— И что будешь делать? — вдруг спросила Пэтти, нарушив создавшееся молчание.
Элизабет оторвалась от созерцания чаек и воды, перевела взгляд на подругу.
— Ничего, — пожала плечами она. — Тихо страдать. Как самая несчастная одинокая одиночка в мире.
Пэт сдавленно прыснула.
— Мне всегда нравилась твоя способность шутить даже тогда, когда ситуация не смешная.
— Мне ничего другого не остается. Или шутить, или прыгнуть с пирса.
Медленно они подошли к «Чайному дому». Чайки уже закончили драться за еду, победили три самые крупные. Лиз затормозила у ворот закусочной, бездумно провожая наглых птиц взглядом.
— Пойдем погреемся, — Пэтти толкнула ее локтем в бок.
Идея неплохая. Чай с чем-то сладким пришелся бы кстати. Развернувшись на пятках и глядя себе под ноги, Лиз молча стала подниматься на террасу «Чайного дома». Пэйшенс следовала за нею. Внезапно в плечо что-то врезалось.
— Прошу прощения! — прозвенел над ухом знакомый голос.
Элизабет вскинула голову, мотнув малиновым помпоном шапки.
— Лиззи?
На нее смотрела уже знакомая высокая синеглазая женщина. Более того, эта женщина наверняка уже считала себя родственницей Хэйлов. Вот и съездила повидаться с подругой… Черт!
— Здравствуйте, миссис Дадли, — промямлила Лиз, глядя в ее глаза.
— Какой сюрприз! — натянуто улыбнулась мать Роберта. — Как ты здесь оказалась? А Робби с тобой? Разве вы оба не должны работать?
Слишком много вопросов, слишком пластиковая улыбка. Лиз думала, что понравилась этой женщине. Неужели нет?
— А-а… Робби, — неуверенно протянула она. — Да-а… Конечно…. — Элизабет обернулась к Пэйшенс, в поисках поддержки, но та пребывала в полном недоумении. — Робби работает, естественно… А мне предоставили выходной за… эм… за хорошую работу. И я решила приехать на день в Кливдон.
Это бессвязное оправдание, кажется, подействовало верно. Выражение лица Мириам потеплело. Что ей так не понравилось сначала?
— О, как это мило, ты хочешь быть поближе к семье, да? — участливо спросила она.
О да. Нет места лучше дома.
— Мириам, мы идем? — раздался за ее спиной мужской голос.
Мать Роберта остолбенела, а удивление Лиз выросло еще на пару пунктов. Выглянув из-за плеча женщины, она увидела соседа Дадли, который был на дне рождения. Хиггинс? Хиггс? Он, видимо, вообще ее не узнал.
— Да, конечно, Кев… мистер Хиггс, — натянутая, как струна, прозвенела миссис Дадли. — Ты помнишь Элизабет, подругу моего мальчика? — и снова переведя взгляд на Лиззи добавила: — Я попросила мистера Хиггса помочь мне с покупкой нового карниза. Но мы ничего не купили…
— Карниз? В "Чайном доме"? — ожила Пэйшенс.
— О нет, что вы, — затараторила Мириам. — Мы просто зашли погреться. Сегодня холодно, не так ли?
Все участники беседы закивали, как китайские болванчики.
— Ну, мы пойдем. До свидания, Элизабет. Поцелуй за меня Робби, хорошо?
И, обогнув Лиззи, женщина заспешила вниз по террасным ступенькам.
— Да, — выдавила Элизабет ей в спину. — Конечно.
Но она даже не обернулась. Сосед посеменил следом, пребывая в полном неведении что происходит, а Лиззи осталась стоять на месте, глядя на их почти-побег.
— Что это было? — подала голос Пэтти.
Это было что-то очень странное.
— Понятия не имею, — задумчиво протянула Элизабет.
— Поцеловать Робби? Серьезно?
Отличная просьба, просто отличная.
— Это его мать, да? — продолжила Пэйшенс. — Я считаю, у тебя появилась хорошая причина повторить эксперимент. Звонишь и говоришь: «Эй, Робби, твоя мама просила тебя поцеловать от ее имени».
Лиззи тяжело вздохнула.
— Заткнись, Пэтти, — она развернулась ко входу в закусочную и размашисто пошагала по дорожке к двери.
— Почему? Это же шикарно!
