Откройте любую книгу, посвященную Первой мировой войне и вы найдете множество примеров настоящей союзной солидарности России. На тех же страницах вы не найдете ни одного примера соответствующего поведения англичан или французов. Обычно авторы стараются эти «союзные странности» не комментировать, ограничиваясь их простой констатацией, либо объясняя их самым наивным и простым способом: так получилось. Мало кто понимает, что все это не было случайным стечением обстоятельств, а заранее спланированной политикой, конечный результат которой был многоуровневым. Для России — революция, распад и гибель, а для Великобритании новые колонии и территориальные приобретения. Богатые полезными ископаемыми и нефтью, как Ближний Восток, принадлежащий пока Турции. Ведь не только для ослабления России пропустили английские корабли немецкий крейсер «Гебен» в начале августа 1914 года, но и для того, чтобы потом откусить от турецкой империи ее самые лакомые куски…
За бурным развитием боевых действий Первой мировой войны осталось незамеченным одно очень интересное событие. На фоне развернувшейся катастрофы оно было маленьким и незаметным, потому никто ему особого внимания не уделил. И зря. Словно в маленьком осколке большого зеркала, отразилась в этом событии будущая Февральская русская революция. Ее сценарий и движущая сила проявили себя ровно накануне мирового конфликта — в июле 1914 года. Буквально за неделю до начала неожиданного вспыхнувшего мирового конфликта в столице Российской империи… начались забастовки! Страну, измученную первой русской смутой, удивить стачками было сложно. Привыкла к подрывной деятельности революционеров полиция и охранка, но эти забастовки были действительно необычными. Настолько, что во многих мемуарах они нашли свое отражение. Главной же особенностью этих волнений и забастовок была их таинственность и загадочность. Возникли они без видимой причины, неожиданно, «случайно». Так же внезапно потом и закончились.
Татьяна Боткина, дочь царского медика, расстрелянного со своими венценосными пациентами в Екатеринбурге, в своих «Воспоминаниях о царской семье» упоминает и об этих странных стачках: «Рабочие бастовали, ходили толпами по улицам, ломали трамваи и фонарные столбы, убивали городовых. Причины этих беспорядков никому не были ясны; пойманных забастовщиков усердно допрашивали, почему они начали всю эту переделку.
— А мы сами не знаем, — были ответы, — нам надавали трешниц и говорят: бей трамваи и городовых, ну мы и били».
Председатель Государственной Думы М.В. Родзянко в своем труде «Государственная дума и февральская 1917 года революция» тоже уделяет этим событиям много внимания: «Петроград в 1914 году, перед самой войной, был объят революционными эксцессами. Эти революционные эксцессы, возникшие среди рабочего населения Петрограда, часто влекли вмешательство вооруженной силы; происходили демонстрации, митинги, опрокидывались трамвайные вагоны, валились телеграфные и телефонные столбы, устраивались баррикады». Родзянко даже указывает нам на время возникновения беспорядков: «во время посещения России представителем дружественной нам державы — Президентом Французской Республики Пуанкарэ».
«Возлагать венок на гробницу Александра III французскому президенту пришлось под последние отголоски уличной борьбы» — пишет и товарищ Троцкий в своей «Истории и русской революции». Посол Морис Палеолог, встречавший в русской столице своего президента в своих мемуарах вспоминает: «Возвратясь в Петербург по железной дороге в три четверти первого, я узнаю, что сегодня, после полудня, без всякого повода, по знаку, идущему неизвестно откуда, забастовали главнейшие заводы, и что в нескольких местах произошли столкновения с полицией».
Проанализировать причины неожиданной вспышки рабочих демонстраций никто в правительстве не успел. Потом в стране произошли такие потрясения, по сравнению с которыми пара сломанных трамваев показалась золотым веком. Но в конце июля 1914 года у русского руководства эти беспорядки вызвали серьезное беспокойство: «Волнения в столице были настолько сильны, что Президент вынужден был ездить по городу в сопровождении значительного военного конвоя — рассказывает нам Лев Давыдовыч — То же самое, хотя, разумеется, в меньшем масштабе, происходило и на местах».
По причине возникшей войны разобраться в причинах и организаторах таинственных забастовок не успели и русские спецслужбы. Затем у них появились более важные заботы, потом возникшая революция быстро и эффективно уничтожила сами спецслужбы. Поэтому причину забастовок так никогда и не выяснили. Точнее сказать — не доказали, потому, что во всех указанных мемуарах виновные и организаторы называются авторами легко и без промедления.
