— Но почему?
Джек отвернулся, будто не знал, что ответить. Когда он снова повернулся к ней, его лицо выглядело серьезным, а чудный бархатный голос утратил все признаки эмоций. От этого холодного звука, призванного излагать сухие факты, у Касси по спине побежали мурашки.
— Мы ни с кем долго не жили. И никого по-настоящему не интересовало, что нужно очередным приемным детям. Вот мне и приходилось заниматься этим самому. Я заботился о ней, как мог, старался защитить ее. Тебе никогда не приходилось ловить вшей? Если надо, могу помочь. — Джек сделал попытку улыбнуться, но у него не получилось, он помрачнел еще больше.
— Боже, какой ужас. — Касси вспомнила, как ее сестры постоянно дрались между собой за то, кто будет ее причесывать. Долгое время они воспринимали ее как игрушку, живую куклу, которую они наряжали, кормили и укладывали в кроватку, даже когда она уже переросла ее. Когда умер отец, они сомкнули ряды, чтобы защитить ее, и как могли ограждали от любых эмоциональных травм. Даже теперь относились к ней так, словно она еще не совсем выросла, и это ее раздражало. Касси не могла даже представить, чтобы ею никто не интересовался. От этого разрывалось сердце. В то же время это объясняло, почему Джек чувствовал необходимость участвовать в свадьбе сестры. Наверняка они очень близки, если выросли с ощущением, что у них больше никого нет. В горле Касси встал ком.
Джек небрежно пожал плечами, ему не удалось скрыть обиду, которая темной горестной тенью легла под глазами.
— Ладно, проехали. И не надо смотреть на меня таким жалостливым взглядом, Касси. Это жизнь. И все давно в прошлом. Если сейчас мне вздумается дотронуться до волос Лиззи, думаю, мне не поздоровится.
Касси попыталась засмеяться, но слишком сдавило гордо. Это не смешно. Совсем.
— А почему вас отдавали в приемные семьи?
Он снова замолчал. Отвел глаза в сторону. Искал слова.
— Мэрион, наша мать, не могла быть матерью. Она была бедной, необразованной и не знала, как заботиться о детях, зато очень хорошо знала, как их делать. У нас с Лиззи разные отцы, впрочем, это вполне очевидно. Я даже не уверен, что Мэрион знала, кто они, это довольно трудно, когда постоянно трахаешься с разными мужиками за деньги.
— Она была проституткой? — Касси старалась, чтобы голос звучал без осуждения, однако безнадежность ситуации болью отзывалась в сердце.
— Да. Но это не просто способ зарабатывать на жизнь, это означало, что у нее не оставалось ни сил, ни времени, а на самом деле любви на нас. Она видела в нас только рты, которые надо кормить, и ей это не нравилось. Шесть лет я просидел голодным в грязи, пытаясь присматривать за Лиззи, хотя не знал, как это делать, поскольку сам был ребенком. Однажды я рассказал учительнице о том, что происходит у нас дома, и она обратилась к властям. Нас забрали, и мы стали переходить из рук в руки.
— Почему? Почему вам не нашли семью, где бы вас любили?
Джек покачал головой и холодно рассмеялся:
— У тебя слишком идеальное представление о нашей системе усыновления. Одна семья решила вернуться в Австралию и не захотела брать нас с собой. В другой «мама» заболела и не смогла нами заниматься. Третья «мама» забеременела и родила собственного ребенка, а мы сразу оказались лишними.
— Как это жестоко, Джек. А с Мэрион вы когда-нибудь общались? Она жива? Вы знаете, где она?
