Его слова режут словно без ножа, причиняя мне боль. Мне страшно. Я прижимаюсь к нему. Сомнения. Вопросы…. А правильно ли я сделаю? Не случиться ли что с ним….
Заглядываю с тревогой в его глаза. Тимур словно что-то понимает и прижимает меня крепче к себе, к своему мускулистому телу. Муженёк…. Так раньше я его называла.
- Ты чего?
- Всё хорошо!!! – как можно спокойнее произношу я, а он продолжает гладить меня по волосам.
- Ты всё, что у меня есть, Саш!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Только будь всегда рядом, прошу!!!
В горле встаёт ком. Только бы не расплакаться. Только бы не заплакать…. Прости меня, Тимур….
Мы оба засыпаем, а он, словно чувствуя что-то всё сильнее и сильнее прижимает меня ночью к себе, словно охраняя, сжимает всю…За моей спиной была такая теплота, такая сила, уверенность. Я решила. Я с ним пойду к его деду и поговорю, и пусть что будет, но отпустить его я не смогу и жить тоже зная, что он где-то там и что с ним, я тоже не смогу. Прижимаюсь к нему крепче, позволяя себе раствориться в его сильных руках и засыпаю, так сладко засыпаю, как не засыпала уже давно….
****
Я плачу, прижавшись к стене и свернувшись клубочком, мне не вериться, что я больше не увижу, что не ощущу силу его рук и что с ним будет другая…. Неужели я такая дурра что могла написать такое идиотское письмо под диктовку Лёши…
Дверь открывается, я прихожу в себя потирая затёкшую от боли ногу на цепи, ногу сводит судорогой. Это додуматься в двадцать первом веке посадить человека на цепь.
Лёша въезжает на своей коляске. Ублюдок…. А я ведь так переживала и молилась чтобы дед Тимура не тронул его… Какие жестокие люди меня окружали, я раньше даже не знала, что такое бывает. Бывает и человек, который обо всём это знал жил со мной долгие годы, даже не намекнув в какой опасности я нахожусь.
Он осторожно ставит передо мной поднос с горячим кофе, и котлеты с пюре. Если бы я его не знала….
- Дима делал!!! Ты же любишь его фирменные котлеты!!!! Не переживай! Они не отравлены! У нас ещё много дел впереди, так что травить тебя никто не собирается!
В носу защипало. Дима делал… А я ведь и вправду больше всего любила Димины котлеты и мамины, они были самыми вкусными. Я сама вкусно готовила, но котлетки делать не умела, хоть и обожала их. Даже у Макса таких не получалось, только у мамы и Димы, с особой подливкой.
Я посмотрела Лёше в глаза.
- Что будет с Тимуром?
Он вздохнул, а потом положил руки к себе на колени. В очках, спокойный, он опять напоминал доброго брата и профессора Чудакова в одном флаконе. От его былой агрессивности не осталось и следа. Почти ласково посмотрел на меня.
- Ты знаешь, сестрёнка, жизнь самый тяжёлый экзамен, а многие люди этого не понимают, пытаясь списать у других, не понимая, что у всех разные вопросы! Так и у тебя! Ты пытаешься списать чужую жизнь, убедить себя, что ты счастлива с этим щенком, что ты не виновата что не знала обо мне, но…. Я не могу простить тебя хоть может ты и не виновата! Знаешь за что, систер???? За тёплую постель, за игрушки, за сладости, за вкусный карбонатик что давала тебе наша мама! Чёрт возьми, а я ведь его тоже любил, только мне карбонатик никто не дал! Не принёс, не положил и не сказал, что кушай, Лёшенька! Это положили Сашеньке! Почему? Несправедливо?
Я молчала. Щёки Алексея раздувались, а глаза наполнялись яростью, возможно он правда так сильно меня ненавидел. А я ведь правда даже не догадывалась о его существовании.
Жизнь ломает, сильнейших ставит на колени, но они могут подняться, и да, я тоже поднялся! Хоть среди таких, как ты и твой ненаглядный любимый Тимур, был слабым, слабой калекой! Но я смог! Я доказал самому себе что что-то стою! А твой муж слабак! Он всю жизнь на коленях, потому что раньше без отца, а сейчас без своего деда, пустое место! Ты так не находишь?