«Не подлежит никакому сомнению, что и волнения среди фабрично-рабочего класса были результатом деятельности Германского Генерального Штаба» — пишет Родзянко. Согласна с ним и Татьяна Боткина, написав о немецком происхождении «трешниц», что давали таинственные агитаторы несознательным рабочим. Виновник ясен — это немцы! Доказательство на редкость простое: а кто же еще? Кто может устраивать забастовки в России, прямо накануне войны с ней? Конечно, тот, кто готовится на нее напасть — немцы! И все в этом построении логично и верно, если забыть об одном факте: Германия не готовилась к нападению на Россию!
Ее единственный существовавший «План Шлиффена» этого не предусматривал. И зачем ей тогда организовывать демонстрации и битье городовых в Петербурге? Вот к войне с Францией Германия действительно готовилась, поэтому логичнее создать беспорядки в Париже, дестабилизировать промышленность и обстановку именно там. Но эти немцы всегда так нелогичны: объявляют войну и не наступают, объявив ее — шлют телеграммы с мирными предложениями…
Президент Франции Пуанкаре приехал в Россию 20(7) июля 1914 года. Это ключевое время завязывания будущего конфликта. Уехал Пуанкаре через три дня — 23(10)июля, в тот же день австрийцы вручили свой ультиматум Сербии. В течение 48 часов ультиматума и будет сэр Эдуард Грей говорить немецкому послу Лихновскому, что война возможна между четырьмя великими державами, намекая на нейтралитет Англии. Британский МИД создает, тщательно создает у немцев ощущение уникальности момента: только сейчас Англия будет нейтральна, поэтому можно быть жесткими и твердыми. Можно сразу решить сербскую проблему, а заодно и поставить на место Россию и Францию! Для создания этого ошибочного ощущения у германского и австрийского правительства, «союзники» готовы на любые трюки. В том числе и на имитацию слабости России, путем фабрикации стачечного движения.
Германию на Россию всеми силами натравливали «союзники». Именно они и провоцировали таинственные забастовки и волнения. Все это — не более, чем часть масштабной кампании по дезинформации германского правительства, в которую чуть позже включится даже британский монарх. Цель — развязывание мировой войны.
«Забастовки возникали и организовывались без всяких видимых причин, и только теперь стало ясно, где лежал корень всех этих событий» — уже в эмиграции делает выводы Родзянко. Все мемуары написаны после русской катастрофы, после проезда Ленина через германскую территорию, после Брестского договора. Поэтому Родзянке все абсолютно «ясно»: за забастовками стоят немцы. Его не смущает другие странности, о которых он сам же пишет: «Однако, за несколько дней до объявления войны, когда международное политическое положение стало угрожающим, когда маленькой братской нам Сербии могущественной соседкой Австрией был предъявлен известный всем и неприемлемый для нее ультиматум, как волшебством сметено было революционное волнение в столице».
«Как только была объявлена война, вспыхнул грандиозный патриотический подъем. Забыты были разбитые трамваи и немецкие трехрублевки…» — вспоминает о первых днях начавшейся войны Татьяна Боткина.
Если бы за подготовкой беспорядков стояли бы германские спецслужбы, то после начала реальной войны России и Германии их деятельность должна была только увеличиваться и нарастать. Мы же видим обратную картину: буйство забастовок «как волшебством сметено». Документы и исчерпывающая информация о подготовке Первой мировой войны «союзниками» появится значительно позже, поэтом наши мемуаристы не подозревают о великом актере сэре Грее и его вкладе в дело поджигания мирового пожара. Мы это знаем, поэтому можем уверенно назвать организатора таинственных забастовок июля 1914 года. Это — английские и французские спецслужбы. Они выпускают русских рабочих на улицы, чтобы показать слабость России и своей цели достигают. «Престарелый посол граф Пурталес, который провел семь лет в России, пришел к выводу и постоянно заверял свое правительство в том, что эта страна не вступит в войну из-за страха революции» — пишет Барбара Такман в своей книге «Первый блицкриг. Август 1914». Когда цель достигнута и тщательно подготовленная война началась, то забастовки уже больше не нужны, и они моментально заканчиваются.
