содержавшихся в диктерионах, существовали и вольные проститутки; их можно разбить на три категории: диктериады, аналог нынешних зарегистрированных проституток; авлетриды – танцовщицы и флейтистки; и гетеры, дамы полусвета, обычно приезжавшие из Коринфа; они состояли в официальной связи с самыми уважаемыми людьми Греции и играли в обществе ту же роль, что и современные «светские львицы». Первых можно было встретить среди вольноотпущенниц или молодых гречанок из низших сословий; их эксплуатировали сутенеры, и они влачили весьма жалкое существование. Вторым нередко удавалось разбогатеть благодаря музыкальным талантам; самой известной из них была Ламия, любовница Птолемея Египетского, а потом его победителя, македонского царя Деметрия Полиоркета. Что касается последних, то многие из них, как известно, разделили славу своих возлюбленных. Они свободно распоряжались собой и своим состоянием, были умны, образованны, сведущи в искусствах, и мужчины, наслаждавшиеся общением с ними, относились к ним как к полноправным личностям. Избежав семьи и поставив себя вне общества, они избежали также и власти мужчины: он видел в них себе подобных, почти равных. Аспазия, Фрина, Лаис – это торжество женщины без предрассудков над добродетельной матерью семейства.
Но, за этими блистательными исключениями, греческая женщина – наполовину рабыня; она даже возмущаться не имеет права: разве что Аспазия и еще более страстная Сафо вслух заявляют свой протест. У Гомера еще слышны отголоски героической эпохи, когда женщины обладали некоторой властью, но воины сурово отправляют их на женскую половину. То же презрение встречаем мы и у Гесиода: «Верит поистине вору ночному, кто женщине верит!» В великую классическую эпоху женщину решительно заточают в гинекее. «Та женщина заслуживает высочайшего уважения, о которой меньше всего говорят среди мужчин в порицание или в похвалу», – сказал Перикл. Платон, предлагавший допустить совет матрон к управлению республикой и давать девочкам свободное образование, – это исключение; над ним насмехается Аристофан; в «Лисистрате» мужья отвечают женам, когда те начинают расспрашивать о государственных делах: «Что за дело тебе? Ты молчи себе знай… Принимайся за пряжу скорее! А не то берегись, заболит голова». Аристотель, заявляя, что женщина является женщиной в силу отсутствия определенных качеств и что она должна сидеть дома взаперти и подчиняться мужчине, выражает расхожее мнение. «Рабу вообще не свойственна способность решать, женщине она свойственна, но лишена действенности», – утверждает он. Согласно Ксенофонту, жена и муж глубоко чужды друг другу: «А есть ли кто, с кем ты меньше разговариваешь, чем с женой? – Есть, но не много»; все, что требуется от женщины в «Экономике», – это быть внимательной, осмотрительной, экономной, трудолюбивой как пчела, хозяйкой дома, образцовой экономкой. Скромный удел, отведенный женщине, не мешает грекам быть женоненавистниками до мозга костей. Уже в VII веке до н. э. Архилох пишет язвительные эпиграммы против женщин; у Семонида Аморгского читаем: «Да, это зло из зол, что женщиной зовут. / Дал Зевс – и если есть чуть пользы от нее / – Хозяин от жены без меры терпит зло»[47]. А вот Гиппонакт: «Есть в жизни каждой женщины два дня лучших: / Когда женой берут – и на погост тащат»[48]. Наибольшую озлобленность проявляют ионийцы в «Милетских рассказах»: в частности, всем известна история о матроне из Эфеса. В эту эпоху женщин попрекают главным образом за лень, сварливость и расточительство, то есть именно за отсутствие качеств, которые от них требуются. «Средь всех зверей и на земле, и на море / Есть самый страшный зверь, и этот зверь – жена», – пишет Менандр. «Вот безвыходность!»[49] Когда с введением приданого женщина приобрела некоторый вес, стали сетовать на ее высокомерие; это излюбленная тема Аристофана и особенно Менандра. «Женился я на Ламии-наследнице. / Я говорил тебе? – Ни разу. – Властвует / Она над домом, полем – вообще над всем. / – О Аполлон, как худо! – Хуже некуда». «Ты в брак решил вступить, так знай как следует: / Большое будет благо, коль получишь ты / Лишь маленькое зло». «Когда бедняк женился и приданое / С женою получил, то не жену он взял, / А сам себя ей отдал, получается». Греческую женщину держали в слишком большой строгости, чтобы можно было осудить ее нравы; глумясь над ней, имели в виду не плоть. Мужчин тяготили прежде всего узы брака – а это позволяет предположить, что, несмотря на суровый удел, несмотря на то что за ней не признавалось почти никаких прав, женщина должна была играть в доме важную роль и пользоваться некоторой самостоятельностью; ей предписывалась покорность, а она могла не слушаться, могла изводить супруга сценами, слезами, болтовней, руганью; брак, призванный поработить женщину, превращался в оковы и для мужа. В образе Ксантиппы находят воплощение все сетования греческого гражданина на жену-мегеру и невзгоды супружеской жизни.
* * *
Историю римской женщины определяет конфликт семьи и государства. Этруски представляли собой общество с родством по материнской линии, и, вполне вероятно, в эпоху царей в Риме еще сохранялась экзогамия, связанная с режимом материнского права: власть римских царей не передавалась по наследству. Достоверно известно лишь то, что после смерти Тарквиния утверждается патриархальное право: сельскохозяйственная собственность, частный надел, а значит, семья становится ячейкой общества. Женщину вскоре порабощает вотчина, а следовательно, семейная группа: законы полностью лишают ее даже тех гарантий, которые давались греческим женщинам; ее жизнь протекает в бесправии и рабской зависимости. Само собой разумеется, она не допущена к публичным делам, занимать «мужскую должность» ей строго воспрещается; и в гражданской жизни она навсегда остается несовершеннолетней. Прямо ей не отказывают в праве на долю отцовского наследства, но косвенно не дают ею распоряжаться: наследница подчинена власти опекуна. «И все это установлено было в пользу самих опекунов, и, – пишет Гай об опеке, – именно чтобы они не исключались от наследства в силу завещания, так как они делаются наследниками женщин, умерших без завещания, и чтобы вследствие отчуждения наиболее ценных вещей или принятия на себя чужого долга не досталось им слишком уменьшенное наследство»[50]. Первый опекун женщины – ее отец; если отца нет, эту функцию исполняют агнаты по отцовской линии. Когда женщина выходит замуж, она переходит «в руку» к супругу; существуют три формы брака: conferratio, когда супруги подносят Юпитеру Капитолийскому пирог из полбы в присутствии фламина Юпитера; coemptio, фиктивная продажа, когда отец-плебей передает («манципирует») дочь в собственность мужу; и usus, результат совместного проживания на протяжении года; все три вида считались браком «с рукой» (cum manu), то есть супруг занимал место отца или агнатов-опекунов; жена приравнивалась к одной из его дочерей, и отныне ему принадлежала вся полнота власти над ее личностью
