Цераский. Лет семьдесят назад, в конце прошлого века, увидел он однажды у горизонта необычные облака. Астрономам хорошая погода нужна, вот и смотрят они на небо повнимательней, чем другие. И видит этот самый Цераский облака, о которых никто не знает. А работал он на Красной Пресне. Ты в Москве бывал?
– Учился.
– Мне не довелось, хотя, бывает, даже оттуда радиограммы передают: мол, посмотри на то или опиши поподробнее полярное сияние… Так вот, Цераский даже в Москве увидел облака, хотя обычно их можно заметить только в наших краях… Повезло ему… К чему я все это тебе говорю? Случилось мне в прошлом месяце увидеть большое серебристое облако, представляешь?
– Ну и что такого? – Козлов не удивился.
– В этом-то и дело, – торжествующе сказал Мангулов. – Их летом все видят, а я зимой. Впервые зимой. Чувствуешь: может, большое открытие в науке получится.
– Сообщил? – заинтересовался Козлов. Ему хотелось, чтобы этот странный, но очень милый человек действительно сделал открытие. Даже сон немного сняло.
– Они отвечают: не может такого быть! – Мангулов встал из-за стола, подошел к окну. – Как не может быть, когда я это облако несколько раз видел и из этого окна тоже. Ты-то веришь мне?
– Конечно.
– А может, ты до вечера останешься? – с надеждой спросил Мангулов. – Вместе посмотрим… если оно опять появится.
– Сегодня не могу.
– Я понимаю. – Мангулов огорчился, хотя знал, что скоро Козлову вылетать. – Поговори с этими, что в тайге, может, кто из них у меня заночует.
– Обязательно. Сам привезу, – пообещал Козлов, – если, конечно, смогу забрать их.
– Я могу дойти, – предложил Мангулов, – здесь верст двадцать, не больше. Снег глубокий, но добраться можно. Бывало и не такое… А меня не прихватишь? В крайнем случае в поселке оставишь, там у меня дела всегда есть.
Козлов, еще несколько минут назад решивший про себя не брать Мангулова («Тот будет обязательно проситься, наверное, и разговор об облаках затеял для этого»), вдруг согласился.
– Подведешь ты меня, но начальство далеко… – сказал Козлов.
Мангулов не ожидал, что летчик сдастся так быстро, и даже растерялся.
– Можно объяснить производственной необходимостью, – серьезно сказал он, – в моем районе падает ракета, должен же я поглядеть на нее?..
– Какая ракета? – не понял Козлов.
– Обыкновенная, космическая. – Мангулов озорно подмигнул. – Думаете, от Мангулова можно скрыть?
Козлов теперь понял, почему так много радиограмм пришло в Туру за минувшие сутки.
Метрах в двухстах от «шарика» торчал бугорок, словно специально созданный для посадочной площадки вертолета. Спилить и убрать десяток деревьев потребовалось каких-нибудь два часа, и Палло передал радиограмму, что готов принять Козлова.
Теперь можно было заняться «шариком».
Палло сдержал то естественное любопытство и нетерпение, возникшие у него, когда вся группа собралась у контейнера.
– Торопиться некуда, – переборол себя Палло. – Будем действовать так, словно ничего не произошло.
Он понимал нелепость сказанного, но привычка четко соблюдать инструкцию, а именно в ней было определено не приступать к эвакуации «пассажиров», пока не придет вертолет, все-таки победила.
– Очень холодно, – добавил он, оправдываясь, – она может замерзнуть.
– Неужто ты веришь? – удивился Симонов, тот самый Гриша Симонов, с которым Палло работает уже три года и с которым разыскивал «головки» ракет на Камчатке и спускаемые аппараты кораблей-спутников.
– Я безнадежный оптимист, – улыбнулся Палло, – но меня СП предупредил, чтобы там, – он кивнул в сторону «шарика», – все было сохранено по возможности так, как есть… Короче, приказ готов: посадочная площадка. Ясно?
Конечно же, Палло не верил в чудеса. Еще там, в расчетном районе посадки, где они ждали этот контейнер, стало ясно: «нерасчетная траектория спуска» подразумевает гибель и собачки, и всей «начинки» аппарата. Баллистики быстро подсчитали: перегрузки плюс гигантская температура. «Шарик» должен рассыпаться и сгореть. То, что он, обуглившийся, весь в сплетении проводов, лежит сейчас перед ним на снегу – это действительно чудо. Оболочка все-таки выдержала, и Палло воспринимал находку «шарика» как подарок. Прежде всего коллективу Королёва. Ведь прошло хоть и незапланированное, но чрезвычайно важное испытание. Ну а биологи и медики? Они тоже кое-что получат, если, конечно, что-то сохранилось внутри…
Вертолет завис над ними неожиданно быстро. Всего несколько минут назад Палло передал радиограмму, а уже над лесом слышался рокот мотора.
Летчик сделал два круга над ними, присматриваясь к площадке, а затем уверенно посадил машину.
Из вертолета первым вывалился кряжистый мужичок в оленьей шубе, подмигнул Палло и, ничего не сказав, вонзился в снег. Отчаянно работая руками, он напрямик поплыл к «шарику», хотя чуть в стороне уже пролегла тропа, протоптанная группой. Возможно, он не заметил ее, так как она уходила к палатке, а оттуда тянулась к «шарику». Впрочем, Мангулов скоро сориентировался и, прежде чем Палло успел остановить его, уже добрался до контейнера.
– Он только посмотрит, – услышал Палло, – это наш метеоролог.
Арвид Владимирович недовольно взглянул на летчика.
– Туристов возите? – крикнул он.
Летчик сделал вид, что не услышал. Палло забрался в кабину.
– Сможете взять его? – Палло показал на аппарат. Он решил не обострять отношения с летчиком.
– Сколько весит? – Козлову не понравился этот человек, который вел себя так, словно и вертолет, и эта тайга принадлежат ему.
– Чуть больше двух тонн.
В голосе Палло звучали требовательные нотки, и это вызвало новую волну неприязни, хотя Козлов чувствовал, что оснований для нее нет. Но бывает так: не понравится человек с первого взгляда, потом уж не пересилить себя.
– Во-первых, просеку прорубать надо, иначе не возьмешь, – сказал Козлов, – ну а во-вторых, у нас ограничение – до тонны. Да я уже передавал вам…
Нет, определенно долговязый, кажется, Палло – так он представился тогда из Туруханска, – раздражал Козлова. Такие элементарные вещи, как грузоподъемность вертолета, знал в Туре каждый мальчишка… Козлов подумал, что этот неприятный человек, привыкший командовать – властные нотки чувствовались даже в его вопросах, – сейчас начнет его уговаривать. Однако тот коротко бросил:
– Ну что ж, найдем других… Ждите, через полчаса возьмете моего человека.
И выпрыгнул из кабины.
«Ну-ну, прыткий очень, – обиделся Козлов, – «другого найдем». Побегаешь за две тысячи километров, может, и найдешь…»
А Палло оставался доволен летчиком. Сдержанный, упрямый. Разозлился, что опять его спрашивали о грузе, но сдержался. С такими людьми Палло срабатывался, не впервые его встречают «в штыки». Ничего, потом привыкают. В их деле должен быть человек, слово которого – закон. Пожалуй, он немного подражал СП, как и все, кто работал с Королёвым, у других это получалось, но Палло казалось, что суровость и резкость в их деле необходимы. Как в армии. Единоначалие. А распоряжения обсуждению не подлежат.
У «шарика» копошился тот самый метеоролог.
