Сугимото-сан, которым пугали меня Дмитрий с Алексеем, оказался молодым и довольно симпатичным самураем. Как все самураи, он носил меч и был «психом». Отличие крылось в тубе, постоянно висевшей у него на поясе. Внутри нее скрывался документ, приказывавший Сугимото любой ценой найти следы капитана Немо в Калифорнийском протекторате или заполучить убедительные доказательства того, что их там никогда не существовало. Императорская печать на документе делала Сугимото самым важным лицом на «Зеноне», даже капитан нашего скоростного дирижабля в силу политических соображений склонялся к тому, чтобы выполнять все касающиеся миссии распоряжения японца.
Когда острова метрополии исчезли за горизонтом, Сугимото отчего-то обратил свое внимание на меня, только выбравшегося из каюты и еще не набравшего прежней формы.
– Сударь практикует стилевидение?
Этот вопрос, заданный на русском языке без малейшего намека на акцент, прозвучал тогда, когда я поднялся на верхнюю платформу «Зенона», чтобы подышать свежим воздухом. Конечно, на нижней палубе воздух тоже был свеж, но оттуда хорошо просматривалось море, от которого у меня начиналась вовсе не свойственная мне морская болезнь.
Я оглянулся и увидел улыбающегося Сугимото, сидящего на циновке, расстеленной прямо поверх покрытого коркой льда металла. Вокруг циновки лед уже успел подтаять, талая вода вопреки силе тяжести вытекала из лунки и выливалась за борт.
– Да, сударь, – пожалев, что на японском знаю только десяток самых простых слов, ответил я, в знак почтения перед его психотехническими способностями проделав Малый Поклон. – Но я только подмастерье, получивший меч в начале года. Мне еще предстоит многому научиться.
– Полноте, – небрежно произнес Сугимото. – Я вижу по вашей ауре, что талантом вы не обделены. Ваша способность может принести немалую пользу нашему общему делу. Не стесняйтесь применять ее в Америке как можно чаще, а если кто-то посторонний начнет при этом задавать лишние вопросы – ссылайтесь на мое распоряжение. Думаю, этого должно хватить – мне отчего-то кажется, что в Сан-Франциско удача вам улыбнется.
– Пусть она улыбнется всем нам, – выдохнул я. Моего умения вести учтивую беседу хватило только на эту фразу.
Наверное, Сугимото-сан счел ее подходящей.
– Идите, юноша, вам предстоят великие свершения – я это вижу, причем достаточно четко.
Вернувшись в каюту, я первым делом поинтересовался у Дмитрия, нет ли у него каких-либо сведений относительно психотехнических способностей этого Кодзо Сугимото. Очень уж мне показался знакомым этот странный, не слишком сфокусированный взгляд – примерно так на меня время от времени смотрел профессор Воронин, что-то похожее проскальзывало в глазах у опьяненной собственными способностями Ксении…
– У нас нет сведений на этот счет, – сверившись по выданному Платоном Эдуардовичем реестру, ответил Дмитрий. – Получить подобную информацию всегда нелегко, многие государственные служащие, в особенности японские, предпочитают хранить свои способности в тайне. Это у нас Департамент Психотехники настаивает на обязательном лицензировании всех психотехнических умений, как будто бы это способно предотвратить преступления с их применением. Так что не исключено, что ты прав, – это многое объясняло бы. Эмиссар с возможностью заглядывать в будущее – довольно удачный дипломатический шаг.
– А как тогда быть с предсказанием великих свершений? – на всякий случай поинтересовался я. – Не то чтобы я верил в особенность своей судьбы, просто этот момент тоже следовало проанализировать.
– Какие свершения ты считаешь великими? – фыркнул напарник. – Думаю, он просто пытался воодушевить тебя на свой самурайский манер. Нам предстоит нудная работенка в чужой стране, а не серия подвигов, специально дожидающаяся нашего с тобой прилета.
Я и без психотехники видел, что Дмитрий нервничает. Не просто нервничает, а еще и пытается это скрыть.
