остаться здесь рядом со своими друзьями, а ты должен вернуться к сыну и жене.
– На меня всегда смотрят глаза твоей дочки и рвут душу, а сейчас ещё звучат предсмертные слова Тома. Я остаюсь, – решительно и громко ответил я.
Макс печально смотрел на меня, чувствуя во мне душевный надрыв и непробиваемое упорство, и поняв всю бесполезность дальнейшего разговора, сказал. – Не улетишь – погибнешь, – и быстро вышел из бункера.
– Правильно, Лексис, – сказал Мик. – Лучше умереть, чем трусливо покинуть поле боя.
– Зелен ты ещё, чтобы рассуждать о трусости, – урезонил Мика наставник.
Я ничего не сказал, взял лазерную винтовку и стал выискивать цель. Мои движения были точны. Найдя цель, я нажимал на курок. Мне удалось прострелить руку ещё одному снайперу и ногу офицеру. Артиллерийские установки вышли на позиции и открыли огонь. Я чувствовал, когда снаряды направлялись в меня, вовремя быстро убирал винтовку и менял бойницу. Один снаряд, чуть задев край бойницы, пролетел насквозь, задней стены у нашего бункера не было. Я улыбнулся, если бы детонировал, то меня уже не было. Игра в кошки-мышки со снарядами и лазерными лучами. Но конец близок в любом случае. Я старался только вести бой и больше ни о чём не думать, но всё-таки не мог полностью освободить своё сознание от мысли, что жить мне осталось десять или двадцать минут, пока транспорт вместе с Антоном не взлетит, и микрочип не разорвёт мою голову. Или не опередит меткий выстрел десантника.
Пожилой мужчина уже добрым взглядом оценивал мои действия. Он иногда тоже выглядывал в бойницу, но не надолго, чтобы луч снайпера или случайный снаряд не оборвал так легко его жизнь. А Мик сидел, прижавшись к стене, и всё нетерпеливо спрашивал, когда и ему можно будет вступить в бой. Опытный наставник приказал ему ещё в начале атаки не высовываться, пока он не даст команду.
– Сколько здесь в укреплениях есть снайперов с лазерными винтовками? – спросил я у пожилого бойца.
– Где-то пять, – ответил он, вопросительно глядя на меня.
– Мик, есть для тебя задание, – сказал я. – Беги по траншее вдоль укреплений, только не поднимай голову, и сообщи всем снайперам, что через приблизительно пять минут боезапас у артиллерийских установок закончится. К ним скоро подвезут новый боекомплект, но снайперы должны помешать их перезарядке. Понятно?
– Понятно, – парень посмотрел на наставника, и он кивнул головой. Мик выскочил из бункера.
– Так можно выиграть время. Без артиллерийского прикрытия десант не пойдёт вперёд.
Пожилой мужчина снова кивнул головой. Я немного перевёл дух. На самом деле на меня неожиданно взглянули глаза Младенца, наверное, Макс мне напомнил о них. Они смотрели на меня, а я смотрел на них и словно говорил им, что потерпите, осталось совсем немного, и я выплачу все долги, и, пожалуйста, оставьте мою душу в покое. А потом я продолжил бой. Нашёл новую мишень и тщательно прицелился, стараясь предугадать будущие движения десантника, когда благодаря очень слабому звуку шагов между разрывами почувствовал, что кто-то зашёл в бункер. Я подумал, что это вернулся Мик, и не стал отвлекаться, и уже готов был произвести выстрел, как неожиданно моё тело пронзила сильная боль, оно обмякло и опустилось на землю. Я не потерял сознание и сразу сообразил, что мои нервы парализовали шокером.
– Ты что делаешь, гад? – услышал я, как издалека, гневный голос пожилого человека.
– Я обещал ему, что он вернётся к жене и сыну, – ответил Антон.
Мой разум пронзила страшная ненависть. Кто ещё мог так поступить со мной? Только Антон – мой злой рок. Почему я никак его не убью? Жалею себя? Нет. Жалею его и не убиваю. А он продолжает издеваться надо мной.
– Друг, так надо. Лексис должен вернуться домой, а мы должны защищать революцию, – успокаивающе прозвучал уже голос Макса.
Меня, как мешок взвалили на плечи, и тут раздался взволнованный голос Мика, вбежавшего в бункер, – Лексис ранен?
– Да, – ответил пожилой революционер, – передай мне винтовку.
Меня быстро понесли по траншее к подземному комплексу, а потом, не меняя темпа, к ангару. А я смотрел мутными глазами вниз, не способный не то что пошевелиться, но даже произнести слово. Но мысли у меня кипели от негодования и бессилия. Почему за меня все решают? Антон, но тут всё ясно, я – его шахматная фигура. Но почему Макс и пожилой революционер? Почему никто не хочет, чтобы я выбирал сам – жить мне или умереть? Я что – идиот? Почему Мик может умереть, а я нет? Неправильно, я должен умереть, а Мик должен жить. Он молод и ничего в жизни ещё не видел и не почувствовал. А у меня было всё – и любовь и ненависть, и глаза Младенца.
Антон знал, что я способен слышать, но ничего не говорил. Он быстрым, но равномерным шагом, распределяя силы, нёс меня к космическому транспорту, чтобы как можно скорее покинуть это место, где скоро будет властвовать война. Макс тоже молча шёл рядом, я слышал его шаги. Подойдя к кораблю, Антон аккуратно посадил и прислонил меня к стоящему рядом с транспортом ящику.
Так значит, летим на Европу? Решение окончательное? – услышал я чей-то вопросительно-недовольный голос. Наверное, командира корабля.
– Да, другого варианта нет. Я вас смогу защитить только несколько минут, а потом могу сам стать опасностью для вас. Всё может случиться. Мы должны успеть разогнаться и уйти от десантных кораблей. И как можно дальше, – ответил Антон.
– Он прав, – подтвердил Макс. – Любой другой вариант несёт смерть или плен для пассажиров и экипажа транспортного корабля. Укрыться поблизости негде, а частые разгоны и торможения просто съедят топливо, и вас, в конце концов, обнаружат.
– Траекторию полёта вычислили, программу загрузили? – спросил Антон у командира.
– Да, можно взлетать, – тем же недовольным голосом ответил он. Я его понимал. На Марсе идёт война, а тут лететь в такую даль, обрекая себя, как минимум, на пять месяцев бездействия.
– Взлетайте, время не ждёт, и удачного полёта к Европе, – сказал Макс.– Прощай, Антон. Больше мы с тобой не увидимся.
– Может всё-таки с нами, Макс?
– Моё место здесь, ты сам это понимаешь. Знаешь, Антон, моя вера в тебя ещё не совсем умерла.
– Спасибо. Я хотел бы с тобой встретиться, когда всё закончится.
– Удачи тебе.
– И тебе. Тебе удача особенно пригодится.
– И счастья тебе, Лексис, и твоим любимым. Береги их, – сказал Макс, обращаясь ко мне, не способному ответить. Никогда я не проклинал так своё бессилие.
Антон снова поднял меня и с помощью командира
