- Так, - погрозил мне пальцем Всеволод Михалыч. – Завтра всех соберешь, помоешь, разбудишь, и только попробуйте мне «Локомотиву» проиграть. А я домой поехал. Нужно в голове игру сегодняшнюю переварить. Провожать не надо. Сам! И зачем мы сегодня так первую сборную обидели? А?
- «Малыш»! – Крикнул я своему юному другу. – Вызывай такси, я сейчас, пока остальные не видят, Михалычу помогу до машины дойти. Сева потом обсудим, зачем первая сборная нам так проиграла. Утро вечера мудренее.
- За котов, - кивнул головой очень расслабленный главный тренер.
На улице же стояла замечательная декабрьская погода, чистое усеянное звёздами небо, бодрящий морозец градусов пять или шесть. Вдали мерцало огнями главное здание МГУ, как бы намекая, что главные победы ещё где-то далеко впереди, а я стою с Борей Александровым у самого начала долгого тернистого пути.
- Опять с Алёнкой поцапался, - признался Боря.
- Чтоб в шестнадцать лет да с девчонкой своей поссориться? Быть такого не может, - засмеялся я. – Что Москва ей понравилась? Хочет, чтоб ты сюда побыстрее перебрался, а потом она к тебе приедет, поступит в балет на льду, ведь в фигурном катании у неё перспектив нет, и вы будете жить поживать, да добра наживать? Так?
- Откуда ты знаешь? – Опешил «Малыш».
- С точки зрения банальной эрудиции весь цинизм элементарных помыслов сводится к тому, что рыба ищет, где глубже, а человек, где больше перспектив. – Я тяжело вздохнул, ведь тоже уже подумывал о Москве. - Пошли команду загонять под одеяло, хватит гулять, завтра играть!
***
Во вторник в полдень, 14 декабря, спустя два дня после оглушительной победы второй олимпийской сборной СССР над основной главной командой страны, в здании на Лужнецкой набережной №8, где прописался Спортивный комитет СССР, состоялось заседание Федерации хоккея. Ещё в субботу такое собрание спортивных чиновников рассматривалось как простая ненужная формальность. Президиум должен был за пять минут утвердить состав хоккейной сборной к традиционному турниру приз «Известий», и пойти отметить это дело всем тем, что не принесёт непоправимый вред здоровью. Но накануне в понедельник все центральные газеты, как по команде сверху выпустили отчёт о прошедшем матче. От сборной Чернышёва и Тарасова ретивые корреспонденты не оставили ни рожек, ни ножек.
«Как главная хоккейная команда, состоящая из одних чемпионов мира, которая уже неделю готовится к ответственному турниру, умудрилась разгромно проиграть сборной собранной за один день?» – вопрошали разом бронзовые, серебряные и золотые перья журналистики. «Кто позволил товарищу Тарасову сделать из сборной филиал своего ЦСКА?» - писали спортивные аналитики попроще. «Не пора ли Федерации в преддверии Олимпиады в Саппоро навести порядок в нашем отечественном хоккее?» - били в набат в заводских многотиражках.
Из-за такой шумихи, которую возможно организовали и по команде сверху, на заседание приехали все кто, так или иначе, отвечал за советский спорт. Председательствовал за большим длинным столом Сергей Павлов, который несколько лет назад из кресла первого секретаря ЦК ВЛКСМ прыгнул на тёплое место руководителя Спорткомитета при Совете министров СССР. Наверное, руководя комсомолом, Сергей Павлович здорово играл во что-то спортивное. Рядом с ним по правую руку сидел Валентин Сыч, начальник управления зимних видов спорта. Прикрывал тело председателя слева – Андрей Старовойтов, ответственный секретарь Федерации хоккея, который ещё 1946 году успел поиграть вместе с Севой Бобровым в этот жесткий мужской вид спорта. На отдельном месте ближе всех к президиуму сидел Александр Яковлев. Он сейчас возглавлял отдел пропаганды, и подчинялся персонально серому кардиналу Кремля Михаилу Суслову. Напротив него что-то черкал в блокноте Виталий Смирнов, один из заместителей Павлова. Дальше по обеим сторонам стола сидели ещё какие-то неизвестные мне товарищи, и в самом конце, как на скамье подсудимых разместили заслуженных тренеров Аркадия Чернышёва и Анатолия Тарасова.
