С другой стороны, применяется мельчайшее деление времени, наименьшая единица которого составляла примерно одну семнадцатую секунды, а наименьшая линейная мера представляла нечто близкое к 1,37х7“10 дюйма. Правда, все эти большие и малые величины были, несомненно, только теоретическими и использовались в философских целях. Тем не менее, в отличие от других древних народов, древние индийцы имели широкое понятие о времени и пространстве. Они мыслили широкими масштабами. Даже их мифология имеет дело с периодами в сотни миллионов лет. Огромные периоды, которыми оперирует современная геология, или астрономические расстояния до звезд не поразили бы их. Именно поэтому дарвиновская и другие аналогичные теории не могли вызвать в Индии того смятения и внутреннего конфликта, которые они породили в Европе в середине 19 века. Сознание европейских народов привыкло к исторргческим периодам, не превышающим несколько тысячелетий.
В «Артхашастре» приводятся единицы мер и весов, которые были в ходу в Северной Индии в 4 веке до н. э. На рынках осуществлялось тщательное наблюдение за весами.
В эпический период встречаются частые упоминания о лесных университетах, расположенных неподалеку от города, в которых учащиеся собирались вокруг известных ученых, чтобы получить подготовку и образование по различным предметам, в том числе и военную подготовку. Предпочтение, которое отдавалось этим лесным университетам, объяснялось желанием избежать соблазнов городской жизни и дать учащимся возможность вести дисциплинированную и целомудренную жизнь. После нескольких лет такого обучения они возвращались обратно и жили жизнью семьянина и гражданина. Вероятно, в этих лесных школах обучались небольшие группы, хотя имеются указания, что известные учителя привлекали большое число учеников.
Бенарес всегда был центром просвещения, и даже во времена Будды он пользовался известностью как древний центр просвещения. В Оленьем парке близ Бенареса Будда произнес свою первую проповедь. Однако Бенарес, видимо, никогда не был чем-либо похожим на университет, подобно тем университетам, которые существовали тогда и позже в других частях Индии. Там было множество групп, состоявших из учителя и его учеников, и часто между соперничавшими группами велись яростные диспуты и споры.
Однако на северо-западе, близ современного Пешавара, в Такшашиле или Таксиле, находился древний знаменитый университет. Он особенно прославился в области науки, главным образом медицины и искусств, и туда стекались люди из отдаленных районов Индии. В Джатаках нередко рассказывается о том, как сыновья знати и брахманы отправлялись без всякого сопровождения и вооружения в Таксилу, чтобы получить там образование. Вероятно, туда прибывали также учащиеся и из Средней Азии и Афганистана, чему способствовало его удобное расположение. Окончить Таксилу считалось весьма почетным. Врачи, учившиеся на медицинском факультете, пользовались большой известностью, и рассказывают, что всякий раз, когда Будда чувствовал себя нездоровым, его последователи приводили к нему знаменитого врача, окончившего Таксилу. Там же учился и великий грамматик 6—7 веков до н. э. Панини.
Таким образом, Таксила был добуддийским университетом и центром брахманской науки. В буддийский период он стал также центром буддийской учености и привлекал учащихся-буддистов из всех уголков Индии и из-за границы. Это был центр Северо-западной провинции государства Маурьев.
Юридическое положение женщин было, как сообщает древнейший толкователь законов Ману, определенно плохое. Они всю жизнь зависели от кого-либо: от отца, мужа или сына. Закон почти приравнивал женщин к движимому имуществу. Тем не менее, судя по многочисленным историям в эпических поэмах, этот закон применялся не очень строго, и женщины занимали почетное место в семье и обществе. Сам древний законодатель Ману говорит: «Боги обитают там, где чтут женщину». Мы не встречаем упоминаний о женщинах-учащихся в Таксиле или других древних университетах, но некоторые из них, несомненно, где-то учились, так как неоднократно попадаются упоминания об ученых женщинах. В более поздние эпохи также был ряд видных ученых-женщин. Каким бы плохим ни было, с точки зрения современных норм, юридическое положение женщины в древней Индии, оно было гораздо лучше, чем их положение в древней Греции и Риме в период раннего христианства, в каноническом праве средневековой Европы и вплоть до сравнительно современной эпохи — до начала 19 столетия.
