Очень долго москвичи вспоминали историю строительства и пожара Меншиковой башни в том смысле, в каком обычно вспоминают историю башни Вавилонской, — как рассказ о наказанной гордости.
Место обитания водяного
Излучина Москвы-реки у Воробьевых гор
Примерно в той части излучины, где переброшен мост третьего транспортного кольца, в Москве-реке обитает водяной.
С давних пор здесь была переправа, и местные жители, не желая ссориться с покровителем реки, каждый год, по весне, как только сходил лед, выкатывали водяному бочку водки, а на закуску забивали черного козла и черного петуха. Если этого не делалось, то лодки начинали тонуть, а при переправе гибли и люди, и перевозимый товар. Говорят, что, прежде чем здесь искупаться, необходимо задобрить водяного, дав ему какого-нибудь алкоголя. Впрочем, некоторые уверены, что достаточно иметь нательный крест, а перед входом в воду помолиться, и водяной тебя не тронет. Какой из вариантов более верный — сказать сложно.
«Дом с привидениями» на Арбате (на месте госпиталя Мандрыки)
Арбат, 14, ст. м. «Арбатская»
Дом № 14 на Арбате, построенный после восстановления Москвы от наполеоновского пожара, был разрушен в 1941 году немецкой бомбой. Но недолгой биографии этого дома могут позавидовать многие.
Построил его заведующий рукописным отделом Оружейной палаты Михаил Андреевич Оболенский. В январе — феврале 1827 года, после возвращения из ссылки, на Арбате также жил и Пушкин. Именно в это время живописец Василий Тропинин написал его портрет, который поэт подарил своему другу С. А. Соболевскому, в чьем доме на Собачьей площадке он и остановился. Это была весьма тесная компания, как выражался Пушкин, «архивных юношей», и Соболевский, уезжая как-то надолго за границу, оставил портрет своему другу Ивану Киреевскому. Тот, в свою очередь, передал его поэту и историку Степану Шевыреву, к которому явился некий живописец и попросил портрет для копии. И вместо подлинника вернул копию, чего Шевырев не заметил. Лишь через десять лет портрет всплыл в одной антикварной лавке, и после того, как Тропинин подтвердил свое авторство, его выкупил М. А. Оболенский. С тех пор портрет хранился на Арбате, 14, пока дом не опустел после того, как здесь повесился сын Оболенского.
М. И. Пыляев в книге «Старая Москва» пишет, что «Одно время отличительным признаком всякого масона был длинный ноготь на мизинце. Такой ноготь носил и Пушкин, по этому ногтю узнал, что он масон, художник Тропинин, придя рисовать с него портрет. Тропинин передавал кн. М. А. Оболенскому, у которого этот портрет хранился, что когда он пришел писать и увидел на Пушкине ноготь, то сделал ему знак, на который Пушкин ему не ответил, а погрозил ему пальцем».
Уже перед революцией 1917 года Н. Н. Оболенский продал дом купцу Гоберману, но тому не суждено было воспользоваться своей собственностью. Впрочем, Гоберман купил дом не слишком дорого: к этому времени тот уже давно стоял пустым, лишь нанимаемым время от времени, и в доме постоянно обитали только привидения.
Первым после самоубийства молодого Оболенского снял этот дом, как говорит легенда, князь Хилков, который мечтал стать современным Брюсом, много занимался магией и даже купил за какие-то небывалые деньги магическую книгу, которая принадлежала самому Брюсу. Насколько его занятия оказались успешны, неизвестно, но слуга, позавидовав хозяину, тоже решил стать колдуном и взял книгу почитать. Вернувшийся раньше положенного домой Хилков книгу найти не смог, а испуганный слуга спрятал ее в печь, в которой ничего не подозревавший повар развел огонь. Слуга Хилкову так и не признался, что виноват в пропаже книги именно он, а князь от отчаяния повесился. Через некоторое время дом снял какой-то московский купец с семьей, но выдержал здесь всего несколько дней. По его словам, ночью по комнатам бродил призрак Хилкова и разыскивал книгу. Слуге эта история тоже на пользу не пошла. Ощущая свою вину, он начал пить, вскоре уже никто не хотел его нанимать, и он таскался, совсем уже оборванный, по Арбату, прося у добрых людей в кабаках опохмелу, и с плачем рассказывал историю, как погубил барина.
Следующим квартирантом «нехорошего» дома, сумевшим задержаться здесь на некоторое время, стал некий полковник с молодой женой. Привидений он не боялся, но дом отомстил ему по-своему. Молодая жена от полковника сбежала. Такого позора он вынести не мог и начал пить. Как-то, выпивая в компании своих товарищей, он попросил, чтобы ему сказали, когда будет ровно полночь. Ему сообщили, и полковник велел музыкантам играть похоронный марш. Те, удивившись пьяной выходке, все-таки заиграли, и тут полковник достал пистолет и со словами «Пропала жизнь!» пустил себе пулю в висок. С этих пор многие слышали, как в пустующем доме ровно в полночь начинал играть похоронный марш.
