— В Отрыве, в цирке.
— Забавно. Цирк. Забавно. Дальше.
— Пока всё. Больше ничего не слышал.
— Про дополнительные жизни вам кто рассказал?
— По-моему, инструктор. А что?
— Да нет, так… думаю.
— Теперь ваша очередь. Что с Алёной случилось?
— Она пропала. Тихо, тихо. — Следователь поднял ладонь. — Важен не сам факт пропажи, пропадают, знаете ли, тридцать тысяч человек в год, а находим мы едва десять. Важно, кто с нею одновременно пропал. Нафиков — такая фамилия о чём-то говорит?
— Ильхам?
— Да.
— Говорит, — сказал Юра и почувствовал, что голос пропадает.
— Ильхам Нафиков — один из крупнейших скупщиков нелегально вывезенных из Зоны предметов. С ним пропали его телохранитель, начальник службы безопасности и двое партнёров по бизнесу из местных. И — ваша Елена Вячеславовна. Не исключено, что список не закрыт.
— Понятно… И что известно?
— В том-то и дело, что — ничего. Все они по каким-то делам поехали на дачу одного из партнёров. Никто не доехал.
— Откуда известно, куда Алёна поехала?
— От её сестры.
— Эллы?
— Да. Вы её знаете?
— Никогда не встречался, только разговаривали. По телефону. Один раз.
— И что она сказала?
— Что Алёна пропала. Что она поехала куда-то за подарком для меня — и не вернулась.
— Подарком… для вас… — Подпятый мрачно и медленно потёр свой крысиный носик. — Ну, это могла быть просто отговорка. Какие отношения были у Елены Вячеславовны с Нафиковым?
— У меня сложилось впечатление, что он старался заменить ей отца.
— Ну-ну, — сказал Подпятый.
— Я сказал: сложилось впечатление… Как вы Алёнку ищете, расскажите?
— Достаточно интенсивно. Задействованы лучшие силы, опрошено более пятисот свидетелей… кроме того, мы отследили телефонные звонки пропавших, так что примерно представляем себе, где и когда это могло произойти…
— И где? И когда?
— Ну, последний звонок — как раз хозяина дачи, он вёз на своей машине Нафикова — был из района Толокни, это на севере от Киева на берегу Днепра. Километров пятнадцать не доезжая дачи. Шесть сорок пять утра, снегопад. Видеонаблюдения там, к сожалению, нет…
— Машин тоже не нашли?
— Ни одной.
— На чём ехала Алёна, с кем?
— Мы не знаем. Но за ней кто-то заехал, это Элла видела. Правда, она не смогла опознать даже марку машины… Не исключено, что это было такси. Впрочем, всё это только с её слов. Я хочу уточнить: вы подтверждаете, что последний раз видели вашу невесту в июне сего года… какого числа?.. пятнадцатого? Всё правильно?
Внезапно Юра почувствовал полное опустошение и отчаяние. Это было своего рода дежа-вю, словно в чём-то повторялся тот ноябрьский Отрыв, когда вдруг стало понятно, что с Алёнкой он ни за что не встретится, пройдёт мимо в метре от неё, загороженный каким-нибудь рекламным шитом, и не увидит… Наверное, что-то отразилось на его лице, потому что Подпятый наклонился и спросил:
— С вами всё нормально? Может, всё-таки кофе?
— Ну, давайте. Только…
— Что?
— Вы спрашивайте уж всё поскорее. Я ведь не только физически устал, я из Зоны… это другое.
— Виски хотите?
— Нет. Развезёт. Мне ещё отчёт писать.
— А правда, что вы каких-то необычных немцев вывели?
— Правда.
— Что они пропали в Афганистане…
— Быстро расходятся слухи.
— Быстро. Так действительно — в Афганистане?
— Я это знаю только с их слов.
— Невероятно.
— Это Зона.
— Да уж… Вы в курсе, что многих из пропавших без вести находят в Зоне?
— В курсе, — сказал Юра. Он это знал хорошо и непрерывно об этом думал, всё время стараясь заставить себя думать о чём-то другом; это получалось, но получалось плохо.
— Давайте отрешимся от всего того, о чём только что говорили. Предположим, нет никакой Зоны, никакого Нафикова. Предположим, Елена Вячеславовна испытала какой-то стресс, разочарование… ну, вы понимаете. И ей захотелось скрыться. На какое-то время. Куда, по-вашему, она направится?
— Ф-ф-ф… — Юра задумался. — Если бы было лето, я бы назвал один островок на Дубнинском водохранилище. А сейчас… Возможно, дом, в котором она выросла.
— Это где?
— Где-то на Алтае, я там не был. Но она рассказывала… в общем…
— Я понял. А ещё? Друзья, родственники?
Юра помолчал.