– Сначала ты падаешь в обморок на стрельбище. – После того как я пристал к напарнику, тот соизволил объясниться. – Затем твой рассказ про прилетевшую к нам в школу девушку, тоже упавшую в обморок. Заметь, до этого момента, то есть более двадцати лет, Поликарп Матвеевич ни разу не брал в школу учениц! Платон Эдуардович, со своим предсказанием неприятностей – между прочим, уже начавшим сбываться, – теперь еще твой самурай… Мне все это не нравится. Такое количество совпадений наводит на мысль, что вокруг действительно происходит что-то неестественное. А я не люблю, когда меня вынуждают играть вслепую. Напомни мне, пожалуйста, чтобы по возвращении на Цусиму мы обратились к Жукову. Гроссмейстер осмотрит тебя, а потом все объяснит. Быть не может, чтобы он не был в курсе. «Психи» его уровня всегда в курсе того, что творится в их непосредственном окружении.
Где-то вдалеке прогремела пушка – ошибиться, принять за выстрел какой-либо другой звук было совершенно невозможно. Дмитрий прервал монолог и внимательно посмотрел мне в глаза.
– Это может быть корабль, наткнувшийся на субмарину, – сказал он уже совсем другим голосом. Теперь в его интонациях угадывалась решительность – совершенный антипод той эмоции, которая владела им менее минуты назад. – Или очередная схватка англичан с японцами. В любом случае нам надо пойти и посмотреть на это внимательнее.
Гонку по коридору до лестницы, ведущей наверх, мне удалось выиграть, зато когда мы оказались на верхней платформе, выяснилось, что Дмитрий сумел прихватить подзорную трубу – инструмент, в котором он совсем не нуждался, но без которого мне здесь было совсем нечего делать.
– На горизонте густой дым, – сообщил нам Островский, оказавшийся наверху раньше нас. – Пока что это совершенно непохоже на стиль Немо, тот действует намного тише и аккуратнее. Скорее всего, британцы обогнули Калифорнию с юга и напали на конвой очередного каравана.
– Капитан Островский прав, – подтвердил Сугимото, так и не поменявший позы с момента нашей последней встречи. – Это наш караван. Я подозреваю – только подозреваю! – что человек, которого вы называете капитаном Немо, ставит целью полностью перекрыть все морское сообщение между метрополией и протекторатом. И мне кажется удивительным, что в тех случаях, когда каравану удается от него скрыться, вмешиваются англичане. Все это очень смахивает если не на прямой сговор, то на совпадение конечных интересов как минимум. Прошу учесть этот момент, особенно когда будете заниматься поисками в Калифорнии.
Из огромного дымового облака на нас вылетел боевой дирижабль средних размеров. Честное слово, если бы незадолго до этого я не гостил на «Дежневе» и «Бироне» – обязательно испугался бы, даже несмотря на раскраску, выдающую наше российское происхождение, а также эмблему международной Комиссии на рулях высоты.
– Это называется прагматичностью. – Сугимото внимательно посмотрел на приближающийся корабль. – Нападая на транспортные корабли, англичане пытаются лишить нас средств для дальнейшей обороны территории, находящейся под нашей официальной защитой. До чего же это низко и безнравственно!
Поскольку среди нас англичан не было, в дискуссию о методах ведения войны никто не вступил. Дирижабль англичан совершил маневр и прошел чуть выше и чуть правее нас. «Зенон» лишь слегка встряхнуло, когда две Воздушные Ловушки, окружавшие корабли и позволяющие им быть управляемыми, столкнулись. На секунду поток ледяного воздуха проник внутрь защитного кокона, окатил всех поднявшихся на верхнюю платформу. Если бы не вбитый в школе контроль над собственной терморегуляцией, я бы не только замерз, но еще и прилип к металлическому ограждению.
– Один – ноль в нашу пользу, – прокомментировал Дмитрий, отворачиваясь от дымовой завесы, за которой велись боевые действия.
Сугимото довольно улыбнулся.
– Нам просто повезло, что два маневровых кокона встретились именно таким образом, – быстро заявил Островский. – Ведь правда же, Сугимото-сан? Только чистой случайностью можно объяснить, что наша Воздушная Ловушка полностью уцелела, а британская распалась на составляющие.
Англичанина развернуло на сто градусов, повело юзом. В ближайшие два или три часа корабль был беззащитной игрушкой ветров. В «Истории воздушного флота» черным по белому писано, что на создание Воздушной Ловушки для обыкновенного дирижабля уходит часовая работа двух хороших психотехников, для военного – в зависимости от количества специалистов, слаженности действий и выбора модели кокона, ибо то, что годится для гражданского дирижабля, военному кораблю – готовая и неотвратимая смерть.
– Нам действительно очень сильно повезло, – с готовностью подтвердил Сугимото, и мы с радостью тут же ему поверили. Сочувствовать англичанам в присутствии этого самурая казалось совершенно неуместным.
