– Под иным именем… Мне не нравится эта игра, Половцев.
– Мне тоже. Но я поклялся довести ее до конца. И вам не следовало бы роптать на эту игру. Ведь если бы не она, я не смог бы выступить в роли вашей тайной полиции. Разве вам пришлось жалеть о моей игре вчера?
– Боже упаси! – воскликнул Николай. – Что ж, будем считать, что ты меня убедил.
– А кто еще, кроме меня, успел огорчить Ваше Величество своим отъездом?
– Твой друг Стратонов.
– Вот как?
– Он едет на Кавказ. Столичный климат ему не по душе.
– Боевой офицер хорош на поле боя, а не в гостиной. На его месте я поступил бы также.
– Не сомневаюсь, – Николай вздохнул. – Ладно, Половцев, час уже поздний. Я о многом хотел бы расспросить тебя, но, боюсь, в этом случае нам не достанет и ночи на разговор.
– Обещаю, что однажды я отвечу моему Государю на все вопросы. А сейчас позвольте задать один мне.
– Изволь.
– Всех ли заговорщиков удалось арестовать?
– Почти.
– Значит, не всех?
– Одоевский и Кюхельбекер где-то скрываются.
– Пустозвоны, не суть важно. Удалось ли арестовать Рунича?
– Нет, его пока ищут.
Половцев кивнул головой так, будто не сомневался в ответе. Губы его подернулись недоброй усмешкой.
– Что с тобой?
– Ничего, Государь. Очень жаль, что правосудие его не нашло…
Николай прищурился, медленно спросил, озаренный догадкой:
– А ведь ты – знаешь, где он, верно? Знаешь, но не скажешь, не отдашь его правосудию…
– Правосудие в России слишком поспешно в отношении невиновных, и слишком нерасторопно к мерзавцам. Именно поэтому я предпочитаю решать вопросы с моими кредиторами самостоятельно.
– Я желал бы переубедить, остановить тебя, но понимаю, что ты не послушаешь теперь даже моего приказа. Что ж, Бог с тобою. Ступай и делай то, что велит тебе твой долг. То, что ты сделал для меня и для России – не имеет цены, и я навсегда остаюсь твоим должником, помни это. И если тебе нужна будет помощь, ты всегда можешь рассчитывать на меня.
– Да не оставит Господь и вас в вашем служении, Ваше Величество! – отозвался Половцев с поклоном.
Когда потайная дверь за ним закрылась, Николай устало опустился за стол. Эта встреча оставила в его душе смутный осадок. Он был безмерно рад обрести вновь друга юности, которого считал погибшим, и всем сердцем благодарен ему за неоценимую помощь. Но новый Половцев с его тайнами, его одержимостью местью, его ледяным и жестким умом, его многоликостью вызывал чувство тревоги, жалости и страха. Жаль было душу, хоть и честную, но столь ожесточенную жаждой мести, жаль было жизни, проходящей под чужими личинами, и страшно было за будущее этого человека, страшно, что в своей одержимости он может однажды преступить черту, за которой из жертвы преступления сам сделается преступником.
Глава 13.
Между тем, Половцев возвращался домой в необычайно приподнятом духе. Встреча с Государем сильно подействовала на него. Он опасался, что Николай, коего он знал совсем юным великим князем, изменился за эти годы не в лучшую сторону. Эти опасения уже отступили на Сенатской, когда Император сам выехал на площадь, не боясь выстрелов мятежников. Теперешняя же беседа рассеяла их вовсе. Половцев увидел не просто монарха, а природного русского Царя, самим Богом предназначенного к правлению великим народом. Когда последний раз видела Россия такого? Столько природного достоинства, столько решимости к исполнению тяжелого долга, столько трезвости в мыслях было у него, что Половцев впервые пожалел, что, будучи связанным иным делом, не может всю свою жизнь положить к ногам Государя и служить ему до последнего вздоха, не таясь.
Половцев не стал нанимать извозчика, долгие прогулки и свежий воздух всегда помогали ему приводить в порядок мысли и чувства. Глубокой ночью он, наконец, добрался до своей улицы и сразу заприметил на ней незнакомца, бродящего вдоль домов и разглядывавшего их с явно непраздным любопытством. Половцев притаился за углом, заподозрив соглядатая и решив сперва проследить за ним. Неужто они все-таки сумели выйти на его след? Ведь он был крайне осторожен. И кто из них? Навряд ли Руничу теперь до подобных розысков – этот теперь уносит свою драгоценную шкуру к польской границе. И Половцев знал точно, где стеречь его, дабы не выпустить из рук. Тогда кто же? Ужели князьки Борецкие так быстро почувствовали неладное? Но в отношении них игра лишь началась. Если только не предал этот «юродивый» разбойник… Хотя также навряд ли. За те деньги, что Половцев положил ему, он не стал бы рисковать. Тогда кто же? Кто же?
