы попадаете как раз в точку и говорите чистую правду. Как, например, когда вы сказали, что вам нужно ещё кое в чем убедиться, прежде чем приступить к действиям. Можно, конечно, возразить, что хорошо бы больше, чем кое в чем, но хватит и одного факта, а именно: Фелпс, ученый и любитель литературы, вполне мог их всех прихлопнуть только по той причине, что роман был так скверно написан, что вытерпеть это было ему не по силам.
В ответ ни слова, ни звука. И я вдруг взорвался. Вскочив на ноги, я заорал:
— Займитесь делом, чёрт побери! Придумайте что-нибудь! Сделайте что-нибудь!
— А я ещё сказал, что рад твоему возвращению, — не открывая глаз, отозвался он.
18
Такой день я бы ни за что не хотел пережить снова, даже если бы знал, что он завершится. Начнем с того, что Вульф был совершенно невыносим. После обеда он устроился за столом с книгой в руках, и сколько бы я ни делал самых разных попыток завязать разговор, ничего не получилось. Затем позвонил Сол Пензер, но Вульф приказал мне положить трубку и не слушать их беседы. Я уже подозревал, что он поручил слежку Солу, поскольку, проверив сейф, где у нас хранились наличные, а затем обратившись к расходной книге, я убедился, что он выплатил Солу З00 долларов. Меня всегда обижало, когда он, давая задание одному из наших подручных, не считал нужным поставить меня в известность, а на сей раз мне это показалось ещё более оскорбительным, чем обычно, поскольку не с кем было даже отвести душу и оставалось лишь сидеть да зевать.
Правда, я вёл себя ещё хуже, чем он. Он уже дважды велел мне ложиться спать, чего я, естественно, делать не собирался. Я хотел быть на месте, если зазвонит телефон. Я хотел быть на месте, если явится миссис Адамс, чтобы сознаться в трёх убийствах. Но выписывать чеки, регистрировать рост и цветение орхидей или просматривать каталоги я не хотел. Моя задача состояла в том, чтобы случайно не уснуть, что стало ещё более трудным, когда Вульф в четыре часа встал и ушёл в оранжерею. За два последующих часа мне пришла в голову только одна приятная мысль, а именно: позвонить в Глендейл и сообщить миссис Поттер, что я благополучно добрался домой, но я решил, что звонить не стоит, ибо это может обратиться в привычку. И вот так с помощью жевательной резинки я продолжал, если можно так сказать, бодрствовать.
Как раз перед ужином снова позвонил Сол, и снова мне было велено повесить отводную трубку. В конце разговора Вульф только хмыкнул и все. После ужина он велел мне ложиться спать, и одному лишь Богу известно, как мне этого хотелось, но я заупрямился и пошёл гулять. Я зашёл в кино, где меня очень привлекла возможность положить голову на мягкое плечо соседки и подремать, но вдруг опомнился, вскочил и побежал домой. Было чуть больше десяти.
Вульф сидел за столом, просматривая свои записи со сведениями о состоянии орхидей, накопившиеся за время моего отсутствия.
— Есть новости? — спросил я.
— Нет.
Я сдался.
— Пойду, пожалуй, полежу. — Я повернул замок сейфа. — Входную дверь я закрыл на засов и проверил, заперт ли чёрный ход. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Зазвонил телефон. Я взял трубку.
— Резиденция Ниро Вульфа. Говорит Арчи Гудвин.
— Мне нужен Ниро Вульф.
— А кто его, спрашивает?
— Джеймс Корриган.
Прикрыв микрофон рукой, я доложил Вульфу:
— Корриган. Голос хриплый, он явно встревожен. Будете с ним разговаривать?
Вульф взял трубку. Я тоже стал слушать.
— Говорит Ниро Вульф. Мистер Корриган?
— Да. Я отправил вам письмо, но поскольку вину за всё несёте вы, я считаю, что вам следует услышать то, что сейчас произойдет. Надеюсь, этот звук будет вам сниться до конца ваших дней. Слушаете? Секунду!
— Да, но…
— Слушайте.
У меня лопнули барабанные перепонки или, по крайней мере, мне так показалось. Какое-то сочетание рёва и удара. Я рефлекторно отдернул трубку, потом снова приложил её к уху. Послышался какой-то невнятный стук, потом что-то упало, и затем наступила тишина.
— Алло! Алло! — закричал я в трубку.
Молчание. Я положил трубку и повернулся. Вульф сидел, держа трубку в руках, и смотрел на меня исподлобья.
— Ну что? — спросил он.
— Могу задать такой вопрос и вам. Откуда мне знать? Наверное, он застрелился.
— Где он?
— Я что ли это срежиссировал?
— Там говорило радио.
— Я слышал. «Жизнь Райли» — программа WNBC. — Он не спеша положил трубку и ещё раз посмотрел на меня.