— По условиям договора предполагалось, что она будет поддерживать с нами связь, следить за тем, как мы растем, вместе с социальным работником. Но она не интересовалась нами. Ни разу. Сначала нам было очень обидно. Потом мы привыкли и стали считать, что это нормально. Старались забыть ее и смотреть вперед. Поэтому каждый раз, когда нас отдавали в новую семью, мы думали: «Вот оно, наконец-то, это наш дом». Распаковывали наши жалкие нищенские чемоданчики и с искренним пылом начинали мечтать, старались войти в семью, подружиться со всеми. Пытались быть идеальными детьми только ради того, чтобы нас оставили. Но каждый раз от нас отмахивались и возвращали. В конце концов нас отправили в старый прогнивший детский дом. К тому времени мы уже перестали мечтать, радоваться, оставили попытки наладить контакт с кем-нибудь из чужих.
Касси потянулась к нему и накрыла его руку ладонью. Джек сжал ее, она подвинулась ближе и наклонилась к нему. Ей хотелось дать ему немного тепла и покоя, чтобы он не оставался со всем этим один на один. Дать понять, что теперь он не один, у него есть она, а она хороший боец.
— Вы могли полагаться только друг на друга. Мне стыдно, что я обвиняла тебе в желании командовать и держать все под контролем.
— Ради бога, не извиняйся. Ты росла совершенно по-другому. Твой отец умер при трагических обстоятельствах, и вашей семье пришлось жить с этим. В конце концов, у тебя есть все основания быть немного стервозной.
— Все равно я не должна была придираться к твоему поведению.
— Ты права, я перегибал палку. — Джек потер рукой затылок и пробормотал себе под нос. — Понимаешь, я старался делать как лучше, но Лиззи от этого пострадала. Когда я нашел ее в тот день, понял, что виноват. Я знал, что она не в себе, но все равно оставил ее одну. Она чуть не умерла. И тогда я решил, что должен вытащить нас или лечь рядом с ней и умереть. Единственное, что у меня хорошо получалось, — снимать любительские фильмы. Поэтому, как только Лиззи стало лучше, я бросил на это все силы, чтобы заработать ей на съемную квартиру и оплату колледжа. Вместе с тем я стал отдаляться от нее больше, чем хотелось. Правда, теперь это уже не так важно, потому что у нее есть Каллум.
— Но ей всегда будет нужен брат. — Касси сжала его руку.
— Да. — Джек выглядел не очень уверенным. Он мечтал, чтобы сестра стала счастливой, при этом ему хотелось остаться частью ее жизни. Столько лет Лиззи не могла обойтись без него, а теперь появился другой мужчина, которого она любит.
— Знаешь, Джек, иногда ты ведешь себя как настоящая заноза в заднице, но она всегда будет тебя любить. — Слова Касси вызвали у него улыбку, она положила ему руку на плечо. Одним движением Джек обнял ее. Просто обнял.
Касси подумала, что не смогла бы представить себе ничего более сильного и глубокого, чем то, что чувствовала сейчас к этому человеку. После такого детства остаться нормальным человеком, да еще и добиться успеха… Это удивляло ее. Поражало. Восхищало. Сердце щемило от мысли, как тяжело ему пришлось трудиться, чтобы добиться всего. Как этот добрый и нежный мужчина смог справиться с собственными проблемами ради того, чтобы защитить сестру. И это еще не все. Он внимателен и тактичен с ней самой. Когда ей нездоровилось, он помог ей в киоске на ярмарке, прощал бесконечные опоздания и доверил обслуживать свадьбу сестры. Он давал ей ощущение защищенности, заставлял чувствовать себя сексуальной и желанной. Больше всего на свете ей хотелось внушить ему такие же чувства. Заставить улыбаться каждый день. Каждую минуту. Чтобы так же, как она, он терял рассудок от желания и не мог спать спокойно. Если это называется любовью, наверное, она влюблена в него. Однако горькая правда в том, что он не влюблен в нее. Их связь ничего не значит. Так они договорились. Но это не помешало ей совершить самую большую в жизни глупость в надежде на то, что она сможет контролировать свои чувства. У Касси запершило в горле. Грудь сдавило. Она не должна любить этого человека.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
