10. Троянский жеребенок
На экране опять говорили о землянах. С утра пораньше. Игорь выспался в номере – вчера днем их все-таки заставили вернуться в посольство, потому что мальчишки стали проявлять излишнюю ненормированную активность. Из интереса после зарядки и завтрака он включил какие-то новости – и вот здрасьте… Сурядов уже знал, что в передачах мьюри тема «земляне» стоит на первом месте, им посвящалось 56% от общего эфирного времени, уделенного инопланетянам, гостям Ярмарки. Правда, знал он так же и то, что большую часть этой информации составляет или откровенная ложь, или в лучшем случае до идиотизма некомпетентные искренние «исследования».
В данном случае трудно было понять, о какой разновидности брехни идет речь. Уже немолодой мьюри в деловой одежде – чем-то вроде обернутой вокруг тела серой простыни, скрепленной железными пряжками, выглядевший, с точки зрения землянина, страшно несолидно – обстоятельно раскрывал «секреты земного дворянства». Игорь зачарованно слушал горячо излагаемый бред о том, что так поражавшие мьюри возможности землян вообще и в особенности дворян получены путем безжалостного подстегивания организма. Дескать, в грудничковом возрасте каждому землянину делается укол некоей вакцины, резко повышающей порог физических возможностей. Дворянам, естественно, колют вакцину лучшей очистки и в большей дозировке, отчего они и становятся способны на «поразительные фокусы». Но у вакцины есть побочный эффект – от нее люди тупеют. Поэтому земные дворяне – накачанные безграмотные полуживотные, способные только подавлять всех как «болезненной психоэнергией», так и чисто физически. Техника землян – скопированная с трофеев времен Первой Галактической Войны – почти вся находится из-за неграмотного обслуживания в жутком состоянии, эскадру для прилета на Ярмарку едва собрали, причем на каждом корабле томятся в трюмах несколько десятков «настоящих специалистов», вынужденных под угрозой смерти для их близких выполнять за дворян всю работу…
Вот честное слово – не знай Игорь реального положения дел, он бы поверил в этот жуткий бред, так уверенно и напористо, чуть ли не со слезой, излагал его ученый. Несколько сбило настрой только то, что по окончании передачи в эфир пошел репортаж о какой-то колонии для несовершеннолетних преступников и проблеме молодежной преступности вообще. Игорь отвернулся – смотреть сюжет было страшно и жалко – и честно поразмыслил над интервью. Мьюри-ученый явно не врал по заказу – и столь же явно выступали в его словах его личные проблемы: больной психики, комплексы детства, зависть и еще многое другое. Но сами мьюри в массе вряд ли способны различить такие нюансы… Что же, возить каждого на Землю? На кой им это сдалось, проще поверить экрану. Да и тогда многие скажут: «Вы нам правду не показываете, а вон под тем холмом в подземельях томятся узники, которые и вертят на самом деле колесо генератора!»
Игорь ощутил беспомощность перед лицом агрессивного неверия.
А потом вдруг вспомнил Дениса Третьякова. Жил себе парень еще во времена Реконкисты, организовывал пионерские отряды в Республике Семиречье, было тогда такое независимое государство. И потом – уже взрослым – написал интересную книгу про свое детство. Тогда он столкнулся с такой же проблемой – с агрессивным неверием и долго не знал, что делать… Пока не понял – надо заинтересовать молодых. Мальчишек, девчонок. Заинтересовать новой жизнью, отличной от того болота, в котором они живут.
Конечно, Йенно Мьюри – не Семиречье. Но ведь есть же Вайми… И его друзья.
Точно!!! Игорь соскочил с куба и взъерошил короткую стрижку в полном ошалении от пришедшей ему в голову мысли. Вскинув руку с комбрасом, он стал поспешно вызывать ребят одного за другим – всех сразу, и русских, и англосаксов.
– Ко мне в номер! Да! Срочно, ну срочно! Очень важное дело! Всем быть! Да, и тебе! Скорее! – Игорь почти подпрыгивал от нетерпения, как малыш. – Обсудить кое-что надо! Скажу всем! Бегом давай! Потом поспишь! Да что ж такое, хватит жевательные мышцы тренировать! Да! Всем! Ко мне! Срочно! Быстро! Сюда-а-а-а-а!!!
…Большой номер сразу стал маленьким, когда в него набилось три десятка активно выражающих в основном возмущение и недоумение мальчишек. Большинство устроились на полу, кое-кто притащил с собой недожеванное. Игорь в сердцах обозвал всех «растущими организмами», после чего, как ни странно, установилась относительная тишина.
Игорь кашлянул и простер руку – бессознательно, просто так. Кто-то уважительно сказал: «Оооооо…» Игорь руку смущенно опустил и начал:
– Я сейчас смотрел интервью. Про нас.
– А, я тоже видел, – сказал Берт Кромвелл. – Бред, как после контузии.
– Не перебивай, сосед по планете, – толкнул его Андрюшка Ворожеев.
– Так вот. – Игорь не обратил внимания на реплику. – Подумайте сами, их миллиарды. Мьюри. Ну были сколько-то на Ярмарке. А остальные смотрят вот такие трансляции.