Я молчала. Слова застряли в горле. Я понимала одно. С ним бесполезно говорить, а тем более спорить. Лёша болен, по другому его поведение назвать нельзя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Молчишь, сестра? Молчи, систер, молчи! Я когда тебя впервые увидел вживую, когда, Вахид сказал тебе мой адрес, понял, самое сложное это делать вид что ты ничего не знаешь, когда тебе известно даже больше чем надо! Я очень хотел рассказать тебе правду, как тебя используют! Какие проблемы с законом начались у Джамалова, а он всё равно умирал, и чтобы не подставить своего драгоценного сыночка, перевёл деньги на тебя, но вместе с деньгами и случайно все активы и апшоры!!!!!!!!!!!! Ты веришь в любовь Тимура? Он голодранец на данный момент, а ты богатая дама! Что касается золота, Джамалов пока ты спала снял твои отпечатки пальцев и сделал их ключом в ячейке где оно и Филя! Поэтому ты так резко стала все нужна! Почему до этого Смоленская ты ни особо была кому-то нужна! Не задумывалась?
Я продолжала молчать.
- Поэтому без глупостей, с утра мы летим в Гонконг! Ты сейчас подписываешь мне бумагу, что всем распоряжаюсь я и я передаю антидот твоему ненаглядному! Поняла? Ты умный человек систер, думаю ссориться нам не надо!
Перехватывает в один миг дыхание. Как правило самые сильные это самые тихие и спокойные люди, сейчас это было про моего брата. Сколько лет он вынашивал этот план, предугадывал, думал, просчитывал ходы и вот добился своего.
- Я не могу ничего подписывать, это не мои деньги и не моё золото, я не имею права им распоряжаться!
Лёша вздыхает.
- Значит не говорились! А зря! Очень жаль, систер! Я рассчитывал на твою благоразумность! Смотри! Вот сюда!
Он достаёт телефон и показывает мне на расстоянии вытянутой руки. У меня всё замирает внутри. Там на диване в каком-то кабинете обитой белой кожей, лежит Тимур. Его лицо бледное, а глаза полуприоткрыты… Вокруг него суетятся какие-то люди, и я вижу молодого мужчину в белом, который склоняется к нему. Этот Батый, тот самый человек кто похитил меня. Сердце бьётся как безумное, удар за ударом, а внутри становится холодно.
- Это опять твои махинации? Фотошоп?
В моём голосе столько надежды, но что-то мне подсказывает что на этот раз всё не так, а гораздо серьёзнее.
- Нет! – спокойно отвечает Лёша. – Это ни фотошоп, а диоксин, самый опасный яд в истории человечества, чтобы убить взрослого человека требуется всего пятьдесят микрограммов. Я ввёл сорок, теперь думай сама! А вот это!
Он ловким движением достаёт какой-то закрытый шприц и крутит им передо мной, перед моим носом, словно наслаждаясь своим триумфом, своей радостью, как убивает моего любимого человека, а вместе с ним и меня за все свои детские страдания.
- Это дигоксин! Антидот! Одна эта небольшая доза и всё, через полчаса ему станет легче! Они выслеживают меня, ждут… Ты тянешь время, судя по симптомам и, как ему плохо, даю час! Время пошло? Долго думать будешь?
Лёша снимает очки и смотрит мне в глаза, а кажется смотрит в саму душу, дбявольским взглядом, от которого мурашки по коже бегут. Долго? Думать? О чём думать? Разве теперь у меня есть выбор?
АРМАН
Андрей мрачно перевёл взгляд на меня. Дед, безостановочно матерясь, подключил всех программистов и кибер преступников синдиката, но я мог признать, как и все остальные, что тот, кто это задумал в кибер технологии был лучший. А ещё готовился к такому явно ни один год.
- Арман!
Я подошёл к Тимуру. На него было страшно смотреть, щёки ввалились, лицо пожелтело, все проведённые анализы на дому говорили о том, что происхождение этого яда неизвестно, он очень редкий, а даже самый опытный токсиколог, разводил руками. Парень медленно умирал.
Впервые назвал меня по имени, надо же.
- Арман! У него Саша! Я чувствую! Вытащи её!
Мне самому становилось ни по себе, я думал об этом, о её глазах и о том, что с ней может что-то случиться… Пытался отогнать от себя эти мысли. Только сейчас этого не хватало.
Глаза Тимура закрываются, рядом с ним суетятся врачи, решено перевозить его в больницу. Мой телефон оживает.
