Фон Иезерица я нашел в его любимом кресле. Вытянув перед собой ноги в высоких сапогах, он, развалясь, лежал со своей длинной трубкой в руке. По правую руку от него на низком столике темного дерева стояли в ряд шесть кружек пива и шесть стопок водки.
- Я кончил, господин полковник.
- Хорошо! - воскликнул фон Иезериц и взял стопку.
Поднявшись, он поднес ее мне. Я сказал: "Благодарю вас, господин полковник". Он тоже взял себе стопку, одним духом осушил ее и запил кружкой пива. Выпив водку, я поставил стопку на столик, но пива фон Иезериц мне не предложил.
- Итак, - сказал он, обтирая губы рукавом, - ты кончил?
- Так точно, господин полковник.
Он посмотрел на меня, лицо его сморщилось и приняло хитрое выражение.
- Нет, нет, - проговорил он наконец, потирая тыльной стороной ладони свой лошадиный подбородок, - нет, ты не кончил, тебе надо сделать еще кое-что.
- Что же, господин полковник?
В глазах его заиграли веселые искорки.
- Итак, ты кончил, не так ли? Дом готов, и ты можешь устраиваться.
- Так точно, господин полковник.
- У тебя нет ни мебели, ни простынь, ни посуды, и ты все же хочешь переезжать? Держу пари, ты и не подумал об этом.
- Никак нет, господин полковник.
- Вот видишь, ты не все сделал.
Он погладил подбородок и засмеялся.
- Придется все это приобрести. У тебя, конечно, есть деньги?
- Никак нет, господин полковник.
- Что? Что? - произнес он удивленно. - Нет денег? Нет денег? Но ведь это никуда не годится, дружок. Совсем не годится. Чтобы приобрести мебель, нужны деньги, не так ли?
- Денег у меня нет, господин полковник.
- Нет денег! - воскликнул он, покачивая головой. - Жаль, жаль! Нет денег - нет мебели! Все совершенно ясно! А нет мебели - нет и фермы!
Он посмотрел на меня, взгляд его на мгновение стал жестким, затем в глазах снова заиграли веселые искорки, и мне стало не по себе.
- Я могу спать и на полу, завернувшись в попону, господин полковник.
- Что? - сказал он с усмешкой. - Я, полковник барон фон Иезериц, допущу, чтобы мой фермер спал на каменном полу! Нет, нет, дружок. Нет мебели - нет и фермы! Ясно?
Он кинул на меня хитрый взгляд и продолжал:
- Итак, ты видишь, не все кончено. Остается сделать еще кое-что. - Что же, господин полковник?
Он наклонился, взял стопку водки, выпил, поставил стопку на стол, схватил кружку пива и одним духом опорожнил ее. Потом он прищелкнул языком, глаза его заискрились, и он сказал:
- Жениться.
Я пробормотал с дрожью в голосе:
- Но, господин полковник, я совсем не хочу жениться.
Лицо его сразу же стало суровым.
- Что? - воскликнул он. - Ты не хочешь жениться? Какая наглость! Хочешь быть фермером и не хочешь жениться? Ты что о себе воображаешь?
- Простите, господин полковник, я не хочу жениться...
- Что? - закричал он и поднял руку к небу. - Сказать это мне! Мне! Сказать мне, офицеру, "нет"! Мне, вытащившему тебя из дерьма!
Он вперил в меня свой пронизывающий взгляд.
- Ты случайно не болен?
- Никак нет, господин полковник.
- Черт возьми, ты случайно не один из этих...
Я торопливо ответил:
- Никак нет, господин полковник.
Он внезапно взревел:
- Тогда почему же?
Я молчал... Он внимательно, изучающе смотрел на меня, потом снова почесал трубкой за ухом.
- Ты вообще-то нормальный мужчина или нет?
Я молча смотрел на него.
- Я хочу сказать, ты не выхолощен, надеюсь? У тебя все в порядке?
- Конечно, господин полковник, у меня все в порядке.
- И ты можешь иметь детей, не так ли?
- Я думаю, да, господин полковник.
Он внезапно расхохотался.
- То есть как это понимать - "я думаю"?
Я почувствовал себя ужасно неловко и с трудом выговорил:
- Я хотел сказать, что никогда не пробовал иметь детей, господин полковник.
Он засмеялся, ткнул в мою сторону трубкой, и я мельком заметил, что она сделана в форме головы лошади.
- Но ты все же когда-нибудь отважился, надеюсь?
- Так точно, господин полковник.
Он снова расхохотался и продолжал:
- Сколько раз?
Я не отвечал, и он гаркнул:
- Сколько раз?
- Дважды, господин полковник.
- Дважды?!
Он хохотал добрую минуту. Перестав смеяться, он поочередно опрокинул в рот стопку водки и кружку пива. На его обветренном лице выступил румянец, и он весело взглянул на меня.
- Постой-ка! - воскликнул он. - Надо все-таки прояснить это дело! Сколько раз, ты сказал?
- Дважды, господин полковник.