Толкователи законов, начиная с Ману, упоминают о различных формах деловых объединений. Ману говорит главным образом о жречестве; Яджнавалкья включает также торговлю и земледелие. Более поздний автор Нарада заявляет: «Убытки, расходы и прибыль каждого компаньона равны, больше или меньше убытков, расходов и прибылей других компаньонов в зависимости от того, является ли его доля [вложенная] равной, большей или меньшей. Хранение, питание, сборы [пошлины], убытки, стоимость перевозки, расходы по содержанию должны оплачиваться каждым компаньоном в соответствии с условиями соглашения».
Ману представлял себе государство, очевидно, как небольшое царство. Эта концепция, однако, расширялась и менялась я привела в 4 веке к образованию обширной империи Маурьев и международным связям с греческим миром.
Греческий посол в Индии в 4 веке до н. э. Мегасфен полно-стью отрицает существование рабства в Индии. Однако в этом он заблуждался, так как в Индии были, несомненно, домашние рабы, и в индийских книгах того времени имеются ссылки на улучшение участи рабов. Ясно, однако, что не имело места ни широко распространенное рабство, ни практика использования партий рабов на работах, как это было принято во многих странах. Это, возможно, и побудило Мегасфена сделать вывод о полном отсутствии рабства. Закон устанавливал, что «арий никогда не должен быть обращен в рабство». Кто в точности был или не был арием, сказать трудно, но к этому времени термин арий стал обозначать все четыре основные касты, в том числе и шудр, за исключением неприкасаемых.
В Китае в раннюю эпоху династии Хань рабы также использовались прежде всего на домашней работе. В сельском хозяйстве или на крупных работах их труд не получил широкого применения. И в Индии, и в Китае домашние рабы составляли очень небольшой процент населения, и в этом отношении между индийским и китайским обществом, с одной стороны, и современным им греческим или римским обществом, с другой, существовала огромная разница.
Что представляли собой индийцы в те далекие времена? Нам трудно представить себе эпоху, столь отдаленную и столь отличную от нашей эпохи, и все же на основании разнообразных сведений, которыми мы располагаем, можно составить о ней некое смутное представление. Это был беззаботный народ, уверенный в себе и гордый своими традициями, народ, блуждавший в поисках таинственного, выдвигавший много вопросов, касавшихся природы и человеческой жизни, народ, придававший большое значение созданным им нормам и ценностям, но легко и радостно принимавший жизнь и встречавший смерть без особой боязни. Греческий историк Арриан, описавший поход Александра в Северную Индию, был поражен этой беззаботностью. «Ни один народ,— пишет он,— не питает большей любви к танцам и песням, чем индийский».
МАХАВИРА И БУДДА. КАСТЫТакая примерно обстановка существовала в Северной Индии начиная с эпической эпохи и до раннебуддийского периода. Она подвергалась непрерывным изменениям в области политики и экономики; в стране происходил процесс синтеза, слияния, а также процесс разделения труда. В области идеологии наблюдались непрерывное развитие и частые конфликты. За эпохой ранних Упанишад последовало развитие мышления и деятельности во многих направлениях; сами Упанишады были реакцией на власть жрецов и ритуализм. Умы людей восставали против многого из того, что им приходилось видеть; на почве этого бунта и выросли ранние Упанишады, а несколько позже и сильное материалистическое течение, а также джайнизм и буддизм и возникла попытка синтезировать различные формы верований в «Бхагавадгите». Все это породило, в свою очередь, шесть систем индийской философии. Тем не менее за этим идейным конфликтом и бунтом скрывалась* живая и развивавшаяся национальная жизнь.
Как джайнизм, так и буддизм представляли собой отход от ведической религии и ее ответвлений, хотя, в известном смысле, они выросли из нее. Они отрицают авторитет Вод и, что самое важное, отрицают первопричину или хранят молчание по этому вопросу. Они проповедуют ненасилие и создают ордена монахов, связанных обетом безбрачия. В их подходе отмечается определенный реализм и рационализм, хотя, конечно, это мало способствует нашему познанию незримого мира. Один из основных догматов джайнизма заключается в том, что истина относительна и зависит от нашего подхода. Это строго этическая и нетрансцендентная система, делающая особый упор на аскетическом аспекте жизни и мышления.
