— А мог он просто промазать?
— Нет. Летучий огонь преследует свою цель, пока не настигнет.
— Мда, — сказал Бройд, — неутешительно. Обсудим вопрос насчет вашего дворецкого. Я готов кое на что закрыть глаза, если он и впредь будет охранять комиссара.
— Закрыть глаза? — недоуменно переспросил Лонгсдейл.
— Ваш слуга жестоко избил пятерых свидетелей, они же подозреваемые.
— Но если они напали на комиссара…
— Да, но с какой стати? — пробормотал Бреннон, вертя кусок стекла. — С какой стати один кинулся на другого? Что они не поделили?
* * *
День выдался насыщенный, и остаток его комиссар посвятил делам, накопившимся помимо Душителя. Бреннон не любил, когда за ним навязчиво присматривают, и дворецкий, все время мелькающий на грани видимости, раздражал его с каждым часом все сильнее. Рейден с удивительной ловкостью выбирал такую позицию, чтобы Натан всегда видел его, но лишь краем глаза. Что думал сам колдун по поводу своего превращения в няньку — оставалось неизвестным, но его ехидная полу–улыбка Бреннону не нравилась.
Лонгсдейл трудолюбиво обшарил весь департамент, изучил с помощью каких–то амулетов всех сотрудников от шефа полиции до помощника архивариуса и ближе к ночи явился к комиссару с докладом. Он перехватил Натана на пути из допросной, где тот выуживал из любителя постоять на стреме, где очередная банда зарыла труп ограбленного торговца парфюмерией.
— Чего вы с ним так возились? — донимал комиссара Рейден, следуя за ним по пятам. — Три–четыре перелома — и он рассказал бы вам все, начиная с раннего детства.
— Ну? — устало спросил Бреннон у консультанта, игнорируя кровожадные вкусы его дворецкого.
— Все сотрудники чисты, даже Хейз. Его всего лишь усыпили. Никаких следов того, что кто–то практиковал магию в последнее время.
— Хорошо, — Натан протер глаза и взглянул на часы. Половина двенадцатого, однако… — По крайней мере, он не ходит сюда, как к себе в сортир. Что с уликами?
Лонгсдейл покачал головой:
— Он ничего не взял. Даже не тронул ни одной.
Комиссар вошел к себе, опустился в кресло и хмуро уставился на похудевшую кипу бумаг. Лапа уселся у окна, положил морду на подоконник и предался созерцанию.
— Тогда какой смысл ему сюда лезть?
— Для Душителя — никакого, — согласился консультант. — А вот для второго мага…
Бреннон прикрыл глаза.
— Час от часу не легче. А этому–то зачем?
— А зачем второй маг вообще делает то, что делает? Вы понимаете?
— Нет, — подумав, сказал Натан. — Ни черта я не понимаю.
— И я, — вздохнул консультант. — А это плохо, я должен их понимать.
— Какой–то тип, — раздраженно произнес комиссар, — нарезает круги около расследования, как волк — около теленка. Что ему надо — непонятно, зачем он сцепился с ифритом — черт его знает, почему прогнал Душителя…
— Может, он его не прогонял. Случайная встреча.
— Все равно, какого черта второму сюда лезть? Он что, ходил на экскурсию? Почему он ничего не взял? Лонгсдейл, — вдруг спросил Натан, — а сколько вас таких консультантов вообще?
— Не считая меня — сто двадцать шесть.
Бреннон чуть не подпрыгнул. Он–то думал, их максимум десяток!
— Вы узнали бы кого–нибудь из своих? Наш второй чародей может быть таким же, как вы?
— Нет, он не один из нас.
— А откуда вы вообще беретесь? — спросил Бреннон. Дворецкий резко к нему повернулся. Пес встал, пристально глядя на комиссара. Лонгсдейл удивленно моргнул.
— Беремся?
— Ну кто–то же должен был научить вас хотя бы азам, дать книжку–другую, объяснить, что к чему. Вас же где–то… — Натан замолчал.
«Ведь кто–то когда–то сделал вас бессмертным», — подумал он.
— Я… я не знаю… — потерянно, как ребенок, ответил консультант. — Я всегда таким был… всегда умел… — он умолк, переводя взгляд с Натана на собаку, словно не понимал смысла вопроса.
— Ну, всегда — это сколько?
Лонгсдейл нахмурился, опустив голову.
