— Пиратов сюда. Вожака придержи, сначала с мелкой сошкой поговорю.
Спустя пару минут, передо мной сидели взятые на галере ваирцы, два самых заурядных крепких мужика с фингалами под глазами. Я их спросил, кто они, с какого острова, поинтересовался фамилией капитана и целью похода галеры, и они, люди по жизни тертые и битые, запираться не стали. Оба моряка, которые не знали моих истинных намерений, имели надежду на то, что останутся жить. Может быть, станут рабами, но продолжат свое существование. А затем, попробуют сбежать и вернуться на родину, где они снова встанут на палубу корабля, и смогут опять грабить мирных людей, жечь поселки и насиловать женщин. А вот хрен они угадали! Участь этих людей, стародавних врагов нашего рода и всей северной окраины Оствера, уже решена. Но своих намерений я не раскрывал, а слушал их слова, задавал наводящие вопросы и впитывал в себя информацию, которую сразу же раскладывал по полочкам.
Итак, в гости к моим берегам пожаловал знаменитый ваирский капитан с острова Дацке, Айфрэ Лютвир, по прозвищу Наглый. Кстати сказать, прямой потомок бывшего имперского полковника и островного короля Лютвира. И моряки подтвердили, что в бухту Йор-Тахат они пришли не впервые. Оба они служили в команде галеры больше года, и за это время корабль посещал самую северную гавань Графства Ройхо девять раз. А помимо "Счастливого Ветра" были еще два судна, которые выполняли заказы барона Арьяна. И обычно, они перевозили наркотики, редкие драгоценные камни, людей и крупные суммы денег, то есть именно то, о чем говорил распустивший перед Сховеком свой язык неосторожный трактирщик. Этот поход от предыдущих, поначалу, до нападения моих воинов на пиратов, ничем не отличался. Стояла задача придти в бухту, забрать одного человека и высадить его на острове Дацке. Больше ничего особо важного ваирцы не знали. И хотя, моряков можно было потрусить на предмет сведений об их родине, этим займутся воины Амата. А затем, по горлу ножом, и покойтесь с миром лихие пираты. Оставлять пленников нельзя, сболтнут лишнего, и пойдут слухи гулять, а держать их под постоянным контролем мои люди не могут. Так что, они лишние свидетели, которые в любом случае обречены.
Пиратов увели, и настала очередь вожака пиратов, благородного Айфрэ Лютвира, который уже не выглядел прежним франтом. И в изорванной шелковой одежде, разбитым в кровь лицом и опухшими губами-лепешками, он больше напоминал бродягу из подворотни.
— Поговорим? — подкидывая в огонь крупный сучок, предложил я.
Айфрэ оглянулся назад, никого за спиной не обнаружил, и попробовал дернуть связанными руками. Но сыромятные кожаные ремни держали его кисти крепко и, шмыгнув сукровицей в носу, Лютвир сплюнул, кивнул головой, и горделиво приподнял подбородок:
— Можно и поговорить, только надо бы узнать, кто ты, и руки мне развязать.
— С первым все просто, капитан Наглый, — усмехнувшись, я назвал Лютвира по прозвищу. — Я хозяин этих земель, граф Уркварт Ройхо. А вот со вторым, не обессудь, сиди связанным, а то больно ты резкий, еще вскинешься, и лови тебя потом.
— Значит, ты Ройхо? — Лютвир тоже попытался усмехнуться, но запекшаяся корка на его губах лопнула и вместо улыбки, лицо ваирца исказила злобная и некрасивая гримаса.
— Да, я граф Ройхо, наследник Квентина. И меня интересует, что вы делали в бухте Йор-Тахат?
— Ты ведь и так все знаешь. Матросы, наверняка, все рассказали. Мы работали по заказу твоего родственника Арьяна. Должны были забрать одного человека и доставить его на остров.
— Знак опознавания был?
— Нет. Я знаю того, кто должен был стать моим пассажиром.
— Это кто-то из них? — я махнул рукой в сторону дальнего костра, где Квист занимался торговцами, а его воины перетряхивали их имущество.
Капитан помедлил и моргнул веками:
— Да.
— Кто именно?
— Торговец, который все время молчит. У него и кличка такая, Молчун.
— Зачем ему на остров?
— Не знаю.
— Ладно. А сколько тебе за путешествие заплатили?
— Пятьсот монет задаток и тысяча по прибытии в порт Дацке.
— Не много.
— За две недели спокойной работы нормально. Мы не изнеженная империя, где люди в золоте купаются. На острове за один иллир прирежут и глазом не моргнут, потому что на эту монету можно целый месяц жить.
— Понятно, — с торговцами все было ясно, Лютвир их сдал, и я перешел к другой теме. — Что у вас на островах? Когда к нам в гости собираетесь?
— А жизнь оставишь?
— Посмотрим.
— Нет. Ты скажи, оставишь мне жизнь или нет, и только тогда поговорим. Поклянись кровью предков, что дашь мне возможность выкупиться, и тогда ты узнаешь все, что знаю я, а мне известно многое.
"Еще и торгуется, — заметив в глазах моего собеседника затаенную злобу, подумал я. — Но только я не торгаш, и оставлять тебе жизнь, налетчик, смысла нет. Ты сегодня выкупишься, а завтра снова к моим берегам припрешься, и друзей с острыми клинками приведешь. Не хочешь говорить, да и не надо. И так все понятно. Если в этом году не налетели, значит, в следующем придете и, скорее всего, по весне".
— Сержант Амат! — окликнул я командира второго дружинного десятка.
— Господин граф? — сержант выступил из темноты.
— Поговорите с капитаном Лютвиром, — я кивнул на капитана, — и спросите доблестного пиратского вожака, когда его товарищи собираются к нашим берегам, и каковы их силы.
— Сделаем.
Десятник подхватил ваирца за связанные руки и тот, изогнувшись, прошипел в мою сторону:
— Тварь имперская! Конец тебе! Мои братья отомстят, и твой замок превратится в пепелище!
— Заткнись, курва твоя мать!
Амат раскрытой ладонью вмазал по губам Лютвира и пират, захлебнувшись криком, заткнулся.
На этом, вопрос с пиратами был практически решен. Опытные дружинники, которые и без меня знают, какие вопросы надо задавать, с ними поговорят, и до первого солнечного луча, который упадет на прилегающий к морю старый лес, они расскажут все, что знают, и умрут. А если так, то можно вернуться к мнимым торговцам. И покинув нагретое место, я направился к десятку Квиста.
— Как успехи сержант? — спросил я, подходя к костру, возле которого лежали раздетые догола изломанные тела торговцев и наемника. Разбитые кисти ладоней лежали на серых валунах, а окрашенные красным и багровым цветом лица пленников смотрели в темное небо. Картинка некрасивая, но жизненная.
— Молчат! И это неспроста! — прохрипел Квист, переступил с ноги на ногу, и пояснил: — Если бы они говорили, изворачивались и признали, что шпионят на ваирцев, я бы это понял и не усердствовал. Обычные люди всегда так делают, когда им больно. Но эти только сипят и иногда ругаются, чувствуется хорошая подготовка, как у профессиональных разведчиков, диверсантов или егерей. Особенно этот выделяется, — сержант кивнул на того человека, которого капитан пиратов обозначил как Молчуна. — Даже не ругается, зубы сцепил и только стонет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