– Наши рекламы они тоже смотрят, – возразил спокойно Яромир.
– Да, смотрят. – Игорь улыбнулся и на миг замолк…
…Мьюри было не привыкать к рекламе – самой разной: голографической, назойливой, летающей, пролезающей в жилища, какой угодно. Поэтому в общем-то не было ничего удивительного в том, что время от времени над городами с хлопком разворачивались полотна голопроекторов. Землянам, как и другим участникам Ярмарки, легко дали разрешение на подобную демонстрацию своих «роликов».
Удивительным было другое. Именно то, из-за чего как раз во время демонстрации «земных» лент на улицах городов останавливались множество людей. И – поднимали глаза к небу.
Земляне не пытались рекламировать свою технику. Не пытались они и испугать военной мощью. Нет – и техника (в том числе и незнакомая мьюри, вызывавшая интерес и даже удивление), и военные, война – присутствовали на этих кадрах.
Но не они были главным. И движение звездолетов, и работа механизмов, и оружие, и пейзажи планет, и, казалось, весь мир – все это служило лишь фоном для людей.
И это поражало и приковывало взгляд. С жадным интересом – или с опаской – или с завистью – или с восторгом – или внимательно и холодно – или с открытой ненавистью – но только неравнодушно! – наблюдали мьюри за необычной жизнью.
Жизнь на экранах была стремительной, веселой, радостной, полной, необычной, притягательной. Сильные, красивые, казавшиеся почти нелепо беспечными люди все время что-то делали, чему-то радовались, куда-то стремились. Но не было в их движении – похожем на бег ручья по камням – ни зависти к чужому успеху, ни боязни отстать от окружающих, ни спешки. Казалось, любое дело доставляет им просто-напросто удовольствие, казалось, что они делают дело ради самого процесса. Чистые, зеленые, почти без привычного наземного транспорта улицы городов были довольно многолюдны, но нешумны. Можно было легко заметить, что землянам доставляет удовольствие неспешно гулять по ним семьями – мужчина, женщина, несколько здоровых, веселых, но явно небалованных детей… Открывались великолепные дворцы, висевшие арками над водами заливов, от длинных причалов уходили в закат парусные корабли, и на широких луговинах, укрытых туманами, паслись красивые животные, «кони»… Пологие лестницы вели вверх, на смотровые площадки – а казалось, в самое небо… Застывшей каменной музыкой высились древние готические храмы…
Но в момент, когда недобрый зритель уже готов был поверить в то, что люди на экранах беспечны и беззащитны, а их планета богата и, главное, доступна, странная веселая жизнь вдруг прорастала твердой острой сталью. Нет, это не была угроза. Земляне не угрожали никому. Но те же самые люди – да, да, те же самые, и это было дико и непонятно! – что кувыркались в падающих струях какого-то огромного бассейна, или мирно удили рыбу на зеленом берегу тихого озера, или просто ехали куда-то с детьми – превращались в часть неумолимого, сильного и сурового механизма. Над огромными полями в окружении слитно ревущих трибун плескались яркие и в то же время грозные флаги в руках могучих атлетов, шедших впереди колонн, двигавшихся как одно целое. Резкие черты старинных памятников всплывали из темноты, и на их фоне появлялись почти такие же суровые лица крепких, удивительно владеющих собой мальчишек, поднимались в незнакомом салюте руки – и музыка, только что беспечная, вдруг начинала… нет, не угрожать, нет… предупреждать, а лица мальчиков взрослели, твердели, становились суровыми глаза. Защитники, бойцы… А над прекрасными лесами неслись эскадры боевых воздушных кораблей, странно единых с землей внизу и небом вокруг…
Но тут же снова – плавно скользящие ленты самодвижущихся дорог уводили в глубины земли, в города в огромных пещерах, в сады искрящихся многоцветьем радуг высоченных кристаллов, к загадочным подземным озерам и черным рекам… Чередовались кадры массовых спортивных состязаний, проходивших везде – от ледяных северных трасс, где бежали по твердому искристому насту, высунув языки, сильные животные-собаки, запряженные в санки, где люди мчались на лыжах со склона на склон, держа в раскинутых руках чаши с водой – и до теплых морей, в которых пловцы соревновались в ловкости с рыбами, сражались с ураганами на маленьких суденышках… А потом сменяли друг друга виды других планет – совсем иных, не таких, как Земля, – но земляне были и там. Их окружали существа других рас. Мьюри было не привыкать к видам самых необычных инопланетян – удивительно было другое. Ни высокомерия, ни превосходства не было в землянах. Они жили среди других народов как бы сами по себе, не пытаясь никому ничего продать, поменять, навязать. Но как-то само собой получалось, что – словно железные опилки к могучему магниту – к поселениям землян прибивались потихоньку и местные жители. Самые разные и по разным причинам. Кто в поисках нового, кто – из интереса, а кто – ища защиты. И – странно! – они получали эту защиту. Экраны беспощадно и с праведным холодным гневом показывали то, как гибли злые, глупые, жестокие, мнившие себя непобедимыми враги, пытавшиеся посягнуть на жизнь землян или их новых друзей.
