– Ну что ж, едем, – согласился Волк, вонзая каблуки в бока олгарского коня, нетерпеливо перебиравшего под ним ногами.
Они добрались до гостиницы к полудню, почти ничего не видя из-за сильного снегопада. Крепкий забор окружал несколько приземистых зданий. Легионеры, населявшие их, были совсем не похожи на тех толнедрийских торговцев, которых встречал Гарион, – ни вкрадчивых манер, ни льстивого голоса; закалённые в боях солдаты с жёстким взглядом и грубыми манерами, в латах и шлемах с перьями. Они держались гордо, даже высокомерно, с сознанием того, что за их спинами – сила и мощь Толнедры.
Еда в обеденном зале была самой простой и сытной, но ужасно дорогой.
Крохотные спальные закутки оказались безукоризненно чистыми, с жёсткими узкими постелями, толстыми шерстяными одеялами, и тоже обходились недёшево. В стойлах было прибрано, и тут господину Волку опять пришлось выложить немалую сумму.
Гарион забеспокоился при мысли о том, во что обошёлся старику ночлег, но Волк платил с таким безразличием, как будто имел бездонный карман.
– Отдохнём здесь до завтра, – объявил после обеда старик, – а вдруг снегопад к утру прекратится. Не нравится мне, что приходится брести вслепую через метель. Слишком многое может ускользнуть по пути от нашего внимания.
Гарион, совершенно отупев от усталости, с благодарностью выслушал Волка, клюя носом за столом. Остальные о чём-то тихо говорили между собой, но он был слишком измучен, чтобы вслушиваться.
– Гарион, – наконец сказала тётя Пол, – почему бы тебе не пойти спать?
– Не хочу, тётя Пол, – быстро встрепенувшись, ответил он, снова расстроившись, что с ним обращаются как с ребёнком.
– Немедленно, Гарион, – приказала она приводящим в бешенство, хорошо знакомым тоном. Казалось, всю жизнь он только и слышал от неё эти два слова:
«Немедленно, Гарион…» Но спорить, по всей видимости, не имело смысла.
Он встал и поразился тому, как трясутся ноги. Тётя тоже поднялась и повела его к выходу.
– Я сам найду дорогу, – запротестовал Гарион.
– Конечно, – согласилась она, – а теперь пойдём.
Из последних сил забравшись на кровать, Гарион блаженно растянулся во весь рост. Тётя подоткнула одеяло, натянув его чуть ли не до носа.
– Устройся хорошенько, а то простудишься, – велела она и притронулась прохладной рукой к его лбу, как часто делала с самого детства.
– Тётя Пол… – сонно позвал мальчик.
– Что, Гарион?
– Кем были мои родители? То есть я хочу сказать, как их звали?
Тётя серьёзно взглянула на него:
– Поговорим об этом позже.
– Я хочу знать, – упрямо настаивал он.
– Хорошо. Отца звали Гирен, а мать – Илдера. Гарион задумался.
– Имена не сендарийские, – наконец объявил он.
– Совершенно верно.
– А почему?
– Это долгая история, – ответила она, – а ты сейчас слишком устал, чтобы слушать.
Повинуясь какому-то внезапному импульсу, Гарион протянул руку и коснулся белого локона на лбу тем местом ладони, где белела метка. И как уже случалось раньше, по коже побежали мурашки, странное окошко приоткрылось в мозгу, на этот раз осветив что-то гораздо более важное. Гариона охватила ярость, и перед глазами встало лицо – лицо, непонятно каким образом напоминавшее лицо господина Волка, и весь ужасный всепожирающий гнев был обращён именно на этот образ. Тётя Пол отодвинулась – Я просила, Гарион, не делать этого, – сухо сказала она, – ты ещё не готов!
– Но ты скажешь, когда придёт время?
– Может быть, но не сейчас. Закрой глаза и спи.
И тут, как будто приказ полностью лишил его воли, Гарион немедленно погрузился в глубокий безмятежный сон.
На следующее утро снег больше не падал, и мир, лежавший за стенами имперской гостиницы, был закутан толстым нетронутым белым одеялом, а воздух стал полупрозрачным от влажной дымки, почти тумана.
– Туманная Сендария, – иронически заметил за завтраком Силк. – Иногда я просто поражаюсь, как ржавчина ещё не проела насквозь всё королевство!
Путешественники ехали весь день, мчались головокружительным галопом и к ночи успели добраться ещё до (одной гостиницы, почти ничем не отличавшейся от той, какую покинули утром, так что Гариону показалось, будто они сделали круг и вернулись назад. Он так и сказал Силку, когда они ставили лошадей в конюшню.
– У толнедрийцев никакой фантазии, – ответил Силк, – и все их гостиницы абсолютно одинаковы. Подобные здания можно увидеть в Драснии, Олгарии, Арендии и везде, где есть проезжие дороги. Это их единственный недостаток – полное отсутствие воображения.
– Им самим не надоедает делать одно и то же из года в год?
– Может, так удобнее, – засмеялся Силк. – Пойдём лучше поедим.
На следующий день снова валил снег, но к полудню Гарион внезапно ощутил аромат, то самое благоухание, которое доносилось с моря, когда до Дарины было ещё далеко, и понял: их путешествие подходит к концу.
Камаар, самый большой город в Сендарии и крупный морской порт на севере страны, раскинулся в устье великой реки Камаар.
Великий Северный путь, проложенный до Боктора в Драснии, и Великий Западный путь, ведущий через Арендию в Толнедру и императорскую столицу в Тол Хонете, кончались именно здесь. Не преувеличивая, можно было сказать, что все дороги ведут в Камаар.
Позже, холодным снежным днём, они спустились по пологому холму к городу.
Не доезжая до ворот, тётя Пол остановила коня.
– Поскольку больше нет нужды притворяться бродягами, – объявила она, – не вижу необходимости останавливаться на самых убогих постоялых дворах, не так ли?
– Я об этом не успел подумать, – сказал господин Волк.
– Зато я успела. Хватит с меня гнусных гостиниц и грязных деревенских дворов. Мне нужна ванна, чистая постель и приличная еда. Если не возражаешь, я сама выберу, где остановиться.
– Конечно, Пол, – с готовностью ответил Волк, – всё как скажешь.
– Вот и прекрасно, – заключила она, пришпорив коня и оставив позади всех всадников.
– Что вам нужно в Камааре? – довольно грубо спросил один из стражников, закутанный в меховой плащ.
Тётя Пол, откинув капюшон, пронзила нахала ледяным взглядом.
– Я герцогиня Эратская, – объявила она звенящим голосом, – а это мои слуги, и никого не касается, зачем я прибыла в Камаар.
Стражник, моргнув от неожиданности, почтительно поклонился.
– Простите меня, ваша светлость, я не хотел оскорбить вас.
– Разве? – осведомилась тётя Пол холодно, не сводя с несчастного уничижительного взгляда.
– Не узнал вашу светлость, – униженно молил бедняга, извиваясь под этим высокомерным взором. – Не могу ли я помочь чем-нибудь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
