Опасное это. Смерти много там. А можно сломаться?
Купила шапку с котом. Еще немного буду ходить в дутиках и свитерах.
29 / 11
Протестные сны.
▪ ▪ ▪
Когда она слышала поэзию Гастева, то начинала сходить с ума. Черное безумие овладевало ей, и она теряла последние ориентиры.
Это были темные ноты пролетарской революции, уничтожающей города и страны. Воля титанов и низших сил. Не было ничего кроме бесконечного желания стать телом.
Между молотом и наковальней. Она закрывала глаза. И становилась им.
Когда гудят утренние гудки на рабочих окраинах, Это вовсе не призыв к неволе. Это песня будущего. Мы когда-то работали в убогих мастерских и начинали работать по утрам в разное время. А теперь, утром, в восемь часов, кричат гудки для целого миллиона. Теперь минута в минуту мы начинаем вместе. Целый миллион берет молот в одно и то же мгновение. Первые наши удары гремят вместе. О чем же поют гудки! – Это утренний гимн единства! [266] ▪ ▪ ▪
Товарищи! Вам нужна воля, отвага и выдержка. [267]
Мы страшные варвары в распределении наших усилий. Мы «наваливаемся» на работу или уже просто «волыним». Надо приучиться к легкому распределению наших усилий.
И как это ни странно, мы не умеем отдыхать. Можем ли мы так лечь на кровать после работы, чтобы сразу отпустить все мышцы и почувствовать, что весь корпус беспомощно проваливается вниз?
Необходимо провозгласить не только академическую, но бытовую, социальную науку об энергетике работника.
Почему, почему горы книг написаны о тепловой энергии, о топках, котлах, паровых машинах, электричестве, антраците, белом угле, электрификации и ничего не написано об энергетике работника?
Почему все заборы заклеены афишами о фарсах, а на заводах нет ни на одной стене, ни на одном верстаке ни одной строчки, как добывать и как расходовать живую человеческую энергию? И это в стране, которая зовется рабоче-крестьянской
Нам нужно жить. Нам нужно победить. Нам нужно превзойти все страны своей энергией. Мы должны устроить настоящее восстание культуры. На громадном материке мы воскресим и возвеличим гениальный образ Робинзона, сделаем его шефом нашего культурного движения. И мы верим, из руин и пепла вырвутся лестницы, по которым дорога – и удача.[268] Не воображай себя организатором, прежде чем не наведешь чистоту. Речь, не законченная предложением, пустая трата времени. В пять минут можно изложить самую сложную мысль. Сначала подавайте короткой фразой главную суть, на это потратьте минуту. Потом давайте комментарии и цифры, на это – четыре минуты. Переговоры обязательно заключайте. Не говори о больших пространствах. приучись овладевать малым пространством и малым временем.[269]
▪ ▪ ▪
Женщины – домашние хозяйки своими учетными карточками вскроют ключ к различным бытовым реформам.[270]
▪ ▪ ▪
Хочешь быть организатором? Хочешь быть хорошим организатором? Хочешь быть уверенным организатором? – Облюбуй небольшой участок работы, участок с аршин. И построй каждую мелочь с расчетом.[271]
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})▪ ▪ ▪
А между тем до сих пор еще сильна определенная идеологическая рутина; и она еще долго будет тянуться. Рутина, которая выражается в чеховских словах: – «В Москву! В Москву! В Москву!»
Этот лозунг нужно будет противопоставить другому – определенной экстенсификации нашей культуры. Не бегство в Москву, куда идут ходоки «к самому Калинину», где, по рассказам, живут чрезвычайно умные студенты, где находятся все входы и выходы в правящие учреждения, где живут золотые спекулянты, а нужно создать настоящее народное и хозяйственно-культурное движение обратно в неисследованные глубины России.
Лозунг «В Москву» нужно повернуть и обратить в лозунг «В целину!».
Нужно будет, очевидно, – отчасти уже отвечая начавшемуся хозяйственному возрождению, начавшейся реализации плана хозяйства и формулирующейся таким образом культуры, – кинуть лозунг «Идите вглубь!». Творите культуру там, где вы сейчас стоите. Не двигайтесь в центр, не создавайте в угоду прошлому чиновничью культуру, а делайте там, на месте – все, что вы вздумаете, имея в виду самые ограниченные средства. Обычаи попрошайства от государства, которое практиковалось нашим традиционным купечеством и мещанами, в значительной степени перенесены сюда, в наше новое революционное отечество. Им надо противопоставить другое: – «Борись с тем, что есть!»; если недоволен тем местом, на котором ты стоишь, то с тем вооружением, с тем инструментом, который есть у тебя в руках, иди дальше в новые места, но только не стремись в «Москву», не стремись в старый насиженный центр, где тебя интересуют различного рода встречи с людьми, могущими дать субсидии. Точно так же не стремись туда для того, чтобы обязательно быть зачисленным в университет. Ибо все равно университеты под напором потока в центр лопаются. Они могут вмещать все меньше и меньше людей. Если они вместят в два раза больше, чем они могут вместить теперь, то ведь не в них же будет формироваться та культура, которая нужна новой хозяйственно-инициативной России. Нужно создать тип, идущий прямо с низов – энергичные предприимчивые истоки, которые могут там на месте соединить преданность государству с хозяйственной предприимчивостью и инициативой.
Обеспечение хорошего ровного сна, достигаемого особой организацией постели при всех и всяческих условиях, в культурной Москве или на Северном полюсе, все равно. Полное дыхание с обязательными в течение дня нарочными дыхательными уроками, еда, с ярко выраженной жевательной культурой и с перевариванием пищи наполовину во рту. Уход за своим телом; регулярно проводимый день или длительный период времени. Умывание, массаж, обтирание, ванна, которую надо ухитряться принимать опять-таки при всех и всяческих условиях – в условиях мирного времени или на бивуаке.[272]
▪ ▪ ▪
Труд – твоя сила.
Организация – твоя сноровка.
Режим – твоя воля.
Это вот и есть настоящая культурная установка.
А все вместе = культурная революция.[273]
▪ ▪ ▪
Теперь, после этой усиленной самотренировки, наш агент культуры уже отправится в деревню.
Мы теперь, сплошь и рядом, видим на заводах, как у станка или верстака находится вещь, не имеющая никакого отношения к работе: тут и болванка, на которой никогда не работают, старый подшипник, болты и громадное количество разных стружек, а вдобавок еще хлеб, чайник и всякая съедобная заваль. Необходимо, чтобы все лишнее было беспощадно вычищено и изгнано. Если верстак будет чистый, если на нем ничего не будет лишнего, то в любую минуту вы его видите насквозь, как будто под стеклянным колпаком, а если вы его видите, стало быть, вы им владеете, вы им можете свободно и быстро распоряжаться. Но когда у вас на верстаке хлам, когда рядом с нужными инструментами целая ярмарка завали, тогда верстак вместо помощи вам будет ежеминутно мешать; он будет вас ежеминутно раздражать. Неряшливые рабочие не понимают часто, почему у них плохое настроение при работе, а сделайте с ними опыт – вычистите их станок, уберите все лишнее – вы увидите, что работник просветлеет, у него получится при работе подъем. Возьмите, какое бывает настроение у женщины, которая год не мыла пола, но под пасху вымыла этот пол: даже до наступления праздника она чувствует себя окрыленной, несмотря на то, что она беспримерно устала. Чистота и отсутствие лишнего – большое дело в работе. Чистота дает постоянную бодрость, подъем.[274]
