Аль-Мумит потянулся к винтовке. Нет, он не собирался стрелять в женщину - он понимал, что тяжело ранен и с выстрелом она опередит его. Шансов в снайперской дуэли у него - максимум один из ста, женщина свой класс показала. Он просто хотел помочь своим - или тем, кто стал для него своим волею судьбы. Аль-Мумит подтянул к себе приклад, собираясь устроиться поудобнее, насколько это было возможно при его ранении - и вдруг замер, боясь даже вздохнуть.
В пяти метрах от него, в полный рост, стоял невысокий, седой как лунь старик с жестким, морщинистым лицом. В старой зеленой гимнастерке, с орденскими планками на груди, опираясь на отполированную временем и руками суковатую палку. На груди у старика поблескивала золотистая пятиконечная звездочка - золотая звезда Героя Советского Союза - ее он надевал только на день Победы. Не говоря ни слова, старик внимательно и сурово смотрел на лежащего в луже крови аль-Мумита. На своего внука. Кямала Владимировича Цагоева...
- Дедушка... ложись... - прохрипел Кямал, распухший язык еле ворочался во рту, голова кружилась... - дедушка... ложись... снайпер... убьют...
Старик осуждающе покачал головой, ничего не говоря и не двигаясь с места...
И тут Кямал Владимирович Цагоев, осетинский князь из древнейшего рода, старший лейтенант российской армии, все понял. Понял, для чего к нему пришел дед. И осознал, что он натворил со своей жизнью...
- Дедушка... прости... - снова прохрипел Кямал... - я стал... предателем...
Старик повернулся, и ни говоря ни слова своему внуку начал спускаться с холма, пробуя перед собой дорогу своей старой сучковатой палкой, с которой никогда не расставался...
Его дед был героем. Его отец был героем. А как прожил свою жизнь он? И за что он воевал?
Старший лейтенант Цагоев отпустил цевье своей винтовки, которая была с ним уже больше десяти лет. Какой теперь во всем этом смысл? Оставалось только одно...
Кямал неуклюже повернулся, боясь, что снова впадет в беспамятство и не сможет сделать то, что должен. Достал из кобуры пистолет, поднес к виску. Перед тем, как нажать на спуск, в его голове мелькнула мысль, что впервые за много лет он поступает правильно...
Самый страшный суд - тот, который ты творишь сам над собой. Наверное, так...
Али тяжело поднялся, опираясь на автомат. Нога болела, словно в нее вгрызался сам дьявол. Кружилась голова. Он оглядел дымящееся, залитое кровью и заваленное кусками мяса пространство перед собой, даже не понимая до конца - жив ли он еще или уже нет...
В живых остались немногие, немногие уцелели под градом осколков, а потом под шквальным автоматным огнем. Две человеческие волны столкнулись на этом выжженном солнцем кусочке земли и столкнулись страшно - с хрипом, с матом, с автоматными очередями в упор. Они били друг в друга длинными очередями в упор - но почему-то не умирали, хотя и видели, что пули попадают в цель. А потом была рукопашная - с ножами, с пангами, с автоматными прикладами, с зубами... Они вгрызались друг в друга со звериной яростью, стараясь вырвать противника из мира живых до того, как это сделает он. Не было ни жалости, ни пощады, ни вообще человечности. Один из замбийских десантников, видимо тот, кто принял командование после гибели комвзвода, получил очередь в живот, почти в упор, но уходя в иной мир, взорвал гранату, искромсавшую осколками и своих и чужих. В живых после этого боя почти никого не оставалось. Был только запах пороховой гари, пролитой крови и опаленного огнем мяса...
- Юсуф! Ахмед! - крикнул Али со всех оставшихся сил. Этим двоим своим боевикам он приказал отойти назад и ни во что не лезть - караулить пленника. Теперь пленник был его последней надеждой...
- Тащите сюда кяфира!
Четверо... Именно столько бойцов осталось от джамаата, приземлившегося недавно в Зимбабве. Это не считая его. И не считая аль-Мумита...
Выстрел, негромкий пистолетный выстрел прогремел, когда оставшиеся в живых собрались на крохотном пятачке. Ветер донес его с той стороны, где занимал позиции их снайпер. Каким то звериным чувством Али понял, что аль-Мумита больше нет. А это значит - что ни одного из них нет в живых. Да, пока они живы, хоть и ранены но живы. Но все равно они мертвы, потому что провалили задание. Истинную цель этого страшного похода знал только аль-Мумит, но он уже ничего не скажет. А те, кто отдавал приказы, найдут их где угодно. Найдут и живыми снимут кожу за провал...
Если только...
