Ло Цзи присел в постели и задумался о словах убийцы. У него было чувство, что что-то не так, но он не знал, что именно. Он встал с постели и сделал пару шагов; не чувствовалось никаких повреждений, кроме тупой боли в груди. Он подошел к двери и выглянул наружу. Охранники с автоматами, сидевшие у порога, тотчас же встали, и один из них заговорил в рацию на плече. Ло Цзи увидел ярко освещенный чистый коридор, совершенно пустой, если не считать еще двух вооруженных охранников вдали. Он закрыл дверь, подошел к окну и отодвинул занавеску. С высоты он мог видеть множество вооруженных до зубов солдат, стоящих у дверей больницы. Два зеленых военных грузовика были припаркованы перед входом. Он не видел больше никого, за исключением медицинских работников, порой пробегавших в своих белых халатах. Присмотревшись внимательнее, он заметил двоих людей на крыше здания напротив; они рассматривали окрестности в бинокли, а рядом лежала снайперская винтовка. Он был уверен, что подобные снайперские пары были и на крыше его собственного здания.
Охранники не были полицейскими. Здесь явно задействована армия.
Он позвал Ши Цяна.
— Больница находится под усиленной охраной? — спросил он.
— Да.
— Что произойдет, если я попрошу убрать охрану?
— Мы выполним твою просьбу. Но я советую так не делать. Сейчас это опасно.
— На кого вы работаете? За что вы отвечаете?
— Я работаю на Совет обороны планеты, в отделе безопасности, и отвечаю за твою жизнь.
— Но я больше не Отвернувшийся. Я лишь обычный человек; даже если моя жизнь в опасности, то это дело для обычной полиции. Почему же моей охраной по-прежнему занимается отдел безопасности Совета обороны планеты? И насчет отзыва или, наоборот, вызова охраны… кто дал мне такие полномочия?
Лицо Ши Цяна оставалось невыразительным, как резиновая маска.
— Нам дали такой приказ.
— Тогда… где Кент?
— За дверью.
— Пригласите его!
Ши Цян вышел, и вскоре появился Кент. К нему вернулись его изысканные манеры дипломата ООН.
— Доктор Ло, я не хотел вас беспокоить, пока вы не выздоровеете.
— Чем вы сейчас занимаетесь?
— Я отвечаю за вашу повседневную связь с Советом обороны планеты.
— Но я же больше не Отвернувшийся! — вскричал Ло Цзи. Потом, помолчав, спросил: — В новостях сообщили о проекте «Отвернувшиеся»?
— Сообщили на весь мир.
— А о моем отказе стать Отвернувшимся?
— И об этом тоже, конечно.
— Что именно сказали в новостях?
— Всего лишь следующее: «После окончания специальной сессии ООН, Ло Цзи заявил о своем отказе от должности и обязанностей Отвернувшегося».
— Тогда что же вы тут делаете?
— Я отвечаю за вашу связь с СОП.
Ло Цзи в непонимании глядел на него. Кент, похоже, носил такую же резиновую маску, как и Ши. Он был нечитаем.
— Если у вас для меня больше ничего нет, то я пойду. Отдыхайте. Вызывайте меня в любое время, — сказал Кент и повернулся к выходу. Когда он уже переступал через порог, Ло Цзи остановил его.
— Я хочу встретиться с Генеральным секретарем.
— Организация и осуществление проекта «Отвернувшиеся» возложены на Совет обороны планеты. Верховным руководителем проекта является сменный председатель СОП. Генеральный секретарь ООН не руководит СОП напрямую.
Ло Цзи поразмыслил над этим.
— Тем не менее, я хотел бы встретиться с Генеральным секретарем. У меня должны быть на то полномочия.
— Хорошо. Подождите минутку. — Кент вышел из палаты, но скоро вернулся и доложил: — Генеральный секретарь ждет вас в своем кабинете. В таком случае — мы отбываем?
На протяжении всего пути к зданию Секретариата, где на 34-м этаже располагался кабинет Генерального секретаря, Ло Цзи находился под такой плотной охраной, как если бы его везли в передвижном сейфе. Кабинет был меньше, чем он представлял себе, и обставлен весьма незатейливо; большую часть пространства занимал флаг ООН, стоявший позади рабочего стола. Сэй поднялась и обошла стол, чтобы поприветствовать Ло Цзи.
— Доктор Ло, мне хотелось посетить вас вчера в больнице, но вы видите… — Она показала на гору бумаг на столе. Единственной личной вещью там был искусно сделанный бамбуковый стаканчик для карандашей.
— Госпожа Сэй, я пришел, чтобы повторить заявление, которое сделал вам по завершении собрания, — начал Ло Цзи.
Она кивнула, но не ответила.
— Я хочу отправиться домой. Если мне угрожает опасность, пожалуйста, сообщите об этом в полицию Нью-Йорка и возложите на них ответственность за мою безопасность. Я всего лишь обычный человек. Мне не нужна охрана от СОП.
Сэй снова кивнула.
— Это определенно выполнимо, но я советую вам продолжать пользоваться услугами уже предоставленной вам охраны, поскольку она лучше обучена и более надежна, чем полиция Нью-Йорка.
— Пожалуйста, ответьте мне честно. Я по-прежнему остаюсь Отвернувшимся?
Сэй вернулась к своему столу. Стоя возле флага ООН, она слегка улыбнулась Ло Цзи.
— А вы как полагаете?
Затем она предложила ему сесть на диван.
Он узнал эту легкую улыбку на лице Сэй. Точно такую же он видел на лице молодого убийцы; впоследствии он увидит ее в глазах и на лицах всех, с кем бы ни встретился. Эта улыбка получит название «улыбки Отвернувшегося» и станет столь же известной, как улыбка Моны Лизы или ухмылка Чеширского кота. Улыбка Сэй его наконец успокоила; он стал спокоен впервые с того момента, когда она с трибуны ООН объявила всему миру, что он Отвернувшийся. Ло Цзи медленно шагнул к дивану, и не успел он опуститься на него, как ему все стало ясно.
«О боже!»
Ло Цзи потребовалось лишь мгновение, чтобы осознать свое истинное положение как Отвернувшегося. Сэй ведь говорила: нельзя советоваться с кандидатами прежде, чем назначить их на эту должность. А после того, как им предоставят должность и полномочия, от них невозможно отказаться. Эта невозможность была вызвана не чьим-то принуждением, а холодной логикой. Сама суть проекта основывалась на том, что когда кто-то становился Отвернувшимся, между ним и всеми обычными людьми возникал невидимый и непреодолимый барьер — и этот барьер делал любой их поступок исполненным особого значения. Именно это и означали улыбки, обращенные к Отвернувшимся:
«Как мы можем знать, начали вы уже свою работу или нет?»
Он теперь понимал, что задача Отвернувшихся была намного необычнее, чем любая другая за всю историю человечества. Логика этой задачи была холодной и извращенной, но столь же прочной, как те цепи, что удерживали Прометея. Это было неустранимым проклятием, и ни один Отвернувшийся не мог самостоятельно от него освободиться. Как бы он ни боролся, ответом была бы все та же «улыбка Отвернувшегося»:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
