Обычно, не теряя время, пользуясь щитами, прикладами, а то и просто ногами, вышибается дверь, и спецназ врывается в помещение. Так пытались поступить и на этот раз. Но дверь оказалась крепкой, не поддалась.
Прозвучало обычное, привычное для всех предложение: взорвать дверь накладным зарядом.
— Стоп, — остановил товарищей Ульянов, — пока готовим заряд, подрыв, уйдет время, шум. Через минуту я открою дверь. Засекайте…
Он вытащил складной нож, отвертку, раскрутил замок, и бойцы проникли внутрь.
В доме никого не было.
— А печка-то теплая, — сказал Ульянов. — И во дворе армейский дизель. Откуда он здесь?
И сделал заключение:
— Мне кажется, в доме есть схрон с оружием.
Догадку Владимира подтвердили и приборы, которые он развернул.
Ульянов стал копать. Выкопал большую яму, но ничего не нашел. Начинало темнеть, следовало покинуть эту опасную зону, а Владимир досадовал:
— Не мог я ошибиться. Тут есть оружие.
Действительно, через несколько дней сообщили, что майор Ульянов оказался прав, наши войсковые подразделения обнаружили в доме склад с оружием. Он был зарыт еще глубже. Владимир не успел добраться до него, не хватило времени.
Таким он был в деле, на службе. Однако не одной службой жив человек. Хотя порой казалось, что у Владимира Ульянова служба и есть вся его жизнь. Даже когда родился сын, он был на службе, в командировке в одной из «горячих точек». Когда я спросил у матери, чем он занимался в свободное время, Светлана Петровна ответила, что у него и свободного времени не было. Не припомнит сына с газетой на диване.
Да, диван был не в чести у майора Ульянова. Вот спорт — другое дело. Или повозиться с сыновьями, что-нибудь смастерить для них своими руками — турник или детские кроватки.
Несмотря на свою разговорчивость, общительность, про работу в семье говорить не любил. О том, что он служил в «Вымпеле», в семье не знал никто. Жена все это время была уверена, что муж служит прапорщиком в воинской части. Работа у него тихая, непыльная, поскольку занимается он связью. Правда, когда уходил из «Вымпела» в управление охраны, пришлось кое-что рассказать.
О его переходе в «Альфу» жена и мать узнали всего за день до выхода Владимира на новое место службы. И только потому что по традиции в семью для беседы должен был прийти его непосредственный начальник.
Примерно то же было и с наградами. Переезжая на новую квартиру, которую получил Владимир с семьей, жена случайно в тумбочке, в ящике, наткнулась на сверток. Развернула и ахнула — медали! Одна из них была «За отвагу».
Теперь в семье хранится и Золотая Звезда Героя России.
…У Володи Ульянова были два друга — Пашка и Олег. Они дружили с детства. В июле 2003-го, перед последней командировкой Володи, встретились. Посидели. Выпили. Посмеялись. Вспомнили детство.
Вдруг Володя, глядя на друга, сказал:
— Ты что-то постарел, Паша.
— А ты, Володя, как?
— Я еще как огурчик. Хочу, Паша, чтобы вы меня запомнили молодым.
И засмеялся.
Эту историю мне рассказала мать Владимира, Светлана Петровна.
— Тогда за столом мы приняли эти слова за шутку. А вспомнили о них после гибели Володи, — вздохнула она. — Теперь часто думаю, может, это предчувствие было у него?
Кто знает, может и предчувствие. Но слова его трагические сбылись: его запомнили молодым. Как сказал один из сослуживцев — веселым, жизнерадостным, с шевелюрой волос. И глаза горят!
Глава 7
«Данила-Мастер»
«Кто сыт, тот гибнет», — любил повторять сотрудник «Альфы» майор Юрий Данилин. Он так и жил, как говорил. Вряд ли его можно было представить сытым и сонным. У него всегда хватало дел и забот.
В первую чеченскую компанию его, старшего опера, назначили нештатным начальником продслужбы. То есть, выполнив задачу вместе со всеми, он обязан был накормить своих голодных товарищей. Известно, что на сухом пайке долго не протянешь, а чеченский рынок в ту пору был место опасное, да и купить там особенно нечего. Выехать — тоже целая проблема: бронетехника нужна, сопровождение. Тем не менее в группе еда была всегда. И для своих, и для гостей. Юрий Николаевич ударить лицом в грязь не мог. Какая бы трудная задача не стояла, как бы не устали бойцы, «поляна» для гостей — прежде всего. Накормить, обогреть…
«Как правило, — вспоминает сослуживец Данилина Олег П., — нас сопровождают солдаты: порою десантники, иногда из внутренних войск. Словом, приезжаем на базу, все устали, хочется поскорее помыться, переодеться, перекусить. Но Юра в первую очередь бежит солдатам ужин организовать, их накормить.
Кто бы к нам не заглядывал — спецназовцы-ГРУшники, летчики, десантники, стол всегда накрыт, Данилин с улыбкой встречает гостей Все по-доброму, по-человечески.
Он умел работать с деньгами. Мог собрать продукты. Я бы сказал, ювелирно собрать продукты, когда их попросту не было».
Близкие друзья и подчиненные между собой звали его «Данилой». В том не было ничего панибратского, скорее, это прозвище, производное от фамилии, несло в себе нечто домашнее, семейное. И хоть до 37 лет ходил он в заядлых холостяках, но в родном подразделении прослыл человеком, который дорожит своей воинской семьей.
Он был прост в общении. «Мягких» слов не подбирал. «Из человеческих отношений, — как сказал один сотрудник, знавший его многие годы, — выгоды не делал». Говорил, что думал. Если был уверен в своей правоте, мог отстоять ее перед любым начальником. Даже если знал, что она заведомо не понравится старшему по должности и званию.
Со временем всякий, кто общался с Данилиным, понимал, что прямота и порою резкость в словах не от желания обидеть, а от искренности и открытости, я бы сказал, от «распахнутости» души.
Юре можно было позвонить в три часа ночи и попросить о помощи.
«Помню поздно вечером, — рассказывал мне один из сотрудников группы «А», — я подвозил знакомых за кольцевую дорогу. Не довез, автомобиль сломался. Стоим на «Рязанке», три часа ночи. А завтра утром на службу, заступать на дежурство.
Ну, кому я нужен со своими проблемами среди ночи? Звоню Юре, ввожу в ситуацию. Следует непереводимая игра слов, потом, когда пар выпущен, спрашивает: «Михалыч, ты где находишься?» Объясняю. Слышу в телефоне уверенный Юрин голос: «Держись, сейчас прыгаю в машину — и к тебе».
В четыре часа он подъехал. Подцепили мою машину, отбуксировали, а в восемь, как положено, заступили на дежурство.
Вот тогда я и подумал, как важно, когда есть человек, которому можно позвонить в три часа ночи».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