— Кроме как сюда — ничего в голову не приходит.
— А к матери?
— Если Алёна знает, где её искать.
— Думаете, не знает?
— Думаю, нет. И подозреваю, что вообще никто не знает.
— В смысле — тоже пропала?
— Да. Её искали… весьма интенсивно. И ни следа.
— Уже попахивает мистикой…
— Зона. Это всё Зона.
— …но вообще-то, может быть, и стоит пройти по тому давнему следу ещё раз… Давайте договоримся так: сейчас мы прервёмся, я свяжусь с моим начальством и узнаю, нет ли для нас новостей, и потом мы, может быть, продолжим. Годится?
Юра кивнул. Потом ещё раз кивнул, прощаясь, и медленно вышел.
Остаток дня прошёл как-то бездарно. База была полна незнакомыми инструкторами и ещё более незнакомыми новичками. Из прежних обнаружился лишь Кузмич, с которым удалось переброситься парой слов, и только: комендант был озабочен приёмкой нового оборудования: база сильно расширялась, за оградой уже стояли каркасы двух новых корпусов, жилого и учебного. Всё, что Юре в результате удалось, так это позвонить в Киев (ноль информации), заставить себя как следует пообедать и добыть бесхозную койку на ночь. Что само по себе не так уж мало.
Потом его нашли несколько новичков и очень приветливо пригласили выпить. До них дошли какие-то возбуждающие слухи…
Юра согласился немного посидеть с условием, что пока что рассказывать будет мало, а пить ещё меньше, поскольку вечером более чем вероятна встреча с начальством. В результате получилось неплохо, душевно, пели песни, и Юра пытался подыгрывать на подаренных Францем губных гармониках. Это было забавно. Кроме того, Юра поделился своими соображениями о достоинствах и недостатках опробованного в деле боевого ружья, добавив, что в паре ситуаций огневой мощи ему всё-таки не хватало, и неплохо бы подумать о добавлении подствольника…
Потом его действительно выдернули к Светличному.
Светличный был не один. Главное место в кабинете занимал здоровенный, полукалмыцкого вида, могучий старик: метра под два ростом и столько же в обхвате, с лысиной как бы из седельной кожи, морщинистым лицом и полуприкрытыми ничего не выражающими тёмными глазами. Это был легендарный директор «Волкодава» Муромцев, с которым из набираемого личного состава мало кто встречался: Иван Данилович плотно был занят в создаваемых структурах нового государства, где ему прочили не самые маленькие должности в будущем правительстве.
После формальных представлений Светличный сказал:
— Юрий Иванович, нас здесь трое. Не под запись, только между нами: расскажи всё, что произошло с момента выезда из лагеря. Как можно подробнее.
— Что-то случилось?
— Пока не случилось, но может случиться. Вот давай с самого начала…
— Скажи ему, Игорь, — прогудел Муромцев. — Не надо этого… втёмную…
— Хорошо, — легко согласился Светличный. — Видишь ли, старлей… тут на бригаду вольных вышел немецкий лейтенант. И рассказал, что их разведгруппу расстрелял русский бронетранспортёр. Всех насмерть, он один остался. Что характерно, у парня две дыры в груди, только-только затянулись…
— Подождите, — сказал Юра, холодея. — Он же зомби!
— Не зомби. В трезвом уме и твёрдой памяти — или как это там пишется? Все анализы нормальные. Только как он выжил при таких ранах — никто не понимает. И таки да — он уверен, что находится в Афганистане. До сих пор не разубедили.
— Ничего не понимаю, — с тоской сказал Юра. — С другой стороны — у нас же вся телеметрия записана…
— Не вся, — сказал Муромцев. — Куча помех и лакун. То есть оно понятно, из-за чего…
— Но мы тебя на всякий случай решили спрятать, — подхватил Светличный. — Тем более что у тебя, я вижу, есть причина попросить об отпуске.
— Да, — сказал Юра. Во рту было сухо. — Есть.
— Пиши заявление. Две недели…
— Три, — сказал Муромцев.
— Три, — согласился Светличный. — Да, и считай, что испытательный срок тебе зачтён. С сегодняшнего дня ты на полной ставке.
— И ещё, — сказал Муромцев. — Из отпуска вернёшься не сюда, а в штаб МАБОП в Минске. Держи, — он протянул Юре визитную карточку, — не потеряй. Найдёшь меня.
— Понял, — сказал Юра. — Спасибо.
— Постарайся с базы поскорее смыться, — сказал Светличный. — Сегодня уже поздно, а завтра с самого с ранья.
— Понял, не дурак, — кивнул Юра.
Он в бильярдной катал шары, пытаясь осознать всё произошедшее (и чем дальше, тем больше казалась тень приближавшейся жопы), когда его радостно окликнули. Это оказался Рома Кисленький.
