Дротики летели дождем. Один ударил в старшую силту, но не пробил тяжелый дорожный плащ. Другой просвистел у Марики перед носом, и она вспомнила, что ей велели делать при нападении. Бросившись в снег, она попыталась зарыться поглубже.
С полдюжины охотниц бросились к ошеломленным силтам. Грауэл и Барлог метнулись наперехват. Грауэл, не выпуская лука, пыталась достать две смертельные стрелы.
На силт навалились еще четверо охотниц, даже не пытаясь их убить – только сорвать дорожные мешки и выхватить у высокой железный посох. Барлог рубанула одну мечом, но лезвие не прошло через толстую одежду кочевницы.
Марика поднялась и попыталась подойти к схватке. Дротики заставили ее снова лечь.
На берегу появились еще кочевники. Не меньше чем полдюжины. Им было далеко бежать, так что казалось, они пытаются помешать ей прийти на помощь.
Послышались звуки с другого берега. Кочевники появились и там.
И тут Марика испугалась – впервые с начала схватки.
Кто-то из кочевников вырвал железный посох у высокой силты и с победным воплем тащил к южному берегу.
Марика откатилась – она ощутила прикосновение, разрушительно-убийственное. По каньону прокатились вопли, быстро заглушенные, как подушкой, снегом. В ту же секунду кочевники покатились в снег, хватаясь когтями за грудь. У самой Марики, сердце болезненно затрепетало. Она подползла к Барлог и Грауэл – посмотреть, не задело ли их.
При всей неистовости схватки только высокая силта оказалась серьезно раненной. Она не жаловалась, но лицо ее исказилось от боли.
Со склонов неслись проклятия на диалекте.
– Их там еще много, – сказала Марика старой силте. – Сделай что-нибудь!
– У меня сил не осталось, щена. Так далеко мне не достать.
С южного склона раздалось какое-то потрескивание: «тра-та-та!» Вокруг зажужжало – как насекомые. Что-то с глухим стуком входило в снег. Старая силта тихо выругалась и дернула Марику вниз.
Высокая проскрежетала сквозь стиснутые зубы:
– Лучше постарайся найти в себе силы, Хлес.
Старая силта обернулась к Барлог и Грауэл:
– Давайте младшую на берег. Спрячьте ее за чем-нибудь. И сами спрячьтесь – все!
Она закрыла глаза, сосредоточиваясь. А треск все продолжался.
– Что это такое? – спросила Марика, когда они с охотницами выбрались со своей ношей на северный берег.
Сумерки прорезал новый звук – рокот, начавшийся медленно и тихо, но растущий с каждой секундой и вскоре заглушивший треск.
– Вон там! – рявкнула Грауэл, показывая на самый крутой участок южного склона.
Склон двигался целиком. С деревьями, скалами и снегом.
– Шевелись! – крикнула старшая силта. – Бегите как можно дальше, а то зацепит!
Ее тон призывал к послушанию сильнее, чем слова.
Треск прекратился.
Снег скатился вниз. Рев его звучал концом света для щены, которая никогда ничего такого громкого не слышала. Она скорчилась за валуном и дрожала, подавленная величественной яростью природы.
А силты, казалось, были ошеломлены. Высокая, не обращая внимания на раны, смотрела, не веря своим глазам, на ближайший труп кочевника. Потом спросила:
– Как они это сделали, Горри? Не было даже намека на их присутствие, пока они не напали.
Грауэл, не глядя на нее, ответила:
– Они шли за нами с самой первой ночи, заходя сбоку и сзади, и ждали случая. Ждали нашей беспечности. И почти дождались. – Она ткнула ногой ближайший труп. – Самые сытые кочевники, которых мне довелось видеть. И лучше всего одетые. И самые глупые. Они три раза нас могли убить.
Она посмотрела на силт. Они молчали. Старшая все смотрела на склон, откуда сошла лавина. Оттуда еще доносились крики на диалекте, но очень издалека.
Барлог трясло. Она смахивала снег с куртки – ее все же зацепило выбросом лавины на излете и свалило на землю.
– Из вас кто-нибудь ранен? – спросила у Грауэл старшая силта.
– Царапины и синяки, – ответила Грауэл. – Ничего серьезного, спасибо.
Старшую это устроило. Она наклонила голову.
– Нам придется нести Хлес. Я не лекарь, но, по-моему, у нее сломаны ребра и нога.
Барлог осмотрела раненую.
– Так и есть.
Они с Грауэл мечами срубили жерди и сделали волокушу. Положив на нее раненую силту и свои мешки, они потащили, сменяясь по очереди. Старшая силта тоже тащила в свой черед. Сейчас было не время настаивать на прерогативах. Потом и Марика стала помогать, когда сделалось труднее и надо было обносить волокушу вокруг препятствий.
Грауэл и Барлог считали, что больше кочевники за ними не следят.
– Как они могли к вам подкрасться? – спросила Марика, шагая по следам старой силты.
– Не знаю, щена.
Она всматривалась в темноту пристальнее любой Охотницы. И Марика вдруг поняла, что силта боится.
3
Кочевники больше не появлялись. Во врагах уже не было необходимости. Погода, голод, все усиливающаяся слабость из-за тяжелой работы и урезанного рациона вполне успешно превращали переход в пытку.
Марика переносила трудности лучше своих спутниц. Она была молода, вынослива и не тратила силы, таща волокушу.
И потому, когда пришло время строить укрытие, эта работа легла на нее. Барлог и Грауэл выдохлись так, что еле могли поддерживать огонь и помешивать в котле – куда очень мало чего было положить. Они поругивали друг друга, что не хватило соображения обобрать кочевников. Замечание высокой силты, что у кочевников ничего, кроме оружия, не было, не изменило ничего.
Меты плохо переносят голод. Марика почувствовала, как в ней ворочается, просыпаясь, граукен. Она посмотрела на остальных. Если дело дойдет до отчаяния, кого они выберут? Ее или старую силту?
Двухдневный переход уже растянулся на пять дней. Марика спросила у высокой силты:
– Далеко нам еще идти? Мы ведь уже должны быть рядом.
– Еще пятнадцать миль. Четверть пути. И самая худшая. Через пять миль придется сойти с реки на тропы. Там ниже пороги, где река совсем не замерзает.
Пятнадцать миль. При той скорости, с которой они идут после ранения старшей, это означает еще три дня.
– Не отчаивайся, щена, – сказала силта. – Я оставила гордость и коснулась тех, кто ждет нас в Акарде. Они выйдут нам навстречу.
– А когда? – спросила Грауэл. Это было ее единственной репликой в разговоре.
– Они молоды, здоровы и хорошо накормлены. Недолго.
«Недолго» оказалось еще полтора дня. Все, что могло случиться, случилось – в том числе лавина, которая перекрыла тропу и вынудила идти в обход. Граукены выглядывали из глаз, ожидая малейшего повода вырваться наружу. Но они все же встретили тех других силт в восьми милях от крепости и отпраздновали это так, что для Марики это был пир ее молодой жизни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
