Локки поспешно закивал.
— Итак, мы разобрали два серьезных промаха. Но и это еще не все. Твоей третьей ошибкой стала смерть Грегора. Скажи-ка, ты с самого начала предполагал для него такую ужасную кару?
— Нет. Я, конечно же, не любил его… но не настолько. Моей целью был Веслин. Если даже я и хотел насолить Грегору, то совсем не так сильно.
— Вот-вот. Ты выбрал цель, разработал хитрую комбинацию, но не просчитал весь расклад. Твоя интрига против Веслина неожиданно расширилась и затянула в свою орбиту беднягу Грегора.
— Ну да, все именно так и вышло! Я ведь уже признался, чего вам еще надо?
— Ага, теперь ты злишься! Еще бы не злиться… ты ведь сел в изрядную лужу, не так ли, мой мальчик? Выяснилось, что ты вовсе не такой умный, как думал. Оказывается, куча народу отнюдь не глупее Локки Ламоры. Какое невезение!
Мальчик резко задул свою лампу и в сердцах отшвырнул прочь. Описав дугу, та перелетела через парапет и исчезла в ночи. Звук ее падения затерялся в ночных шорохах. Локки сидел, обиженно нахохлившись, скрестив руки на груди.
— Ах, как легко и приятно избавиться от угрозы, которую несет простая лампа, — насмешливо проговорил Цепп, выпустив последнюю струйку дыма, и растер остаток самокрутки о каменный парапет. — А позволь поинтересоваться, донесли ли герцогу обо всей этой истории?
Локки хранил молчание. Зубы стиснуты, нижняя челюсть выпячена — обычное упрямство смертельно обиженного ребенка, хмыкнул про себя священник.
— Что ж, Локки Ламора, я верю тебе, поскольку твой рассказ полностью совпадает с тем, что сообщил мне Делатель Воров. Если помнишь, перед заключением сделки я имел долгий разговор с твоим прежним хозяином, и он все мне рассказал. От него я узнал о твоей последней и самой страшной ошибке. Той самой, которая окончательно решила твою судьбу. Догадываешься, о чем речь?
Мальчишка помотал головой.
— Не знаешь или не хочешь говорить?
— Честно не знаю, — Локки потупился. — Я… я об этом не думал.
— Хорошо, подскажу. Для того, чтобы привлечь на свою сторону других ребят из «уличных», ты показывал им белую монету, не так ли? Возможно, даже объяснил, как собираешься ее использовать. И велел им помалкивать обо всем. Не скажешь ли, с какой-такой стати им беспрекословно слушаться тебя?
Мальчик молчал, глядя на священника расширенными глазами. Прежняя упрямая гримаса сползла с его лица.
— Они… они тоже ненавидели Веслина, — предположил он наконец. — И хотели увидеть, как его накажут.
— Бесспорно. Вы получили это удовольствие. Но что потом, Локки? После того, как Веслин оказался мертв, и Грегор тоже, ваш хозяин наконец сумел немного успокоиться и обдумать ситуацию. Неужели в его голове не возникло никаких вопросов по поводу малыша Ламоры? А ну как он прихватил твоих разговорчивых товарищей и стал допытываться, не совершал ли этот самый Локки Ламора чего-нибудь необычного? Необычного даже для него?
— Ох ты! — Мальчишка ощутимо вздрогнул.
— То-то и оно! — Священник протянул руку и похлопал Локки по плечу. — Вот оно, просветление! Всегда сваливается, будто кирпич на голову, не так ли?
— Ну да…
— Итак, теперь ты видишь, что натворил. Сколько детей живет на вашем маленьком холме, Локки? Сто? Сто двадцать? Еще больше? А теперь прикинь, что будет делать ваш старый хозяин, если его подчиненные взбунтуются? Ну, один или два — это не проблема, с ними он справится. А если четыре? Восемь? Или вообще все вместе?
— Но мы… думаю, никому из нас такое даже в голову не приходило!
— А знаешь, почему? Потому что его власть основана не на здравом смысле, а на страхе. Самые старшие ребята боятся Учителя, а их, в свою очередь, боятся те, кто помладше — вроде тебя. Уничтожь этот страх, и трон Делателя Воров зашатается. И вот — пожалуйста: появляется Локки Ламора, который размахивает своими идиотскими выходками, как флагом, и считает себя на порядок умнее всех остальных.
— Но на самом деле я не считаю себя умнее остальных…
— Брось, малыш. Еще три минуты назад ты именно так и думал. Послушай, что я тебе скажу, Локки Ламора. Я — гарриста в своей собственной, пусть и маленькой банде. Это означает, что я заправляю всеми делами по своему усмотрению. Точно так же твой старый хозяин является гарристой Сумеречного холма. А когда полномочия вожака подвергаются сомнению, в ход идут ножи. Посуди сам, как долго продержится у власти Учитель, если всем станет известно о том, что ты провел его, как незрячего щенка? О том, что он позволил одурачить себя какому-то сопляку?! Поверь, старик никогда не смог бы восстановить свой контроль над сиротками. Они тянули бы его в разные стороны, пока дело не кончилось кровопролитием.
— Именно потому он и захотел от меня избавиться? А как с остальными «уличными»? С теми, кто помогал мне в деле с Веслином?
— Хороший вопрос. Ответ на него напрашивается сам собой. Делатель Воров берет детишек с улицы и какое-то время держит их у себя, пока тем не исполнится тринадцать-четырнадцать лет. Он преподает им основы своего искусства — как обработать жертву, как изъясняться на воровском жаргоне и заводить нужные знакомства среди Правильных Людей, как правильно вести себя в обществе и как избежать петли. Когда детишки подрастают, Учитель продает их в шайки покрупнее, в настоящие банды. Понимаешь? Он работает по заказу. Например, Серолицым нужна девчонка-домушница, а, скажем, Парни из Арсенала хотят маленького задиристого хулигана. Очень удобно — банды получают нужных людей, которых уже не надо переучивать.
— Да, я понимаю. Так вот почему он продал меня вам…
— Именно. Потому что ты — весьма необычное создание. Ты обладаешь рядом чрезвычайно ценных качеств, хотя и обращаешь их на отвратительные цели. А что представляли собой твои маленькие друзья из «уличных»? Какими талантами отличались? Да никакими. Обычная стайка мелких «щипачей» и «живцов». Со временем Делатель Воров, конечно, довел бы их до ума, но сейчас они еще просто не дозрели. Никто не даст за них и медяка… не считая, конечно, работорговцев. Но ваш старый хозяин не лишен определенных понятий о чести — он никогда не продаст своего воспитанника в рабство. Даже за все богатства Каморра.
— Выходит, как вы сказали, ему пришлось что-то делать с ними… со всеми, кто знал о белой монете и мог проболтаться. А я оказался единственным, кого он сумел продать.
— Именно, мой мальчик. Что же касается остальных… — Цепп пожал плечами. — Обычно все происходит очень быстро. Три-четыре недели, и никто даже не вспомнит о них. Ты же знаешь, как это бывает на Холме.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