— Какой-то абсурд. Не могу поверить. Соедини-ка меня с Кремером.
Крутанувшись на стуле, я набрал номер. Когда ответили, я попросил Кремера, но его на месте не оказалось. Стеббинса тоже не было. Я разыскал сержанта Орбака, доложил об этом Вульфу, и он взял трубку.
— Мистер Орбак? Говорит Ниро Вульф. Вы знакомы с делом Дайкс-Уэлман-Эйбрамс?
— Да.
— Известен ли вам человек по имени Джеймс А. Корриган?
— Да, я слышал это имя.
— Мне только что позвонили. Говорящий назвался Джеймсом А. Корриганом, но голос был хриплый и взволнованный, поэтому я не могу поручиться, что это был сам Корриган. Говорящий сказал… Вам, пожалуй, лучше это записать. У вас есть при себе карандаш и бумага?
— Секунду. Слушаю вас.
— Он сказал, что говорит Корриган, и затем — цитирую: «Поскольку вину за все несете вы, я считаю, что вам следует услышать то, что сейчас произойдет. Надеюсь, этот звук будет вам сниться до конца ваших дней. Слушаете? Секунду!» Цитата закончена. Сразу после этого послышался грохот, похожий на выстрел, за ним другие звуки, и затем наступило молчание. Вот и все.
— Он сказал, откуда звонит?
— Я доложил вам все, что знаю. Как я уже сказал, больше мне ничего не известно.
— Где вы в данную минуту?
— У себя в доме.
— Вы будете на месте, если понадобитесь?
— Да.
— Хорошо. — Он повесил трубку, что сделали и мы с Вульфом.
— Вам отказывает память, — заметил я, — Вы забыли, что он ещё сказал, что отправил вам письмо.
— Я предпочитаю читать свою почту без посторонних. Где живет мистер Корриган?
Я взял телефонный справочник Манхэттена, перелистал его и нашёл адрес. Затем, чтобы перепроверить, я подошёл, открыл шкаф с архивом, достал папку с делом нашего клиента Уэлмана и перелистал имеющиеся в ней бумаги.
— Корриган живет в доме 145 на Восточной Тридцать шестой улице. Фелпс живет в доме 317 на Западной стороне Центрального парка, Кастин живет в доме 165 на Парк авеню, Бриггс — в Ларчмонте, а О′Мэлли по адресу; 202, Восточная Восемьдесят восьмая улица.
Я положил папку обратно и запер шкаф.
— Могу ложиться?
— Нет.
— Я так и думал. А что делать: сидеть и ждать? Если даже они найдут труп, они могут до утра нам не позвонить. А на такси я доберусь за пять минут до пересечения Тридцать шестой с Лексингтон авеню. И стоить это будет пятьдесят центов, включая чаевые. Если пусто, я вернусь домой. Ехать?
— Да.
Я спустился в холл, надел шляпу и пальто, вышел и пешком прошел квартал в северном направлении. На Десятой авеню я остановил такси, сел и назвал водителю адрес.
Напротив дома 145 на Восточной Тридцать шестой во втором ряду стояла оборудованная радиотелефоном пустая машина. Я вошёл в здание. В подъезде в списке проживающих Корриган был указан пятым. Я вошёл в вестибюль. Этот дом скорее всего принадлежал когда-то одной семье, а потом его переделали в многоквартирный с лифтом без лифтера. Лифт стоял в подвале. И оттуда доносились голоса, но никого не было видно. Я вошёл в лифт, нажал кнопку пятого этажа и поднялся наверх. Когда лифт остановился, я вышел. На площадке справа была всего одна дверь, и около неё стоял полицейский.
— Кто вы такой? — довольно неприветливо встретил он меня.
— Арчи Гудвин. Я работаю на Ниро Вульфа.
— Что вам нужно?
— Я хочу лечь спать. Но прежде должен убедиться, не провели ли нас. Мы сообщили об этом случае в полицию. Человек, который здесь живет, как он сказал, позвонил нам и велел слушать. Раздался звук выстрела или что-то очень похожее. Трубки он не повесил, но молчал, и тогда мы позвонили в уголовный отдел. Мы не знаем, отсюда ли был звонок, потому я и приехал убедиться.
— А почему в уголовку?
— Потому что это может иметь отношение к делу, которое они сейчас расследуют. У нас там друзья — иногда друзья, иногда враги, — сами знаете, как это бывает. Ваш напарник там?
— Нет. Дверь заперта. Он пошёл вниз за консьержем. А что этот человек сказал, когда звонил?
— Велел слушать, что произойдет. А потом раздался, похоже, выстрел. Можно мне приложить ухо к двери?
— Зачем?
— Послушать радио.
— Я про вас знаю. Говорят, большой шутник. Мне что, смеяться?