Однажды из дома была выселена полицией обосновавшаяся здесь компания молодцов с Тишинки, и жители Арбата ожидали, что наконец-то наступит тишина, но огни в доме все равно продолжали по ночам зажигаться, а изредка неслась и печальная музыка. К 1917 году дом имел стойкую репутацию проклятого, и, по воспоминаниям очевидцев, и в частности дочери предпоследнего владельца дома и жены академика Ферсмана Оболенской, извозчики, проезжая мимом него, старались придерживаться противоположной стороны, а прохожие, проходя мимо, крестились.
Андрей Белый писал, что, когда «в двадцатом году развалили тот домик, открылося изображение дьявола: прямо в стене; и болтали: мол, здесь сатанисты… алтарь дьяволу строили, голую женщину еженедельно кладя на алтарь».
Дом перестраивался тогда под спичечную контору, затем там было до самой Отечественной войны некое управление по винам. Сейчас, кстати, идут разговоры, что дом необходимо восстановить. Интересно, будет ли звучать из новодела по ночам музыка.
Проклятое место
Ст. м. «Кропоткинская»
Но все-таки, сколько бы ни было в Москве проклятых мест, молва и количество легенд ни об одном из них не сможет сравниться с рассказами о том месте, где стоит храм Христа Спасителя.
Говорят, что в языческие времена на этом месте располагалась школа, где детей обучали премудростям веры. Пришедшие христиане школу сожгли, а учителей и жрецов частью казнили, частью крестили, сказав, что отныне на этом месте будет христианский храм. Самый старый жрец лишь покачал головой: «Все, что вы, христиане, здесь построите, сами же и сломаете…» Проклятие это было дано на тысячу лет. И в самом деле, сколько ни строили на этом месте храмов — все эти храмы рано или поздно сносили.
Дольше всего простоял здесь женский Алексеевский монастырь. Но и ему была не судьба сохраниться: когда Александр I решил построить храм в память о победе в войне 1812 года, то он выбрал именно это место.
Пожилая настоятельница прокляла холм, где стоял Алексеевский монастырь, пообещав, что ничего здесь стоять не будет: «Ничего святого здесь больше не будет, а будет Чертолье — чертям раздолье». Вообще, снос древнего монастыря вызвал в Москве неоднозначную реакцию. Строители храма Христа вспоминали, что по начинающейся стройке бродил юродивый, обещая, что на этом месте не быть храму, а быть болоту.
И в самом деле, храму было не суждено стоять на этом месте: в 1931 году его взорвали, а на его месте решили построить Дворец Советов. При расчистке территории, кстати, нашли следы большого древнего пожарища — по всей видимости, это были остатки языческой школы. Но дворец так и не построили — вместо него выкопали бассейн «Москва», который, при некой фантазии, можно было принять за болото.
В перестройку пошли разговоры о восстановлении храма, и в 1995 году был заложен первый камень в его фундамент. Но нынешние строители повели себя мудрее и подстраховались: в стилобате храма Христа Спасителя есть еще одна церковь, Преображенская, как бы часть Алексеевского монастыря, которой хотели снять проклятие старой настоятельницы.
Многие считают, что проклятие языческое кончилось, а проклятие настоятельницы искуплено храмом в стилобате, и это место уже не проклято. Ученые, правда, говорят, что под храмом находятся плывуны, и он опускается на 2 сантиметра в год. Так ли это и действуют ли проклятия — мы, возможно, узнаем. Если доживем.
Глава 11. Легенды московских кладбищ, прежних и нынешних
Сегодня в Москве 68 действующих кладбищ. А вот те, что разрушили, снесли, пожалуй, сосчитать не удастся даже самому дотошному историку. Какие-то исчезнувшие кладбища мы можем вспомнить сами, о каких-то нам рассказывали мать с отцом или дед с бабкой, еще какие-то удается вычислить из исторических книг, но все это лишь капля в море. За те восемьсот с лишним лет, что стояла Москва, ее «мертвое» население во много раз превысило живое. Нынешний мегаполис вобрал в себя множество окрестных деревень, практически в каждой из них было кладбище, на котором погребали жителей, как минимум, несколько столетий. Традиционно имелись кладбища и у всех церквей. Еще во времена Ивана Грозного в Москве было около 400 храмов с погостами, а в XVII веке их уже насчитывалось 950. А в начале XX века — сорок сороков. И хотя бы несколько могил было практически при каждом.
