– Нравится?
– По сердцу, красота! Кто же мастер?
– Как звать, не знаю. По дороге в Первопрестольную, вёрст тридцать от Твери, деревенька есть, там и купил у постоялого двора. Там вывеска ещё висит – курица на вертеле над очагом.
– Спасибо.
У Андрея мысль мелькнула, работу мастера он сразу оценил. Сундуки, где носильные вещи хранились, у богатых или состоятельных из моды выходили – мялись в них вещи. Пётр и его окружение из Голландии и Англии шкафы привезли. Стоит с мастером встретиться, поговорить – пусть столешницы делает, оптом, для Андрея. А его мастера опоры для стола делают – художественного литья чугун. Чугун тяжёлый, опору столу даёт, а верх инкрустирован – в Питербурхе такие столы в цене будут. Мало кто из дворян мебель из Москвы повезёт, ещё один промысел наладить можно. И краснодеревщику хорошо, и заводик в Протвине работой загрузить можно, не всё же им утюги лить.
Андрей руководствовался принципом – не класть все яйца в одну корзину. На пушках много не заработаешь, хотя сбыт отлажен, Пушечный приказ изделия его берёт. А с другими товарами вертеться надо, разворачиваться, ассортимент расширять, на шаг вперёд конкурентов идти.
К вечеру Андрей добрался до постоялого двора, где висела вывеска, описанная купцом. Уже наступили сумерки, он устал и проголодался. Поел с ездовым в трапезной и обратился к хозяину с вопросами:
– Скажи-ка мне, любезный… Мой знакомый купец днями купил у вас в деревне сундук. Не подскажешь ли, как мастера найти? Уж больно понравился, себе такой хочу купить.
– Отчего же не подсказать? По правой руке третий дом. Вдвоём они проживают, дед старый полуслепой и внук его, Никитка. Вот он деревом и занимается. Жить-то на что-то надо, вот и перебиваются.
– Спасибо.
Утром после завтрака Андрей направился искать мастера. А когда нашёл, очень удивился – им оказался щуплый подросток. Только кисти рук большие, с твёрдыми мозолями, как у взрослого мужика.
– Ты, что ли, Никита будешь?
– Я.
А голос ещё детский.
– Видел я вчера сундук у купца проезжего, понравился он мне. Твоя работа?
– Моя.
– Ещё какие-нибудь работы готовые есть? Полюбопытствовать хочу.
– Есть. Проходи в мастерскую.
Мастерской оказался сарай за покосившейся избой. Темновато, деревом пахнет. На стене на деревянных гвоздиках плашки небольшие – в ладонь, в две – висят. На каждой узоры затейливые, где цветы, где птицы диковинные.
– Можно взять?
– Бери.
Андрей рассмотрел рисунок, провёл пальцами. Подогнано хорошо, плотно, стыков не чувствуется. И рисунок хорош, у мастера явно есть художественный вкус. А то, что молод, даже хорошо, есть куда расти с опытом.
– Кто научил тебя?
– Дед, покуда видел.
– Родители где же?
– Сгинули от лихоманки в одночасье, я их и не помню. Дед мне за родителей.
Паренёк понять не мог, почему проезжий дядька интересуется им, а не его изделиями.
– Работать на меня хочешь?
– Это как?
– Я тебя на заводик свой отвезу, жильё дам. Инструменты с собой возьмёшь. Первое время столешницы делать будешь, а мои люди – ножки из чугуна. Знатные столы получатся.
– Нет, не могу. Куда же я деда дену? Он мне заместо отца, мне его досматривать надо.
– Первое время обустройся сам, потом деда заберёшь. Кто против?
– Не могу, денег на переезд нет.
– Я дам тебе аванс, оставишь деду. Через месяц-два приедешь, заберёшь его с собой.
Парень колебался.
– Да пойми ты, кто на проезжей дороге увидит твои работы? Только те, кто на постоялом дворе останавливается, да и то не все. У меня же условия для работы будут. Здесь, в сарае, у тебя темно, ослепнешь, как дед. И сбыт у меня хороший наладится, у тебя голова о том болеть не будет. Ты делаешь – я забираю и плачу.
Андрей был настойчив. Парень – самородок, в деревне сгинет в безвестности, а ведь может известным стать, талант развить. Андрей не исключал, что в дальнейшем он перевезёт парня в Питербурх, когда сам отстроится. Там откроют художественную школу, и можно будет туда его определить. Любой алмаз огранить надо, тогда он бриллиантом станет, засверкает. А у Андрея был нюх на людей, искусных в ремесле. До сих пор он не ошибался.
– Хорошо, согласен, – наконец решился паренёк. – Только мне деду надо деньги оставить, много.
– Сколько?
– Ну, алтына два.
Андрей чуть не рассмеялся. Для парня два алтына – много! Но, с одной стороны, это даже хорошо, не избалован парень, цену деньгам знает.
Андрей отсчитал рубль медяками и вручил деньги Никите:
– Держи, деду оставишь. Постоялый двор с трапезной рядом, пусть обедает там. На месяц хватит, а там или перевезёшь его, или заработаешь и отдашь.
