– Где Рихард?
– Остался у входа. Позвать?
– Не стоит.
Тамм посмотрел на Машу, которая, расслабленно сидя в кресле, прислушивалась к их разговору. Она не испытывала страха, скорее чувствовала интерес к происходящему. Глядя в его лицо, Маша не дрожала, как многие, от отвращения, напротив, взгляд ее был холодным, но в нем сквозило сочувствие, что очень не понравилось Тамму. Он не привык видеть в глазах людей жалость к себе. Участливость – чья угодно – к его увечьям раздражала его, поэтому он гневно оскалился, желая напугать ее. Однако у него ничего не получилось, Маша не изменилась в лице, продолжая полностью контролировать свои эмоции. Она даже легко улыбнулась, словно поняла, чего хотел от нее добиться старик.
Рассматривая Тамма, Маша молчала, все остальные тоже не предприняли попыток как-то начать разговор. Хотя каждый понимал, что хозяином положения является Тамм и именно он должен подать знак к началу беседы. Прихрамывая, Тамм подошел к дивану и легким движением руки пригласил Машу последовать его примеру.
– Итак, – протянул он глуховатым, слегка охрипшим голосом, – вы – сестра Максима?
Маша нервно потерла ладони, вдруг испугавшись его тона, оперлась локтем о мягкий подлокотник дивана и кивнула.
– Да, – коротко ответила она и замолчала.
Она вдруг поняла, что Тамм тоже не знает, в каком ключе вести беседу, и улыбнулась.
– Вижу, вам весело! – вспылил Тамм, обрадовавшись тому, что девушка дала ему зацепку и он может излить на нее всю свою ярость.
– Не грустно, – с вызовом произнесла Маша и боковым зрением увидела, как улыбнулся Берт, услышав ее слова. – Но я догадываюсь, что ваше настроение отличается от моего.
– Вы весьма наблюдательны, дорогая, – Тамм также улыбнулся, посчитав, что его злость выглядит нелепо. – Похоже, у вас с братом много общего. Он тоже отличался завидной проницательностью и умел многое замечать.
– К сожалению, я понятия не имею, каким был…
– Был? – перебил ее Тамм.
– Или есть, – усмехнулась Маша. – Мы не знакомы! Я знаю, что вы пригласили меня к себе, – в голосе ее прозвучала насмешка, – чтобы поговорить о Максиме. Но вряд ли я чем-либо вам помогу. Мы никогда не встречались!
– И вы узнали о нем лишь несколько дней назад, – «подсказал» ей Тамм, облизал губы и задумался. – Я знаю историю вашей жизни. Смерть матери, разлука с братом, удочерение – и полное неведение. Ваши приемные родители поступили жестоко, не сказав вам правду.
– Они – мои настоящие родители, – мягко поправила Тамма Маша и надменно добавила: – И я считаю, что у вас нет права осуждать их. В конце концов, наша личная жизнь вас не касается!
– Начинаете кусаться?
– О, вовсе нет, господин Тамм! Я не имею привычки хамить незнакомым людям. Говорите: что вам от меня нужно? Знаете, у меня не так уж много времени, чтобы тратить его впустую!
Единственный глаз Тамма заблестел: он увидел перед с собой сильного противника, с которым приятно вступить в противоборство. Девушка понравилась ему – как внешне, так и характером. Она очень напоминала Максима: такая же гордая и одновременно мягкая. Тамм любил, когда в натуре человека присутствуют контрасты: сила уравновешивается терпимостью, красота – умом, а жестокость порою уступает место снисходительности. Такие черты характера всегда привлекают, потому что в них нет прозрачности и излишней прямоты, вызывающих скуку. Контрасты позволяют каждый день узнавать о человеке нечто новое и жаждать общения с ним. Но, с другой стороны, отсутствие постоянства не позволяет полностью понять того, кто находится рядом с тобой. Из-за этого и случаются ошибки, приводящие к самым страшным разочарованиям в жизни.
Именно из таких противоположностей, привлекавших и одновременно отталкивавших Тамма, состояла Мария. Нежная и упрямая, мягкая, но с суровым взглядом, она явно была умна и оттого опасна.
– Вы затягиваете начало, – сказала Маша, подавшись вперед, чтобы лучше видеть человека, нагло впившегося единственным глазом в ее лицо.
– Мне нужен Максим!
– Я также не отказалась бы увидеться с братом. Но, к сожалению, – а возможно, и к счастью, – не имею понятия, где он находится.
– Довольно иронии!
Тамм ударил тростью по стоявшему рядом с ним столику, и Берт сделал насколько шагов вперед, испытав странное желание защитить женщину, на которую была направлена его ярость. Но под пристальным взглядом босса он остановился.
– Вы – единственная нить, которая связывает Максима с его прежней жизнью, – сказал Тамм, испытующе поглядев на Машу. – Только благодаря вам у меня имеется возможность выйти на него.
– Каким образом? И почему вы так стремитесь отыскать человека, который не желает общения с вами? Он прячется от вас? – Маша усмехнулась и поднялась с дивана. – Немудрено. – Она с грустью посмотрела на него. – Вас невозможно не бояться. Даже я, человек, не имеющий отношения к тому, что произошло между вами и моим братом, испытываю страх. Зачем я здесь? Чтобы услышать, в чем конкретно провинился перед вами Максим? Но это не представляет для меня интереса.
Тамм громко рассмеялся, и смех его был злым и угрожающим. Маша вжала голову в плечи и испытала острое желание убежать из этой комнаты туда, где не было этого излучавшего ненависть старика, где можно было бы перевести дух и расслабиться.
Тамм, опираясь на трость, поднялся и подошел к Маше. Как циклоп, он просверлил диким взглядом уцелевшего глаза ее лицо.
– Напрасно! Он ведь – ваш брат! Всегда интересно знать, чем и как живут родственники. Но я не стану вам ничего рассказывать, лучше покажу, почему так жажду отыскать этого подлеца.
Он схватил Машу за локоть и потащил ее к двери. Она не сопротивлялась, спокойно шла рядом, несмотря на то, что его цепкие пальцы причиняли ей боль.
– Эдуард! – Берт преградил им дорогу, видя, что босс не в себе.
– Отойди! – прорычал Тамм, взмахнув тростью, и покачнулся, потеряв равновесие. – Не трогай меня! – крикнул он, когда Берт попытался поддержать его.
С трудом продвигаясь вперед, он провел Машу к комнате в конце коридора, открыл дверь и прошипел:
– Смотрите!
Маша с любопытством оглядела комнату. Это была обычная спальня – со светлыми стенами, большими зеркалами и двумя старинными шкафами. Больше в ней не было ничего особенного: ни фотографий, ни милых безделушек, украшающих любое жилище. Сухая, спокойная, стерильная комната. К тому же вид ее портила больничная койка, высокая и громоздкая. Единственным плюсом комнаты являлась деревянная терраса, украшенная цветами. У самых перил стояло инвалидное кресло, в котором сидела женщина. Маша не видела ее лица, лишь обратила внимание на ее неподвижные руки, лежавшие на подлокотниках, и светлые волосы, мягкой волной спускавшиеся на ее хрупкие плечи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
