стекла». Огромный размер стекол Хэнкока уже вызывал проблемы в строительстве. Отражающие покрытия и тонировка, нанесенные на стекло (по замыслу архитектора здание должно было отражать небо Бостона), добавили конструкции значительный вес. Из-за него увеличилось давление вдоль соединения стекла с лентой. В конце концов, соединения начали расходиться. В некоторых местах свинцовая лента была припаяна настолько прочно, что отрывала микроскопические кусочки стекла от поверхности окна. В этих местах концентрировалось давление от ветровой нагрузки, что в конечном итоге привело к катастрофе.
Башня Хэнкока должна была открыться в 1971 году. Но все строительные проблемы решились только к 1976 году. Каждое двойное стекло – всего 10 348 – было заменено высокопрочным монолитным стеклом. Раскачивание башни в ветреную погоду устранили, укрепив несущую способность башни. Стоимость здания за время постройки возросла с 75 до 175 миллионов долларов. Все время, что возводилась башня, бостонцы жаловались на появление белых пятен в глазах. Это связано с листами фанеры, которыми наспех закрывали дыры в фасаде. Башню Хэнкока даже прозвали «Фанерным дворцом». К счастью, от падения стекол никто не пострадал. Но судебных исков против компании Пея было подано предостаточно.
Башня Хэнкока получила Национальную премию Американского института архитекторов. Постройка и сегодня считается одним из самых красивых небоскребов. Тем не менее проект нанес серьезный удар по репутации фирмы Пея и по финансам компании. Газета Boston Globe писала, что проблемы «сильно ударили по фирме». Генри Кобб говорил: «В течение нескольких лет мы были практически занесены в черный список корпоративных и гражданских проектов».
Строительство башни стало мучительным личным провалом для Ио Мин Пея. Архитектор не проектировал здание и не заказывал стекло. Но фирма-застройщик носила его имя. На планах проекта стояла фамилия Пея. Неудача не испугала мужчину. Наоборот, он вновь взялся за использование стекла в своих будущих проектах.
Какие уроки мы извлекаем из своих провалов? Мы учимся исправлять ошибки, брать на себя ответственность, доказывать свою правоту. Начинать все снова и снова. Пытаться столько раз, сколько этого потребует дело. Промахи учат нас смирению и настойчивости. Переставляя ноги, мы движемся вперед.
Пирамида Лувра строилась из стекла. Материала, c которым не могли подружиться при строительстве башни Хэнкока. Прозрачность стекла приветствовала посетителей, служила современным порталом и позволяла свету проникать во внутренние помещения. Не менее поразительной была дополнительная пирамидальная структура, пронзавшая подземное пространство торговых помещений музея, расположенных под внутренним двором. (Кроме того, три пирамиды меньшего размера возвели рядом на внутреннем дворе).
Проект Лувра был превосходным архитектурным произведением. Но это еще предстояло доказать французам. Пей сумел завоевать сердца и умы людей. Я был свидетелем этого кропотливого процесса. Я буквально увидел, как работали связи с общественностью. Убеждение граждан оказалось трудным делом.
«Международная реакция была быстрой и жестокой. Пей был публично осмеян», – писал журнал Architect Magazine. «Си-би-эс» сообщила, что футуристическое сооружение «вызывало отвращение» у многих французов. Одна французская газета назвала пирамиды Пея «пристройкой к Диснейленду». Группа защитников окружающей среды заявила, что «пирамидам место в пустыне». Многие задавались вопросом, почему египетские гробницы строятся в Париже. (Люди игнорировали тот факт, что в коллекциях Лувра имелись египетские артефакты.)
Пей мгновенно оказался в центре международного скандала. Архитектора обвиняли в порче мировой достопримечательности. Пей отвечал критикам, что стеклянная пирамида была всего лишь обновленной версией традиционной формы. А перепланированный внутренний двор был создан под влиянием геометрических работ французского ландшафтного архитектора Ленотра. Ио Мин Пей в спорах прибегал только к фактам.
Пей четыре месяца самостоятельно изучал историю и культуру Франции. Он с головой погрузился в исследования Лувра. У архитектора в рукаве имелся аргумент для отражения критики со стороны общественности. Пею хватало остроумия, чтобы парировать критику. Когда ему говорили: «Вы американец, поэтому не уважаете традиции», он отвечал: «Но я также китаец, а мы уважаем традиции».
Во время строительства Пей все время находился на стройплощадке. Архитектор держал в курсе зрителей, чье любопытство и беспокойство было очень велико. В документальном фильме PBS Пей говорил: «Я бы сказал, что первый год был настоящим адом. Я не мог пройти по улицам Парижа без того, чтобы люди не смотрели на меня и не говорили: ”Что ты здесь делаешь? Что ты делаешь с нами? Что ты творишь с великим Лувром?”»
Одним из возможных ответов на выпады граждан могло быть то, что Пей помогал сохранить хрупкий, разрушавшийся Лувр. Входной павильон равномерно распределял нагрузку на здание от огромного числа посетителей. Подземные работы решали инфраструктурные проблемы. Думаю, Пей мог бы добавить в свое резюме должность «эксперта по сохранению исторических памятников».
Стеклянная пирамида пережила своего создателя. В 2017 году, за два года до смерти Пея, Американский институт архитекторов присудил проекту пирамиды Лувра премию «Двадцать пять лет». Она вручается зданиям, выдержавшим «испытание временем». Постройкам, воплощающим архитектурное мастерство в течение 25–35 лет.
«На одном уровне моя цель – просто доставить людям удовольствие от нахождения в пространстве и прогулок по нему. Но я также думаю, что архитектура может достичь такого уровня, когда она повлияет на людей. Вдохновляет их сделать что-то большее в жизни. Эта задача кажется мне наиболее интересной», – Ио Мин Пей сказал эти слова, защищая проект благоустройства Лувра.
Ио Мин Пей не только вдохновил людей своими проектами «делать что-то большее». Архитектор выделил на это средства. Он потратил деньги от Прицкеровской премии на финансирование постоянной программы обучения китайских архитекторов в США.
16. Акио Морита
(Япония, США)
Я благодарен Кандзи Яманоти, послу и генеральному консулу Японии в Нью-Йорке; Дайсуке Сакурабе, консулу в Нью-Йорке; и Хироко Онояме, вице-президенту Sony Corporation of America в отставке и помощнице господина Мориты за информацию, которой они со мной так щедро поделились.
Чужие ожидания – это тяжелый груз для любого человека. Родители, учителя и друзья хотят, чтобы вы делали то, к чему у вас не лежит душа. Становились кем-то, кем не желаете быть. Этот груз давит естественную природу человека. Особенно тяжело соответствовать родительским ожиданиям. Если их не оправдать, человек будет испытывать чувство вины.
Представьте, что вы – молодой человек. Вы пытаетесь решить, что делать со своей жизнью. В это время мир борется с более серьезными угрозами. Например, с пандемией коронавируса. Или ваша страна восстанавливается после поражения в войне. Каким будет ваше будущее? Как на него повлияют трудности, которые преодолевает страна?
Акио Морита столкнулся с похожей дилеммой в августе 1945 года. Юноше было 24 года. Он не хотел идти по стопам своих предков: заниматься семейным бизнесом по производству саке. Во время Второй мировой войны он записался на программу, объединявшую университетские занятия и военную подготовку. Хиросима и Нагасаки лежали в руинах после падения двух атомных бомб, сброшенных американскими войсками.