Шикарно… Она ехала сюда за поддержкой, а в итоге получила лишнее напоминание, как было шикарно. Всего несколько секунд, но каких… Если Лиз продолжит думать про Робби, его бороду и кольцо в губе, то и правда свихнется.
— Ты не помогаешь, знаешь ли, — проворчала она, войдя в закусочную и придержав дверь для подруги.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты ведешь себя, как закомплексованный подросток, — констатировала Пэтти. — Мы живем в двадцать первом веке. Девушки уже давно научились признаваться в чувствах первыми.
Лиз перестала слушать после фразы про подростка. Пэйшенс была почти права. Правда подростковый возраст давно остался позади, но Элизабет продолжала чувствовать себя закомплексованной, зажатой и ничтожной. Кто-то умеет через это перешагивать, а кто-то — нет. Лиззи — нет.
Возможно в двадцать первом веке и считается нормальным признаваться парню в чувствах, но ни в одном женском журнале не публикуют статистику отрицательных ответов на признание. Элизабет была уверена, что эта статистика удручающая. И если для мужчин отказ является своего рода испытанием из серии «что тебя не убивает — делает сильнее», то для женщины отказ — убийца самооценки и провокатор затяжной депрессии.
А когда самооценка и так не самая сильная сторона личности, то вгонять ее в минус нет никакого желания и сил.
ГЛАВА 12
17.30 Малыш: «Занята?»
17.35 Ягодка: «Нет»
17.36 Малыш: «Одевайся, прокатимся. Нужно обсудить работу»
17.36 Малыш: «Заеду через 20 минут»
17.40 Ягодка: «Ок»
Включив аварийный сигнал, Роберт припарковался у тротуара рядом с китайским рестораном и уже пять минут ждал Лиззи в машине. Несмотря на предупреждение, Ягодка задерживалась. Случайно? Или это такой способ что-то доказать одному огромному придурку?
После памятного вечера у нее в квартире, Роб не знал, как позвонить или хотя бы написать. Он чувствовал себя ужасно за то, что сделал, хотя и понимал, что это было неосознанно. Ему снился сон… Черт его знает, какой. Как и все сны, этот стерся из памяти мгновенно. Но Роб не видел грани между сном и реальностью, пока реальность не накрыла окончательно. Он сидел на диване, обнимал Элизабет за талию (помещающуюся в две ладони) и целовал. По-взрослому. И не такая уж это трагедия! Если отбросить мысль о том, что девушка для него стала почти родной, ему все понравилось. И Ягодка не сидела изваянием, а отвечала на поцелуй… Насколько Роб помнил. Но потом смотрела на него так, будто ее предали. И он просто сбежал.
Дверь дома открылась и хлопнула, подгоняемая ветром. Элизабет подскочила к Тойоте, запрыгнула на сиденье, хлопнула еще и дверцей машины.
— Прости, — выдохнула она, хватаясь за ремень безопасности. — Клиентка задержала. Говорила с нею про заказ и не посмотрела на время.
Всего лишь клиентка. Все оказалось предельно просто. Никаких обид. Вроде бы…
— Ничего, — бросил Робби, дождавшись, когда ремень войдет в защелку, и резко отъехав от тротуара. — Хорошая работа?
Девушка кивнула, глядя прямо перед собой.
— Неплохая. Клиентка открывает кафе, просит сделать фотографии для сайта и рекламы.
— После череды свадеб должно быть интересно, — заметил Роберт, глядя на дорогу.
— Не то слово, — согласилась Лиз.
Машина въехала на Перри-роуд, обмен банальностями неожиданно закончился. Наступила тягостная пауза. Такие и раньше случались, когда Роб и Элизабет оставались вдвоем, но за исключением самой первой поездки в дождь, оба всегда чувствовали себя вполне комфортно. А сейчас, кажется, — нет. Элизабет тихо откашлялась, достала из кармана мобильник, посмотрела на время. Потом снова спрятала, но руку из кармана убрать будто забыла. Все-таки нервничала?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Эм… — начала она. — Ты вроде собирался рассказать что-то про фотосессию?
Точно. Фотосессия. Ради этого Роберт вытащил Лиз из дома и повез туда, где ей быть не очень нужно. Вместо того, чтобы снова оказаться с нею в квартире. И вместо того, чтобы позвать на кофе и во время всего разговора смотреть в глаза. Но тесный салон машины оказался не лучшей альтернативой. В глаза смотреть не приходилось, но близость друг к другу нервировала.