В этот момент незнакомец развернулся и пошел навстречу Половцеву, и тот с облегчением перевел дух, тотчас узнав старого друга Стратонова. Когда Юрий поравнялся с ним, Половцев вынырнул из своего укрытия:
– Не меня ли вы ищете, сударь?
Стратонов мгновенно повернулся, смерил настороженным взглядом стоявшего перед ним Виктора, с трудом сдерживавшего улыбку.
– Черт побери… – пробормотал Юрий, отступая на шаг. – Не могу быть уверен, но, возможно и вас, если ваша фамилия Кавалерович.
– Кавалерович? – Половцев приподнял бровь. – А для какой нужды вам нужен в такой час господин Кавалерович?
– Затем, что я желал бы поблагодарить этого человека за оказанную моему брату и мне услугу.
– Эх, Юра, Юра… – Виктор покачал головой. – Тебе ли меня благодарить? Ты ведь мне жизнь под Лейпцигом спас, а потом единственный пытался вступиться за меня, когда я гнил в кишеневской тюрьме. Репутации своей не пожалел, на Государево имя прошение подал…
Глаза Стратонова расширились от удивления, он приблизился к Половцеву, вглядываясь в его лицо:
– Но ведь этого не может быть…
– Чего не может быть, Юра? Разве ты на моем отпевании был и цветы возлагал к моему скорбному надгробью?
– В самом деле… Однако, все были убеждены в твоей гибели.
Виктор усмехнулся:
– Признаться, иногда я и сам был в ней практически убежден, – он хлопнул старого друга по плечу: – Не ждал я, что ты меня сыщешь! Вот уж не ждал! Никак «маленький Костя» оказался хитрее, чем я полагал.
– У моего брата отменная память, – отозвался Стратонов. – И он очень хорошо ориентируется на местности. В родном же городе особенно.
– На будущее мне урок – надо не просто завязывать своим пленникам глаза, но доставлять до места, порядочно покружив, чтобы их памяти не хватало для восстановления обратного пути.
– Ты недоволен, что я тебя нашел?
– Напротив, напротив, – искренне ответил Половцев. – Я рад тебя видеть, друг мой! И думаю, наша встреча стоит того, чтобы отметить ее бутылкой отменного вина и хорошим ужином!
С этими словами Виктор повел Юрия в уже знакомую читателю квартиру, где еще недавно пребывал в заточении корнет Стратонов.
Дверь друзьям открыл смуглый черноволосый человек, подозрительно покосившийся на нежданного гостя.
– Не беспокойся, Благоя, – сказал ему Виктор. – Это мой старый друг Юрий Александрович Стратонов, о котором я тебе рассказывал.
Названный странным именем человек поклонился полковнику и вновь посмотрел на Половцева.
– Подай нам с полковником нашего лучшего вина и чего-нибудь закусить, – велел тот, и слуга немедля исчез, так и не произнеся ни слова.
– Он всегда молчит? – спросил Стратонов, снимая шинель.
– Да, с тех пор, как ему отрезали язык, – ответил Виктор.
– Отрезали язык?
– Благоя – серб. Турки вырезали всю его семью, включая жену и малолетнего сына, а самого его взяли в плен. Он пытался бежать, подговорив еще нескольких отчаянных, но их поймали и подвергли жестоким пыткам, после которых выжил лишь он и еще двое. Их продавали на невольничьем рынке, и я купил всех троих. У двоих оставались близкие в родных краях, и они отправились к ним. А Благоя остался со мной, и с тех пор мы неразлучны.
В этот момент серб вновь показался в прихожей и подал знак, что стол накрыт. Пройдя вслед за хозяином, Стратонов увидел вполне подобающую для добрых христиан в постный день трапезу, состоящую и жареного карпа, правда, уже холодного, каравая ржаного хлеба, головки чеснока… На огне дымилась кастрюля с ячменной кашей. К столу были также поданы две бутылки белого сухого вина.
– Прошу, – пригласил Виктор. – Ужин, как видишь, вполне солдатский.
– О вине я бы не сказал, – заметил Юрий.
– Ты прав, к такой трапезе лучше бы подошла наша горькая, но, увы, друг мой, скитаясь по миру, я обрел некоторые привычки, от которых не спешу отказываться. Например, привычку к хорошему вину, – с этими словами Половцев откупорил бутылку и, разлив ароматный напиток по бокалам, провозгласил тост: – За встречу!
– За встречу, – кивнул Стратонов.
Когда первый голод был удовлетворен, а от вина внутри разлилась приятная теплота, Юрий нетерпеливо попросил:
– Расскажи же, что с тобой произошло! Ты знаешь, я часто вспоминал тебя в эти годы. Ведь в полку у меня не было более близкого товарища. Знаю, что и Государь Николай Павлович весьма печалился твоей участью. Он не раз говорил, что, будь он тогда в России, то непременно нашел бы способ выручить тебя. Но когда он вернулся из Европы, тебя уже не было…