- С одной и той же?
- Никак нет, господин полковник.
Он с деланным ужасом поднял трубку к небу.
- Да ты настоящий... как это говорят?.. Впрочем, не важно!.. Ты настоящий... донжуан, кажется? Итак, по одному разу с каждой! Один раз! Ха-ха! Несчастные! Чем же они тебе не понравились?
Я торопливо пробормотал:
- Первая уж очень много разговаривала, а вторая была моей квартирной хозяйкой.
- Вот как, - воскликнул фон Иезериц, снова быстро осушая стопку водки и кружку пива. - Квартирная хозяйка - это очень хорошо! По крайней мере без хлопот. Она всегда под рукой!
- Вот именно, - сказал я с дрожью в голосе, - вот именно. Поэтому-то я и боялся... что это станет привычкой.
Он хохотал так долго, что, казалось, никогда не остановится.
- Господин полковник, - проговорил я твердым голосом, - это не моя вина, но я человек не чувственный.
Он посмотрел на меня. Ответ мой как будто поразил его, и он перестал смеяться.
- Вот-вот! - произнес он с удовлетворением. - Я как раз это и хотел сказать. Ты не чувственный, этим все и объясняется. Ты не приемлешь самку. Мне встречались такие кони.
Он прислонился к камину, раскурил трубку и с самодовольным видом взглянул на меня.
- Однако все это, - сказал он после паузы, - не объясняет мне, почему ты не хочешь жениться?
Я озадаченно смотрел на него.
- Простите, господин полковник, но мне кажется...
- Та-та-та, тебе ничего не кажется! Когда ты женишься, я не стану вести счет случкам. И даже если в течение пяти лет ты будешь спать с женой по одному разу в году, ты сможешь иметь пятерых детей, а это все, чего от тебя требует родина! Нет, нет, это не объясняет мне, почему ты не хочешь жениться.
Он посмотрел на меня в упор, я отвел глаза и сказал:
- Я думаю, господин полковник...
- Что? - воскликнул он, всплеснув руками. - Ты думаешь?! Ты начинаешь думать! Послушай, если уж ты так любишь размышлять, я вложу сейчас в твою идиотскую баварскую башку две истины. Первое: хороший немец должен оставить после себя потомство. Второе: на ферме нужна женщина! Ты согласен?
И так как я молчал, он переспросил:
- Согласен?
В общем он и в самом деле был прав.
- Так точно, господин полковник.
- Так вот, - произнес он таким тоном, словно все уже было решено, значит, договорились.
Он замолчал, и тогда осмелился заговорить я.
- Простите, господин полковник, но даже если бы я захотел жениться, я никого здесь не знаю.
Он снова развалился в своем кресле.
- Пусть это тебя не заботит. Я все устрою.
Я смотрел на него, разинув рот.
- Конечно, - сказал он, останавливая на мне свой жесткий взгляд. - Или ты думаешь, я позволю тебе привести на мою ферму какую-нибудь шлюху? Чтобы она наставила тебе рога, а ты бы начал пить и дал сдохнуть моим лошадям? Ну нет, никогда в жизни!
Он вытряхнул пепел из трубки в камин, поднял голову и проговорил:
- Я выбрал для тебя Эльзи.
- Эльзи? Дочь старого Вильгельма? - пробормотал я.
- Ты знаешь какую-нибудь другую Эльзи в наших местах?
- Да она не пойдет за меня, господин полковник!
- Еще как пойдет!
Он взглянул на меня, прищурив глаза.
- Что верно, то верно, ты немного мал ростом, но не урод. Правда, она высоковата для тебя, но тем лучше... С твоей грудной клеткой и с ее длинными ногами у вас получатся приличные дети. Заметь... - он погладил свой подбородок, - при скрещиваниях никогда заранее не угадаешь, что получится. Быть может, дети в конечном счете потянут в твою сторону - хорошо развитая грудь, короткие ноги. Между прочим, чтобы обрабатывать землю, лучше иметь короткие ноги, - продолжал он, подымаясь с кресла. - Но не в этом дело... Главное - это чистота расы. Оба вы хорошие немцы. И вы произведете на свет хороших немцев. Вот что главное! И так у нас в Померании развелось слишком много этих паршивых славян!
Наступила пауза. Я подтянулся, проглотил слюну и сказал:
- Простите, господин полковник, но я в самом деле не хочу жениться.
Он уставился на меня, вены у него на лбу вздулись, его голубые глаза неотрывно смотрели мне в лицо. Несколько секунд он не в состоянии был выговорить ни слова.
- Проклятый болван! - загремел он наконец.
Он шагнул ко мне, схватил за лацканы моей куртки и бешено встряхнул.
- А мебель! - заорал он. - Мебель! Старый Вильгельм дает тебе мебель!
Он бросил трубку на письменный стол и, заложив руки за спину, зашагал в сторону двери.
- Мерзавец! - крикнул он, оборачиваясь. - Я даю тебе прекрасную ферму! Даю тебе девушку! А ты...