— Наверное, лет шестьдесят, — наконец ответил он.
— Сколько?!
— Или около того.
Консультант выглядел самое большее на тридцать пять–тридцать семь. Натан чуть не разозлился, решив, что над ним смеются, потом вспомнил утбурда и распоротую грудную клетку. Оно ведь не билось, комиссар помнил это совершенно точно…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А пес? Где вы взяли Лапу?
— Он был всегда, — с той же детской уверенностью отвечал Лонгсдейл.
— Но это же собака!
— Он был со мной всегда.
Комиссар прикусил язык. В самом деле, если учесть, что он видел и что ему рассказывал о собаке Рейден — почему бы и этому существу не быть бессмертным?
— А почему вы спрашиваете? — с недоумением осведомился консультант.
— А вы разве об этом не думаете?
— Нет. А зачем?
Пес так пристально поглядел на Бреннона, что тот подавился остальными вопросами. В самом деле, если человек не понимает, что за шестьдесят лет пора бы и состариться…
«Или это все же не человек, — подумал комиссар. — Но тогда кто?»
В дверь робко постучали.
— Ну?
— Сэр, вас спрашивает мистер ван Аллен.
Натан схватил пальто и кинулся вниз, мигом забыв о консультантах и всяких глупостях. Вдова в последнюю встречу выглядела так, что теперь можно опасаться самого худшего…
— Что случилось?! — крикнул Бреннон еще с лестницы.
— Матушка хочет вас видеть, сэр, — сказал Виктор, заметно взволнованный.
— Ей хуже?
— Слава Богу, нет. Мы с Марион уговорили ее не спускаться в кафе и пить настойки, которые прописал врач. Но лучше ей не становится.
Комиссар отрывисто бросил дежурному «Я в кафе» и устремился к двери. Виктор удивленно покосился на Рейдена.
— Жди здесь, — приказал Бреннон.
— Я провожу вас до порога, — сказал дворецкий, и комиссар махнул рукой.
— Сэр, — тихо сказал молодой человек, — я знаю, вы предлагали матушке помощь своей семьи… Спасибо.
— Она отказалась, — невесело ответил Бреннон. — Но если она передумала…
— Пока нет. Я хотел спросить, сэр… — даже в темноте Натан заметил, что юноша густо залился румянцем. — Ваша племянница, мисс Шеридан, уехала в безопасное место?
— Нет, — с усмешкой отозвался комиссар, — она еще в городе.
Виктор прерывисто вздохнул и несколько раз судорожно сглотнул, словно пропихивал в горло что–то шипастое. Рейден звучно хмыкнул, но, к счастью, отстал у порога кафе, оставив свое ценное мнение при себе. Интересно, сочла бы Марта подходящей партией для Пег сына преуспевающей хозяйки пекарни и кафе?
Внутри было темно и тихо, пахло молотым кофе, корицей и сдобой. Виктор провел комиссара на второй этаж, в гостиную с камином, уютной светлой мебелью и большим семейным портретом. Бреннон с грустью подумал, что явно не во вкусе вдовы, если судить по покойному мужу — невысокому и худощавому джентльмену с темными волосами и глазами.
— Доброй ночи, — с улыбкой сказала Валентина ван Аллен, поднимаясь навстречу гостю и протягивая тонкую бледную руку. Другой она опиралась на высокий подлокотник кресла. — Простите, что побеспокоила вас так поздно.
— Доброй ночи. Как вы себя чувствуете?
— О, неплохо, благодарю вас, — вдова взяла небольшой фарфоровый чайничек: Натан даже не заметил, когда на столике между креслами появился поднос с чашками, печеньем и сахарницей. Миссис ван Аллен налила ему густого ароматного напитка красного цвета, разбавила холодной водой и спросила:
— Я слышала, что вы чуть не пострадали сегодня днем?
— Кто, я? — не сразу понял комиссар, в который раз удивляясь тому, что ее дети говорят на риадском с шипящим меерзандским акцентом, а она — совершенно чисто.
— На вас напали…
— А, ерунда. Случается.
Валентина обеспокоенно покачала головой. Бреннон чувствовал, что тает под ее взглядом, как кусок сахара в этом красном отваре.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А ифрит? Он ведь еще в городе.
— Ну…
— Он не будет спать долго, — сказала миссис ван Аллен.
— Откуда вы знаете?
— Ему нужно есть.
