Опять захныкал. Теперь уже требовательнее, сильнее. Мол, что же вы? Я тут описался. Или есть хочу.
Надо вставать. А это уже третий раз за ночь.
– Ты лежи! Спи! Я сам, – Влад поднимается с кровати и как ночная тень бредет к кроватке, где уже орет, заходится в крике новый жилец.
А сыночек уродился непростой. Ну, вовсе непростой. Нервный, странный ребенок. Как родился с воплем, так и вопит с небольшими перерывами на обед и сон. Измотал он их. Родителей.
Вот, казалось бы, с вечера она его укачивала, укачивала. Еле утрясла. Только положила. Ну, и спи до утра. А он уже через полчаса завякал. И так настойчиво. Так требовательно.
То ли есть хочет? То ли какать? Попробуй угадай. Утром встаешь. Надо на работу идти (она вышла через три месяца), а голова как чугунок. Звенит.
Утром Влад бежит на молочную кухню. С бутылочками. Потому что доктор сказал, что ныне продаваемые молочные смеси, как бы это помягче, а не так, как доктор, – не совсем то, что нужно маленькому.
Обычная семья. Вроде бы все хорошо. Только…
Однажды она застала Влада за таким вот занятием и подслушала. Стоит он около кроватки. Смотрит на крохотного ребенка. Так это внимательно смотрит. И приговаривает:
– Неужели же нет ни одной моей черточки, ни одной?
Она так и застыла, глядя на эту картину: «Значит, он верит и не верит в то чудо, о котором ему поведал веселый доктор».
III
Рейс задержали. Но его дождались.
Стеклянное, запыленное здание областного аэропорта встретило его пустым залом ожидания и унылой физиономией начальника. «Закопченного» на солнце, дочерна загорелого молодого казаха в потрепанной синей форме с галуном на рукавах. Он, раболепно изогнувшись в полупоклоне, протянул навстречу «акиму», так теперь называется должность главного областного начальника, обе руки и доложил:
– Абеке! Самолет ждет вас!
Амантай милостиво подает ему руку. Но не благодарит за то, что для него на полтора часа задержали вылет рейсовой машины. Великий человек! По-старому, по-советски, он председатель облисполкома. Да какой там председатель! Бери выше! Первый секретарь обкома партии! Хозяин области – вот какая его должность. И он не обязан благодарить никого за такие мелочи.
Он быстро идет к машине, где у трапа ждет его стюардесса.
Лето. В полупустыне жара. Трава вокруг пожухла, пожелтела.
Начальник семенит сбоку за ним, как верная собачка, что-то приговаривая на ходу. Поднимаясь по трапу, он краем глаза замечает, что стюардесса в этой своей форменной блузке симпатичная и стройная.
Но ему сейчас не до нее.
И он молча проходит в салон старенького, еще советского производства Ан-24 – «Аннушки», как зовут его летуны.
Натужно гудят моторы. Вертятся пропеллеры, набирая обороты. Самолет начинает, неторопливо покачиваясь, разбегаться по взлетной полосе, уходящей куда-то в степь. До самого горизонта.
Взлет. И крылатая машина движется сквозь черные грозовые облака на юг, в сторону столицы суверенного Казахстана.
«Поближе к солнцу!» – думает Амантай, вглядываясь через круглое окно иллюминатора вниз, в порыжевшую, засыхающую степь, которая раскинулась на сотни километров вокруг.
«Все есть на нашем флаге: “Голубое марево неба и желтое солнце на нем!”»
Тревожные мысли не покидают его всю дорогу. И он корит себя за вспыльчивость: «Уж сколько раз я говорил себе: язык мой – враг мой! И опять сорвался. А главное – не вовремя!»
А проблема, которую он везет с собой, проста. У него теперь большая должность. Но он удален от тела. От столицы. И враги его, интриганы, пользуются этим.
Вчера на большом совещании в акимате по ЖКХ и приключилась с ним эта история. Перед заседанием прокурор области доложил ему, что один из родственников «ноль первого», владеющий здешним обогатительным комбинатом, выводит выручку предприятия в офшор. Уклоняется от налогов. Амантай разозлился. И на заседании язвительно прошелся по этому делу. Попутно заявив в запале:
– У нас тут, в акимате, нет денег на элементарный ремонт теплосетей, которые со времен СССР уже сгнили целиком и полностью. А какие-то «негодяи», прикрываясь родственными связями, наживают миллионы, завладев ресурсами, принадлежащими всему народу Казахстана!
Сказал. И глянул в зал. А народ там притих. Все участники совещания пригнули головы. Косят глазами друг на друга.
Посмотрел он тогда на них. И подумал: «Ничего! Проглотите! Привыкайте!»