– Когда ехать?
– Сейчас, со мной. Часа на сборы хватит? Инструменты бери – это главное. Одежонку тебе справим.
– Как-то неожиданно всё… Жил себе спокойно – и вдруг переезжать. А ну как мастерам не понравлюсь, травить начнут?
– Заводик мой, я там командую. А краснодеревщик ты там один будешь. Сам сырьё заготавливать будешь, сушить, сам инкрустации делать. Но бездельничать или вино пить я не дозволяю.
– Не бездельник я.
– На постоялом дворе меня найдёшь. Поторапливайся!
Андрей вернулся на постоялый двор, подошёл к хозяину:
– Никиту я с собой забираю, у меня работать будет. Деда пока здесь оставляю, его он позже заберёт. Денег я им дал, так что ты корми старика, не обижай.
– Как можно, барин? Свой ведь, деревенский. Обиходим.
Никита пришёл через час, когда Андрей уже начал беспокоиться. В руке он держал деревянный сундучок с инструментами.
– Едем?
Вещи Андрея уже лежали в возке, кучер запряг лошадь.
Они сели, возок тронулся. Никита обернулся, долго смотрел на родной дом, исчезающий вдали, украдкой смахнул слезу.
– Я ведь дальше деревни своей не был никогда, – смущённо признался он.
– Ничего. Обвыкнешься, мир посмотришь, города большие. У тебя способности есть, их развивать надо. А в деревне зачахнешь.
К исходу третьего дня они добрались до Москвы. Никита не переставая крутил головой по сторонам:
– Надо же, дома какие высокие! Три дома, и все друг на друге!
– Ты счёту обучен?
– И письму тоже. К дьячку местному ходил, – гордо ответил Никита. И гордиться было чем: не всякий взрослый умел читать, писать и считать.
Когда они подъехали к дому, Андрей сказал Макару:
– Помести в людскую, не обижай, корми, как всех. И ещё вот что: возьми рубль, своди его на торг или другого кого пошли – пусть парня оденут. Рубаху новую, штаны, сапоги – не след ему в заячьих поршнях ходить.
– У нас жить будет? – поинтересовался Макар, наверное, приревновал Никиту к своему племяннику.
– Нет. Через несколько дней в Протвино отвезу, там работать будет. Он мастер по дереву, руки из нужного места растут, способности большие. Поработает, погляжу на умение. Ежели в труде упорен – учителя найду, выйдет из него толк.
– Надо же! А с виду – пацанёнок! – удивился домоправитель.
А Андрей засел за эскизы – не ехать же в Протвино впустую. Мастера отвезёт, литейщикам работу даст.
К вечеру стук в дверь раздался.
– Входи! – Андрей думал, что это явился Макар.
Но вошёл Никита.
– О, брат! Да тебя не узнать!
Никита был весь в обновках: рубаха лазоревая, ситцевая, штаны суконные в сапоги короткие заправлены.
– Обновки показать хочу, с Макаром на торг ходил. У! Не мыслил даже, что такие торги бывают – за день и не обойти. Спасибо, хозяин!
– Ты мне не холоп, я тебе не хозяин, – строго ответил Андрей. – Мастеровой ты отныне человек. В Протвине работать будешь, это недалеко от Первопрестольной.
На столе лежали бумаги с эскизами – Андрей делал наброски чугунных ножек для столов.
У Никиты загорелись глаза:
– Барин, позволь полюбопытствовать?
– Дозволяю.
Никита подошёл к столу, посмотрел один лист, другой, третий…
– Это что будет?
– Ножки, опора для стола. А столешницу ты делать будешь.
– Красиво получится!
– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Вот сделаем первый, тогда и полюбуемся. Ступай!
– Можно мне завтра на торг сходить?
– Зачем?
– У златокузнецов изделия видел рисунка дивного. Хочу ещё раз посмотреть, запомнить.
– Дело хорошее, дозволяю. Только зайди ещё в угол, где коврами персидскими торгуют, на них тоже орнаменты интересные. Назад дорогу найдёшь, не заблудишься?
– Запомнил уже, у меня память хорошая.
Никита поклонился и вышел.
Андрей был доволен. Парень даже из бытовой ситуации – покупки обновок – извлёк пользу, узоры для работы присмотрел. Ох, не зря он его с собой взял!
Неделю Андрей делал эскизы, вариантов восемь сделал. Надо потрафить вкусам богатых покупателей. Пушки – производство масштабное, серийное, тут не до красоты. Орудие должно надёжно служить солдату, выполняя своё единственное предназначение – стрелять. Мебель же должна каждодневно радовать глаз, вызывая зависть и восхищение гостей, ублажать сознание хозяина, подчёркивая его удачливость – даже избранность. А как же, ручная работа! Столешницы разные, так и ножки должны быть отличные от других. Конечно, для каждого стола чугун в единственном экземпляре не отольёшь, делать формы по деревянной модели и долго и дорого.
