Неужели кого-то убили во время моей дуэли, и поэтому тебя отпустили?
Рэйдан нежно посмотрел на меня сверху. Яркое солнце очерчивало его голову. И что-то в его облике было неправильное. Мне потребовалось усилие, чтобы понять: свет будто обтекал Рэйдана. Его белые волосы, которые, теоретически, должны золотиться под тёплым светом, оставались белоснежными с холодным оттенком. Как будто Рэйдан был вырезан из другой, пасмурной, реальности и наклеен на этот солнечный день.
— Никого не убили и, надеюсь, больше не убьют, — Рэйдан жёстко улыбнулся. — Меня не могли держать в заключении долго, репутация семьи и всё такое. Так что не волнуйся, теперь… — его улыбка смягчилась, обнажились зубы, — теперь ты снова можешь быть моей лаборанткой.
Я улыбнулась. И тут же скривилась от судорог в икрах и спине. Ещё и зашипела от боли. Обеспокоенно нахмурившись, Рэйдан побежал.
— Тебе нужно в источник, там станет легче.
Я сжалась, ожидая тряски и боли, но Рэйдан бежал ровно, почти не колыхая меня, за что я была безмерно благодарна.
* * *
Цок-цок-цок… стук каблуков гулял по коридорам. Размеренный и жёсткий.
— Гралла Дафна!
Дафна вздрогнула и резко обернулась, одновременно распахивая сотканные из тьмы крылья. Её позвал староста из старшекурсников. Очередной воздыхатель, искавший поводы для встреч и хотя бы короткой беседы, только что радостно бежавший за Дафной, увидев выражение её лица, прикрылся папкой с документами и попятился, косясь на отросшие у неё длинные когти.
— П-простите, гралла, — пролепетал парень и попятился ещё быстрее.
Фыркнув, Дафна зацокала каблуками дальше. Десяток шагов, и она ворвалась в свой кабинет.
Закрыла дверь.
Шумно втянула воздух в лёгкие — и закричала. Тьма плескалась вокруг неё, снося шкафы с документами, выдавливая стёкла, волоча по полу массивный стол.
Крик резко оборвался, и Дафна оглядела разгромленный кабинет. Приложила задрожавшую руку ко лбу.
Ей было страшно: пусть Дафна по своим характеристикам лидировала в плане своей пригодности для брака с Рэйданом, теперь, когда Леяна Боскан из не имевшей оборота магессы перешла в статус имеющей оборот граллы, разрыв между ними сократился.
Да, Леяна Боскан имела судимость, клеймо, безродна, не получила должного образования и не привычна стратегу Монтемору, но у неё было огромное преимущество: от брака с ней Рэйдан не отказывался.
Эту Леяну Рэйдан на глазах у Дафны поднял на руки и унёс заботиться о ней после дуэли. Дафна в тот момент только спустилась с трибун и остановилась раньше, чем её заметили — настолько её поразило поведение Рэйдана: никогда она не видела его таким заботливым. Тогда Дафна с минуту стояла, борясь с приступом гнева и уговаривая себя, что истерикой симпатию Рэйдана не заработать, а потом развернулась и ушла чеканным шагом. Словно марионетка, потому что разум её был далёк от механически передвигавшегося тела.
Дафна сожалела о прежних ошибках. Особенно о том, что записку с предложением воспользоваться ситуацией она передала Вальдесу. А надо было под шумок убить эту Леяну!
Зарычав, Дафна прокляла свою нерешительность.
«Ненавижу! Ненавижу эту тварь!» — мысленно орала она, стискивала кулаки и скрипела зубами, а тьма колыхалась вокруг неё, разнося кабинет, пробиваясь в смежные комнаты и сметая там мебель.
Наконец, приступ ярости прошёл. Дафна устало огляделась… и подумала, что ещё не всё потеряно. От Леяны Боскан она ещё могла избавиться!
* * *
Источники магии — величайшее сокровища этого мира… Кажется, я уже раз сто думала что-то такое. Вот и сейчас не могла не поразиться их целебному воздействию: когда Рэйдан принёс меня в свой дом, я почти умирала от судорог в перетруженных первым оборотом мышцах, а сейчас меня накрывала блаженная истома. Только Рэйдана в этой ванне не хватало…
«Так! Стоп!» — я распахнула глаза и посмотрела на тёмный потолок: что за пошлые мысли об обнажённом накачанном теле напротив, а?
Рэйдана почти сразу отозвали для важного разговора два архонта-обломщика, а ведь Рэйдан мне почти массаж обещал, когда укладывал в горячую водичку и растирал мои руки и ноги. Так и пришлось после его ухода Поку меня растирать, мочить свою серо-розовую шёрстку.
С другой стороны, Пок мастер массажа, так что, возможно, я ничего не потеряла… кроме морального удовлетворения.
А потом и Пок куда-то смотался, но я уже на всё согласна: здорово просто лежать и впитывать из воды магию — теперь я яснее ощущала этот процесс. Умение оборачиваться открывало новые возможности в магии, усиливало чувствительность, так что особое отношение к обороту мне стало понятно.
С новыми возможностями я готова покорять Нидум!
Серо-розовое острозубое чудище возникло перед ванной и заломило длинные лапы:
— Хозяйка! Всё пропало! Надо бежать!
Я аж подскочила, но мозги быстро включились, и спросила:
— Пок, что случилось?
— Я подслушал разговор архонтов! — Пок таращил все четыре глаза. — Тебя считают Ведьмой! Надо бежать, пока тебя не замели! Я вещи уже собрал!
Он хлопнул в ладоши, на пол перед ним с глухим звоном упал мешок. Пок открыл его, и мохнатую морду озарило бликами. Пок приспустил мешок, показывая мне аккуратно сложенные золотые слитки.
Глава 28. Самая подозрительная
Вальдес стоял в холле и грел руки о чашку, в огромное окно наблюдая за тем, как на дорожке перед домом Рэйдан, Гилиен и Дафна о чём-то напряжённо говорили. На звук моих шагов на лестнице Вальдес не обернулся, хотя я была уверена, что моё появление для него не секрет.
Конечно, убегать по совету Пока я не стала, велела ему вернуть золото Рэйдана в сейф, а сейчас собиралась пообщаться с архонтами и взяться за уроки — тесты-то не за горами.
То, что меня могли посчитать Ведьмой — предсказуемо. Я больше удивлялась отсутствию обвинений. Жаль, Пок не подслушал ничего конкретного, кроме того, что Вальдес был за эту версию, Рэйдан — категорически против, а Гилиен сохранял нейтралитет с уклоном в поддержку моей невиновности.
Шаг за шагом я спускалась по ступеням лестницы. Очевидное игнорирование моего присутствия Вальдесом начинало раздражать. А ещё в груди холодом скапливалась иррациональная обида. Я понимала, что я подозрительнее всех в этой академии. Понимала, как следователь Вальдес имел право выбрать любую линию поведения — от дружелюбия до прессинга. Но чисто по-человечески его выбор… обижал.
Будь я в родном мире, пожала бы плечами и жила дальше, но здесь, на далёкой и непонятной чужбине, любое проявление дружелюбия было очень важно, и Вальдесу, когда он это дружелюбие проявил, я доверилась.
«Не до конца», — напомнила себе, не зная, к добру или худу сохранила в тайне участие