Кроме этого длинного стола, за которым теперь решалась судьба главной команды страны, у стены был выставлен ряд стульев. На эти места снисходительно пустили журналистов и меня со Всеволодом Михайловичем. Вообще-то с Бобровым должен был прийти второй тренер Николай Пучков, но Николай Георгиевич с Севой вчера разругался вдрызг и уехал в Ленинград, увезя с собой вратаря Шеповалова. Поэтому Михалыч для моральной поддержки пригласил меня, но предупредил, чтоб я был нем, как рыба. Я же ответил, что по последним данным учёных, рыбы общаются между собой. На что Бобров возразил, чтобы я это делал, так же как и они, про себя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Почему в сборной СССР нет ни одного хоккеиста из горьковского «Торпедо», кроме вратаря Коноваленко? – Рыкнул горластый Виталий Смирнов, приподняв свежий номер «Советского спорта», где наша хоккейная дружина уже красовалась на первом месте перед декабрьской паузой.
____________________И_____В____Н____П____РАЗНИЦА____ОЧКИ
Торпедо (Г.)_________20____15____3_____2_____97 – 56______33
ЦСКА (М.)___________19____14____3_____2____121 – 60______31
Динамо (М.)_________21____13____4_____4_____81 – 54______30
Спартак (М.)_________20_____9____2_____9_____70 – 72______20
Химик (Вск.)_________20_____7____0____13_____60 – 77______14
Крылья Советов (М.)__20_____6____2____12_____66 – 85______14
СКА (Лен.)___________20_____6____2____12_____59 – 87______14
Трактор (Чел.)________17_____4____5_____8_____54 – 75______13
Локомотив (М.)_______19_____3____1____15_____44 – 89______7
- Ну и что?! – Гаркнул упрямый как танк Анатолий Тарасов. – У нас игра в запасе и больше заброшенных шайб, и вообще, причём здесь первое место этого «Торпедо»? У них состав малоопытный. Я считаю, для сборной они ещё сыроваты!
- Для сборной сыроваты, а твой ЦСКА драть и в хвост и в гриву самый сенокос? Парадокс! – Продолжил наседать Смирнов. – У них в команде один бугай, мордатый такой, бегает, всю твою хвалёную защиту по лавку загнал! Чем этот верзила тебе в сборной не угодил?!
«О и меня помянули добрым словом, - улыбнулся я. – Мордатый бугай – это я. Тем более сегодня у меня ещё один фингал под левым глазом вырос, только-только под правым зажил, как новый намалевали. Вот морда лица и стала ещё шире. Вчерашняя игра с «Локомотивом» тяжело далась. Одна половина команды вышла с похмела, другая половина после воскресной игры физически и эмоционально истощенная. Еле-еле 1 : 3 обыграли аутсайдера чемпионата. Кстати, третий гол в матче я забил, пока мне били в глаз, в пылу борьбы, конечно».
Затем на Чернышёва и Тарасова посыпались новые обвинения, например, что на прошлом чемпионате мира сборной Чехословакии одну игру проиграли, и одну свели вничью и отдали им неофициальный титул чемпионов Европы. Было время, когда на чемпионатах мира специально высчитывали матчи только между европейскими командами и выявляли чемпионов старого света. Потом стали припоминать и совсем мелкие обиды, в частности грубость товарища Тарасова, кого он как назвал или обозвал. Что характерно на все выпады резко реагировал только Анатолий Владимирович, а вот Аркадий Иванович все больше молчал и иногда кивал головой.
- В общем так, товарищи заслуженные тренеры СССР, - встал невысокого роста Александр Яковлев из отдела пропаганды. – Следующий 1972 год – это год пятидесятилетия создания СССР. И мы не имеем права рисковать проигрышем Олимпиады и чемпионата мира в Праге. Воскресная игра показала, что методы работы Тарасова и Чернышёва устарели, поэтому в ЦК есть такое мнение назначить главным тренером сборной Всеволода Михайловича Боброва. Попрошу высказываться.
- Севку?! Главным тренером сборной?! – Вскрикнул Анатолий Владимирович. – Да вы с ума сошли! Кого он в последние годы тренировал?! Нет, вы скажите?! Кого?! – Тарасов вдруг пошатнулся и, схватившись за сердце, медленно присел на стул.
- Есть более конструктивные возражения? – Безэмоционально спросил Яковлев.