Но в душе, где-то в глубине, пожалел о сказанном. И о своей вспыльчивости.
И не зря пожалел. Уже утром следующего дня у него в кабинете раздался звонок «вертушки». Системы прямой связи для первых лиц, оставшейся еще с советских времен.
Звонила Светлана Ганиева. У него с этой симпатичной метиской (мать русская, отец татарин) был небольшой роман в бытность министром, перешедший в дружеские отношения. И с той поры она, работавшая в секретариате президента, скидывала ему конфиденциальную информацию о происходящем на самом верху. На олимпе.
На этот раз голос ее звучал в трубке фамильярно, но не ласково, а тревожно:
– Аманчик! Тут буря!
– Какая буря! – недоумевал он.
– Ты вчера выступал на своем облсовете в акимате?
У него тревожно заныло под ложечкой, у сердца.
– Твой зам Бергей звонил вчера Рахату. Короче говоря, настучал на тебя. Якобы ты высказался против «папы». И вообще ведешь себя чересчур независимо там, у себя в Атырау. Тот, конечно, насвистел Дариге. Так что шорох идет большой. Завтра дочка будет у папы. И что тогда? Так что давай…
Господи! Как все недавно было. Еще вчера ему казалось, что они все герои, первопроходцы, борцы за идею. Все вместе, дружной командой строят новое, молодое национальное государство. Немного проехали. Власть укрепилась. И уже идут заговоры, интриги, подметные письма, доносы, наветы. Проявились все родимые пятна советской школы управления. Или они и не исчезали? И их воспроизводит сама система власти?
А может, дело в людях? В их менталитете, в привычках, в характере народа? В самом уровне развития? Скорее всего, и в этом тоже есть частица правды.
Впрочем, ему некогда сейчас заниматься самоедством и самоанализом. Тем более в такое время, когда под ним горит. А ведь как хорошо начиналось!
Шеф вызвал его тогда, перед назначением. Поговорил. Сказал, что надеется на него. Словом, намекнул на то, что он член его команды. И предложил эту должность главы области. Он горячо взялся за дело. Наводить порядок. Но прошло совсем немного времени. И… Заела рутина. Чувствуешь себя, словно в какой-то банке с пауками. За каждым твоим шагом внимательно и чаще всего недоброжелательно наблюдают десятки глаз. И вот очередной навет. На него. Что делать? Можно, конечно, действовать по русской поговорке: «Пока гром не грянет – мужик не перекрестится!» А можно не сидеть, не ждать. Самому идти на грозу.
Что сейчас и сделал. Сел в самолет. И – к шефу в Алма-Ату. Напрашиваться на прием. Чтобы там при разговоре «налить ему меду в уши».
Самолет летит, а Амантай думает. О природе казахской государственности:
«Конечно, говорить о том, что мы ведем свою государственность со времен хана Аблая, как это делают сейчас, по крайней мере смешно. Мы выросли из советской традиции. Вылупились, как бабочка из кокона. А та вышла, в свою очередь, из имперской – российской. А если заглянуть дальше, то там проглядывает византийская. А по ней, только основатель государства безгрешен. В данном, конкретном случае таким основателем является великий гений Владимир Ленин. А все последующие вели себя неправильно. И их, соответственно, развенчивали. Троцкий, Сталин, Хрущев, Брежнев, Горбачев. Так что в скором времени сбросят и Ельцина! Мы тоже, скорее всего, не уйдем от этого правила. Кто власть потерял – тот уже не прав. И его надо растоптать, высмеять.
Сначала раболепствуем, пресмыкаемся, восхваляем. А стоит ослабеть вожаку, начинаем топтать и проклинать. Все по Пушкину, как там у него? “Живая власть для черни ненавистна. Они любить умеют только мертвых”.
Президент это знает не хуже меня. У него перед глазами пример Кунаева. Так что есть только один путь, если он хочет остаться великим. Объявить себя не продолжателем, а основателем. Началом казахской государственности, всего и вся!
Но это, ой бай, как непросто!»
Мысли снова прошлись по кругу и возвратились к сегодняшней ситуации: «Конечно, лучше сразу оказаться на глазах. И если уж так получилось, то надо испытать гнев хозяина сейчас, чем сидеть у себя в Атырау и ждать, пока вызовет. Ведь мои враги будут там, в Алма-Ате, накручивать его, сочинять разные небылицы. А он начнет накапливать страхи. Про заговоры, интриги».
В просторном, шумном зале ожидания столичного аэропорта его встретил верный Ербол. Он уже так раздобрел на мясных харчах, что Амантай, глядя на его широченное, круглое лицо, даже удивился: «Эка, как его разнесло. И куда дальше? И так уже поперек себя шире». Подумал, но поздоровался ласково.
