лекарства, выгнал ее из дома. Я ужасно поступил, как сын. Настя тоже должна меня понять.
Ведь это даже не мой ребенок… Как я сейчас помогу Насте? Если бы я мог забрать ее боль себе, то сделал бы, но увы, природа устроена так, что страдать в этом нелегком деле выпадает именно женщине. Если я сейчас брошу маму в таком состоянии, а с ней что-нибудь случится, то не прощу себе никогда.
Так что прости, Насть. Я позвонил в клинику, убедился, что роды идут в плановом порядке, Настя и ребенок чувствуют себя хорошо. Я уверен в этом медцентре и в его специалистах. Я оплатил все счета, что мне уже выставили превентивно, чтобы моей девушке оказали все по высшему разряду… но раздвоится я не могу. И сейчас я нужен маме, как никому больше.
– Ой, болит, болит, сынок, не могу! – плачет мама, одной рукой сжимая меня, а второй хватаясь за сердце.
– Я сейчас врача позову, – пугаюсь я.
– Не уходи, сынок, вдруг я сейчас умру и не увижу тебя больше…
– Мам, перестань, ну что ты такое говоришь…
* * *
– У вас полное раскрытие, – осматривает меня врач. – Скоро будем рожать.
Как же я рада. Все то, что я чувствовала до этого меркнет по сравнению с болью, что чувствую сейчас.
– Может эпидуралку? – сдаюсь я, наконец.
До этого врачи несколько раз предлагали мне анестезию, но я, начитавшись отзывов на нее до этого, отказывалась, потому что женщины расходились во мнениях о вреде/пользе этого способа обезболивания. Сейчас же я ни о чем таком не думала, просто хотела, чтобы все это уже наконец, закончилось.
– Нет, Анастасия, увы, уже поздно. Вы молодец – самый тяжелый момент позади. Еще немножко и возьмете своего ребеночка на руки.
Треньк! – оживает мой телефон. Я прошу врача подать мне смартфон, потому что сама уже, вся скрученная болью, не могу до него дотянуться. Меня не покидает надежда, что это Руслан опомнился. Но нет.
«Миша».
Черт.
«Я в больнице. Захватил с собой флюру и медкарту. Меня могут пустить к тебе. Можно мне подняться?»
«Нет!»
«Жаль. Мог бы помассировать тебе поясницу на схватках.»
«Уже нечего массировать. Я рожаю!»
Ага, еще чего ему помассировать? Вот почему это все предлагает посторонний парень, а не Руслан?!
«Я с тобой, Настя. Внизу. Буду ждать хороших новостей. Держу кулачки за тебя и ребенка.»
Меня переводят в родильный бокс. Вокруг собирается несколько человек в белых халатах и масках. Я вижу столик для ребенка. Там уже разложены привезенные мною вещи для малыша, подгузник, распашонка, ползунки, пеленка, чепчик и рукавички. Рядом дежурит педиатр. Врачи внушают мне уверенность, что все пройдет хорошо, а детские вещи умиляют и придают сил поскорей произвести на свет своего кроху.
Еще несколько болезненных потуг и…
– У вас мальчик!
Врачи достают скомканное синеглазое чудо. Чудо очень недовольно, что его достали из теплого маминого домика, и потешно крякает, пока его обтирают, взвешивают, измеряют и одевают в приготовленные вещички. Врачи осматривают меня, а я глаз не могу оторвать от своего сыночка. От маленькой копии Руслана, только пока с синими глазками. Но я знаю, что все малыши рождаются голубоглазыми. Со временем у Русланчика-младшего они потемнеют, и он будет еще более похож на своего папу.
Глава 51
Нас с сыночком переводят в одноместную палату. Здесь все по первому классу, что оборудование, что врачи, что обстановка в этой палате. Сыночек заснул, а я едва успела привести себя в порядок после родов, как ко мне явились…
– Поздравляю! – Миша с букетом роз стоит в дверях и ждет моего приглашения.
– Миш, малыш спит, мне тоже надо восстанавливаться. Сейчас не лучшее для визитов время. – тихо говорю я, чтобы не разбудить кроху.
– Я только поздравить тебя зашел. – не смущается ничуть Потапыч, – я взгляну на сына?
– На него еще даже Руслан не смотрел! – встаю я между ребенком и мужчиной. – Тебе не следует сейчас этого делает.
– Ладно, – Миша все же делает шаг ко мне и ребенку. Протягивает цветы. – Возьми. Красивый букет для красивой мамочки!
Я беру, но только потому что хочу, чтобы он убрался как можно быстрее. И в этот момент вижу, как в палату входит Руслан.
На Мишу он смотрит ревностно и недовольно. На букете его взгляд полыхает костром! Я быстро кидаю цветы на тумбочку. Наши взгляды с Русланом пересекаются.
– Ну… поздравляю. – сухо кидает Миша Руслану и поспешно выходит из палаты.
Мы остаемся втроем. Нашей маленькой семьей.
– Как ты Насть? – Руслан, хоть и обнимает меня, но сквозь недовольство. И это чувствуется ощутимо.
– Все хорошо. У меня небольшие трещины, но все восстановимо.
– А Миша был на родах? – все никак не угомонится Быстрицкий.
– И с ребенком все хорошо. – вместо ответа говорю я.
Я тоже на него обижена. Не присутствовал на родах, пришел и даже сыном не поинтересовался.
– Я рад. – более чем прохладно сообщает Руслан.
Ох, как мне не нравится ни его тон, ни эта вся ситуация.
– У мамы предынфарктное состояние. – как бы тоже в пику того, что не поинтересовалась здоровьем его мамочки, сообщает мне Руслан.
– Но она же с врачами. Под присмотром. А ты на ребенка не хочешь взглянуть?
По Руслану видно, что хочет, но не особо. Как же все по-дурацки происходит…
Я отодвигаюсь от кювеза, который закрывала собой. Сыночек сладко сопит, приоткрыв ротик. Пухленький, очаровательный, трогательный.
– Какой он маленький! – умиляется Руслан.
– Пять двести! И пятьдесят семь сантиметров ростом… Маленький?! Да я его еле родила! – возмущаюсь я.
Малыш ворочается, смешно и беззубо зевает, открывает глазки. Моему умилению нет предела. Вот сейчас Руслан увидит его и поймет! Ведь похож! Как две капли похож. Точно я – копировальный автомат, а не родившая его женщина. Мое сердце бьется чаще. Малыш улыбается мне и переводит взгляд на Руслана… А, теперь сердце замирает, пропуская удары.
– Ну привет, синеглазый! – улыбается Руслан сыну, – Вот, кто у нас толкался все это время через мамин животик!
– Похож на меня? – подливаю я масло в огонь.
Ну же, Руслан, не тупи!!!
– Похож. Вообще в нем есть что-то очень знакомое. Он похож на кого-то, – хмурит лоб Руслан, силясь вспомнить, – но я не могу понять, на кого! Наверно на тебя, Насть!
Блин! Моему разочарованию нет предела. Руслан сам себя не узнал и не понял… может почувствует, когда на руки возьмет?
Сынок смешно кряхтит и тянется к нам ручками.
– Возьмешь его на руки? – предлагаю я.
– Страшно
