Кому должен я верить: Луке, который пишет, что Иисус вознесся на небо из Вифании, или же Матфею, согласно которому он вознесся из Галилеи? А может быть, поверить одному ученому богослову, который, чтобы покончить с противоречиями, утверждает, что перед вознесением Бог стоял одной ногой в Галилее, другой — в Вифании?
Вразумите меня, почему «кредо», называемое символом апостолов, появилось только во времена Жерома и Руфина, то есть через четыреста лет после апостолов? Скажите, почему первые отцы церкви упоминают только евангелия, считающиеся апокрифическими? Не служит ли это доказательством того, что четыре канонические книги в то время еще не были написаны?
И все эти горы лжи и обмана нагромождены для того, чтобы оправдать христианский абсурд.
Скажите, почему ваша религия признает именно семь таинств, которые учредил совсем не Иисус? Почему вы обожествляете Троицу, между тем как Иисус ни разу не упомянул ее? Одним словом, почему Бог, соединяющий в себе столько могущества, не имеет сил и возможностей внушить нам все эти истины, столь важные для нашего спасения?
Однако оставим на время то, что говорят о вашем Христе, и будем судить о нем по его собственным словам и делам, а не по высказываниям других. И вот здесь я хочу спросить вас, неужели разумный человек может хоть чуточку поверить загадочным словам и дешевым фокусам мошенника, создавшего этот ужасающий культ? Был ли на свете другой фигляр, более достойный презрения? Как осмеливается какой-то прокаженный еврей, рожденный от потаскухи и солдата в самом глухом уголке земли, выдавать себя за представителя того, кто сотворил весь мир? Согласитесь, Жюстина, что с такими смелыми претензиями следовало бы иметь хоть какие-то основания! Но каковы же они у этого странного посланца? Может быть, земля изменит свой облик? Исчезнут беды и несчастья, терзающие ее? Днем и ночью будет освещать ее солнце? Пороки больше не будут пятнать ее? Наконец мы увидим на ней счастье? Ни одного вразумительного слова — ничего, кроме фокусов, ужимок и каламбуров[21], которыми посланец божий являет себя миру свое величие, этот служитель неба проявляет в среде забулдыг, бродяг и публичных девок; с одними он пьянствует, с другими сношается и заодно обращает в свою веру закоренелых грешников. и при этом для своих фарсов употребляет средства, которые удовлетворяют либо его похоть, либо его физиологические аппетиты — вот каким образом этот наглец доказывает свою божественную миссию. Как бы то ни было, он делает успехи, к нему присоединяются другие мошенники, образуется целая секта, постепенно догматы этого негодяя соблазняют многих евреев. Находясь под римским владычеством, они должны были с радостью принять религию, которая, освобождая их от оков, тем не менее заковывала своих сторонников в оковы религиозные. Их мотив скоро раскрывается, бунтовщики арестованы, их главарь погибает, но власти слишком мягко, непростительно мягко, относятся к этим преступлениям и позволяют множиться ученикам этого грубияна, вместо того, чтобы уничтожить их вместе с ним. Умами овладевает фанатизм, женщины стекают, сумасшедшие дерутся, дураки верят, и вот ничтожнейший из людей, самый неловкий из мошенников, самый наглый из самозванцев, какие рождались на свет, делается сыном Божьим, становится вровень с самим Богом; вот так осуществляются его коварные планы, его слова превращаются в догматы, а его глупые шутки — в религиозные таинства. Лоно его мифического папочки раскрывается и принимает его, и Творец, который прежде был единственным, становится тройственным, чтобы угодить сыну, достойному этого величия! Однако всеблагой Бог на этом не останавливается! Его величие требует еще больших почестей: по воле священников, то есть подлецов, напичканных ложью и пороками, этот великий Бог, творец всего, что нас окружает, опускается до того, что каждое утро десять или двенадцать миллионов раз превращается в кусочек теста, который вскоре обращается в их потрохах в мерзкие экскременты, и все это для того, чтобы удовлетворить тщеславие нежного сынка, придумавшего этот отвратительный фокус во время попойки. При этом он заявил так: «Этот хлеб, который вы перед собой видите, будет моей плотью, и вы будете вкушать мою плоть; я есмь Бог, значит вы будете вкушать Бога, значит создатель неба и земли обратиться в дерьмо, потому что я так сказал, и человек будет есть и затем выделять из себя своего Бога, ибо Бог этот добр и всемогущ».
Между тем число глупостей увеличивается. И этот факт объясняют непререкаемостью и могуществом того, кто их придумал, но на самом деле это вызвано самыми элементарными причинами, ибо распространение любой ошибки свидетельствует о наличии мошенников, с одной стороны, и идиотов, с другой.
И вот, наконец, эта мерзкая религия воцаряется на троне, и слабый, жестокий, невежественный фанатик-император облачает ее в королевский пурпур и оскверняет ею добрую половину земли. О Жюстина, как тяжело воспринимать эту чепуху наблюдательному и философскому уму! Разве может умный человек увидеть в этом нагромождении нелепых басен что-нибудь иное, кроме прогнивших плодов наглости немногих мошенников и слепой доверчивости большинства? Если бы Бог хотел подарить нам какую-нибудь религию, и если бы он был действительно всемогущ или, чтобы сказать поточнее, если бы он был настоящим Богом, неужели он сообщил бы нам свои желания таким абсурдным образом? Неужели воспользовался бы каким-то презренным негодяем, чтобы показать нам, как надо ему служить? Если он всевышний, всесильный, справедливый и добрый, зачем этому Богу, о котором вы толкуете, все эти загадки, вся эта комедия? Будучи высшим господином звездных миров и человеческих сердец, разве не мог он обратиться к нам при помощи тех же звезд или наших сердец? Пусть он огненными знаками в центре солнечного диска запечатлеет законы, которые ему угодны и которые он хочет внушить нам, тогда во всех уголках земли люди будут читать их, увидят их одновременно и будут следовать им под страхом наказания, и никакие причины не смогут оправдать их неверие. Но увы, он говорит о своих желаниях в каком-то глухом и безвестном местечке в Азии, в качестве избранного выбирает самый плутоватый и самый мистический народ, своим посланником делает самого презренного, низкого и самого коварного бродягу, распространяет свет своего знания среди горстки людей, а остальных держит в неведении, да еще наказывает их! Нет и нет, Жюстина, все эти жестокости не стоят нашего поклонения, и я бы предпочел умереть тысячу раз, чем поверить в них. Никакого Бога нет и никогда не было. Это химерическое существо родилось в головах сумасшедших — ни один здравомыслящий человек не сможет ни объяснить, ни принять его, только глупец способен допустить такую нелепость, противную разуму.
