— Я пытался. — Лекс вылезать из воды явно не собирался, но чтобы не орать на всю округу, подплыл поближе и теперь дрейфовал на спине, глядя в небо. — Но как оказалось, когда тебе не снятся кошмары, ты спишь как свеженький труп.
— Спасибо за лестное сравнение. — Комок земли звучно шлепнулся на грудь Лекса, который от неожиданности слегка самопритопился. Над водой мелькнули его ноги, облепленные мокрыми штанами, и тут же с бульком исчезли.
Сполоснув руки, я забралась на плакучую иву, росшую под углом над водой и, достав из кармана заранее припасенные камешки начала методично расстреливать проводника. Попала всего пару раз, но удовольствия получила достаточно.
В очередной раз вынырнувший дион недовольно отфыркнул налипшие на лицо волосы и с подозрением уставился на мою личность. Я улыбнулась и продемонстрировала ладони, мол снаряды закончились.
— Ну, теперь, когда ты знаешь кто я, ты скажешь мне зачем тебе в Горду. — Полюбопытствовал Лекс, проплывая под моей ивой.
— Неа. Надо мне туда, и все. Зачем тебе?
— Мне любопытно.
— Это не причина. — Улыбнулась я. — По крайней мере, для меня.
— Ладно. Тогда, откуда ты? — Дион не смотрел на меня, он вообще закрыл глаза и нежился в воде. Я крепко пожалела, что не могу достать еще один комок земли — такая замечательная позиция!
— Издалека, оттуда где про дионов ничего не слышали. А у всех дионов глаза фиолетовые? — Лекс усмехнулся с какой-то смесью досады и огорчения.
— Нет, обычно они карие или черные, иногда синие, если в роду были эльфы, насколько я знаю, фиолетовые только у меня. Хорошо хоть цвет достаточно темный и обычно воспринимается всеми как черный, а то меня бы поисковый отряд в два счета схватил. Можно сказать, что это моя особая примета. А там, откуда ты родом, у всех такой вредный характер?
— Нет. Я в своем роде уникальна. — А что? Можно и похвастаться, пока никто не видит. — Мы сегодня поедем дальше, или как?
— А смысл? — Философски вопросил дион, продолжая провоцировать меня на гадость — смотреть как он спокойно плавает сил моих уже не было. — Все равно уже вечер, скоро стемнеет, а до ближайшей нормальной стоянки или селения мы доскакать явно не успеем. Так что можешь идти разжигать костер.
— Что-то мне не хочется пожар устраивать, может ты сам?
— С чего бы вдруг? — Ехидно оскалившись спросил Лекс и не думая вылезать на сушу. Этак у него и жабры с хвостом отрастут.
— Ну, хоть и с того, что я тебя наняла….
— Как проводника-охранника, что-то я не припомню своего согласия быть твоей нянькой. — Такс. Бунт? Ню-ню.
— Ну, а если принять во внимание тот факт, что я тебе жизнь спасла? — Дион хмуро полюбовался на мою ласковую улыбку и, мрачно вздохнув, поплелся на берег.
— Только не думай, что я теперь буду в твоем вечном услужении. — Мрачно ткнул он в меня пальцем и, хлюпая мокрыми штанами, поплелся на поляну.
— Конечно-конечно! — Легко согласилась я, спрыгивая на землю и подхватив обувь, поспешила догнать явно раздраженного и лохматого даже в мокром состоянии Лекса. — Кстати, а чего ты в штанах плаваешь, больше не в чем? — Кивнула я на его мокрую одежду. Дион остановился и все также мрачно глядя на меня сказал:
— Стираю я их, ясно? — Не думаю, что ответ был ему нужен, потому что он тут же резко развернулся и скрылся в кустах.
Не смотря на его бухтение и недовольство, к ночевке мы подготовились достаточно быстро, конечно, если бы я действительно помогала, а не маялась дурью, то устроились бы мы гораздо быстрее. Но как, скажите мне, удержаться и не прогуляться по лесу, не полюбоваться на мощные разлапистые деревья и зеленую травку? Тем более, когда альтернативой такому блужданию является нарезка картошки или обустройство спальников.
Когда я вернулась на поляну, то костер уже весело потрескивал, а в котелке булькала похлебка (несмотря на неприглядный вид удивительно вкусная, Лекс оказался потрясающим поваром), дион сидел рядом и равнодушно ворошил угольки. При моем появлении он только недовольно фыркнул и метнул в меня яблоко. Понятно. Значит еда будет еще не скоро.
Вгрызаясь в сочный фрукт, я уселась прямо на землю и какое-то время молча созерцала пляшущее пламя. В голове роились мысли, настойчиво напоминая, что пора бы уже всерьез задуматься о причинах появления в другом мире и способах, как из этого самого мира выбраться. Но это были требования разума, душа же протестовала и требовала остаться, наплевав на то серое и скучное существование, что ждало меня по возвращению. Конечно, я понимала, что в своей "безликой" жизни виновата отчасти и сама, но не смотря на многочасовые ночные бдения и размышления о том как обрести себя и почувствовать единение с родным миром, все предпринятые действия оказывались тщетными и я который раз убеждалась, что с памятью ушла и принадлежность к той среде обитания, в которой меня родили и вырастили.
В очередной раз разочаровавшись в окружающих и почувствовав себя лишней на этом маскараде жизни, я сбрасывала свою маску развеселой студентки и выматерив напряжение, садилась за компьютер. Сидя перед заметно мерцающим монитором и бродя во всемирной паутине в поисках подходящего настроению чтива, я со странным мрачноватым удовлетворением понимала, что сброшенная маска оставила ощутимые отпечатки на моей личности, и эти следы абсолютно мне не мешают. Наоборот, они делают меня сильнее и наиболее устойчивой к окружающей среде, и даже эмоции, которые раньше приходилось прятать и мучительно сдерживать, теперь с легкостью трансформируются, приобретая удобную форму язвительности со значительной долей пофигизма.
Мне повезло, что в какой-то момент времени я просто смирилась со своим новым Я, и начала получать удовольствие от собственных изменений вместо того чтобы рвать волосы и выть на луну в бессилии от невозможности вернуть все обратно. (Хм… Если бы я еще знала это "обратно".)
Только спустя пару месяцев мой разум полностью осознал, что изменение Я было больше похоже на битву двух враждующий личностей, и не прекрати я вовремя борьбу с собой, то быть бы мне в комнатке с мягкими стенами.
Опять же, если бы мне хватило сил отстоять собственную робость и душевную ранимость, то вряд ли бы я сидела сейчас так спокойно. Скорее всего, мою крышу сдуло бы в тот самый момент, как в темноте сверкнули драконьи глаза, ну, во всяком случае, отнестись к перемене мира со всего лишь сорокаминутной истерикой мне бы не удалось точно. Странно, но та откровенно стервозная, злорадная и довольно самолюбивая натура, которая так старалась вытеснить застенчивость и смирение с окружающей действительностью появилась только вместе с первым сном о Веларии. Тогда мне сказали, что это банальная реакция на потерю памяти, и на самом деле ничего необычного в этом нет. После аварии я с радостью в это поверила, а вот сейчас меня начали одолевать сомнения — очень уж резко началась борьба одного Я с другим. Просто в один миг, после очередного сна я проснулась и почувствовала жуткое раздражение на собственную, как мне тогда показалось, мягкотелость. При чем, до этого все меня в себе вполне устраивало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