Если только не спросить кяфира! Ведь кяфир куда то шел, а они преследовали кяфира! Кяфир не может не знать, куда он идет. То, за чем он идет и есть цель всего задания!!! Как все просто - всего лишь спросить кяфира!
И тогда он станет бессмертным! Он, Али Мусави, кто смог выполнить задание даже после того, как погиб его эмир и четыре пятых из его бойцов. В этом случае он станет триумфатором!
А если кяфир не захочет отвечать? Как же не захочет - ведь у него есть его родной брат! Станет и еще как!
- Поднимите кяфира и снимите с него мешок! - властно распорядился Али, несмотря на боль он улыбался, потому знал, что делать.
Моджахеды выполнили его приказание...
- Слышишь меня, кяфир!!! - заорал Али так громко, как только мог - смотри, кто у меня тут есть! Нам надо поговорить - спускайся! Иначе я ему голову отрежу, клянусь Аллахом!!!
Через минуту, на террасе горной гряды слева, кто-то встал во весь рост. И начал спускаться по веревке...
Юсуф поднял автомат...
- Ты что делаешь, сын шакала! - прошипел Али, ударил Юсуфа по стволу автомата - кяфир нам нужен живым до тех пор, пока я не прикажу! Занимайте позиции, берите кяфира на прицел - но не стреляйте! Мне нужно поговорить с кяфиром, а потом я сам его убью! Если кто-то выстрелит без моего разрешения - клянусь Аллахом, я отрежу ему голову! Занять позиции!
С высоты я все видел. И страшный бой внизу, где замбийские десантники схлестнулись врукопашную с моджахедами. Даже хотел помочь немного общему избиению из своего автомата, но решил не тратить зря патроны. Больше шестисот метров - немало для автомата, да еще со складным прикладом. Да и патроны тратить смысла не было - их было не так уж и много...
Выстрел Марины застал меня врасплох, я не знал, в кого она стреляла и зачем. И высовываться, помня о снайпере, не хотел. По крайней мере до наступления темноты...
- Что там? - крикнул я, все равно обе наши позиции для снайпера теперь демаскированы...
- Я его сделала! - раздалось в ответ...
- Кого? - недоуменно прокричал я в ответ
- Снайпера! Ему ногу почти оторвало! Я в него попала!
Вот это еще вопрос - попала или нет. И даже если попала - тяжело раненый человек все равно может наделать бед...
- Лежи. Не высовывайся! - крикнул я в ответ - он может быть еще живым! Где он?!
- Слева, шестьсот пятьдесят! Чуть ниже меня!
- Понял, не высовывайся!
Бинокль был со мной, одна из тех вещей, с которой не стоит расставаться - это бинокль. Выждав минуту, я сначала высунул из укрытия ствол автомата, чтобы снайпер если он жив, открыл огонь. Но огня не было. Тогда я высунулся сам, принялся искать место его лежки, каждую секунду ожидая пули...
И нашел. Видно было не все, но того, что было видно, мне было достаточно. Крови натекло столько, что было ясно - не жилец. Но он еще шевелился. Я начал пристраивать ствол автомата, чтобы накрыть лежку очередью - и тут хлопнул выстрел!
Твою мать!
Глупо, но, наверное, никогда так быстро я не прятался за укрытие. Пулю не обгонишь, но все равно я поставил рекорд, при это чуть не разбив бинокль. Автомат, если бы он не был на ремне, обязательно улетел бы в пропасть...
Черт...
Не слышно пули! Если пуля не попала бы в меня, но пролетела бы рядом - я бы ее услышал. Не мог не услышать. Но не услышал...
Куда он стрелял?
Снова высунулся из-за валуна, послужившего мне укрытием. И каким - то шестым чувством - будто кто подсказал на ухо - понял, снайпер мертв. Понял, что не уйти и кончил себя. Снайпера больше не было. По крайней мере, этот снайпер был обезврежен...
Ф-ф-ф-у-у-у...
Снайпер - один из самых опасных противников на поле боя. Если снайпера нет - значит, можно заняться теми, кто остался в живых после резни. Да побыстрее, пока сюда не сбежалась вся местная армия, пока не появился вертолет. От вертолета нам не уйти, если он появится - хана. А после того, что мы прошли и пережили, проиграть - просто обидно и недопустимо...
- Эд!
Что за...
- Не высовывайся, лежи! - рявкнул я - что?
- Смотри! Прямо!
Я поднес к глазам бинокль - и не поверил своим глазам. Оставшиеся в живых боевики из группы преследования - а их было пятеро, трое негров и двое белых, видимо арабов собрались на крохотном пятачке земли, прямо посередине того места, где произошло побоище. А шестым был...
- Лежи, не поднимайся!!!
